Палач с недовольством на лице рассматривал веревку:
- Вот горюшко… Не королевская веревочка… нет, не королевская! - Он обернулся к Морафии: - Не извольте беспокоиться, Ваше Величество. Да только всё должно быть по правилочкам. И веревочку мы сменим. Да…
С тупой обреченностью Мелисанда смотрела, как палач снимает с дыбы «простецкую» веревку. От сухого чада жаровен першило в горле. Арман, непрерывно извиняясь, влез на скамейку рядом с принцессой. Потный, мешковатый - он выглядел мальчишкой. Вот он привстал на носочки и принялся распутывать узел:
- А в сундучке у меня новая веревочка. Простите, Ваше Высочество… Извините… еще разик побеспокою… вот так…
Из носа палача выглядывали белые волоски. Работая, он от усердия высовывал язык. И пахло от него чем-то сладким, радостным - фруктовой сдобой или фисташковой халвой.
- Вот… вот, сейчас… В сундучке…
Арман спорхнул со скамейки и засеменил к своему сундуку.
Интересно, как выглядит «королевская» веревка? Она в блестках? В золоте, изумрудах? Живыми цветами расшита?
- Один моментик… один-одинешенек!..
Ключ вошел в замочную скважину. Замок скрипнул, и крышка бесшумно откинулась. В сундуке лежал человек в полосатом халате. Плешивый. Низкорослый. Кривоногий.
Палач сдавленно пискнул и отпрянул. Плешивец выскочил из сундука, и в руке его сверкнул кинжал. Тени разбежались по стенам.
- Стража! - заорала Морафия. - Стра-а-ажа! Ассасин в замке!
Нож бродяги полоснул по балахону Незабудки. Должность иерусалимского палача стала вакантна.
А Мелисанда получила короткую передышку.
ТЯГОСТНЫЕ РАЗДУМЬЯ ЕВСТАХИЯ ГРАНЬЕ
Один из стражников распахнул двери. Еще четыре внесли плащ, на котором валялся залитый кровью ассасин.
- Тьфу, пакость какая! - Тот, что открывал двери, перекрестился. - Ишь, нехристь.
Сенешаль наклонился к раненому. Приподнял веко, глянул. Подергал распоротую мечом полу.
- Не жилец парень… И понятно. Ножом да удавкой орудовать одно, а мечом - совсем другое. - Евстахий брезгливо вытер руку о халат убийцы.
- Хорошо. Перекройте все входы-выходы во дворец. Чтоб ни одна крыса не проскочила. Ясно?
Стражники истово закивали.
- Ну славно. Идите, братушки, исполняйте свой долг.
Уже в дверях один из солдат обернулся:
- Сир, к вам патриарх де Пикиньи. Хочет говорить с вами.
- Клянусь гробом Господним, это кстати! Я сам хочу говорить с ним. Пусть войдет.
Стражники убрались. Вместо них появился плотный ширококостный человек в рясе. То ли ряса его была скроена так неряшливо, то ли телосложением гость не удался, но казалось, что у него нет шеи и голова растет прямо из плеч. От этого взгляд Гормона де Пикиньи, иерусалимского патриарха, был исполнен подозрительности.
- Сир Евстахий! Так-то вы несете службу, - без предисловий начал патриарх. - Убийцы разгуливают по дворцу!
- Что делать, отче… Порода сучья, ассасинская. И лезут, и лезут - медом у них тут намазано, что ли?
Священник подошел к окну, выглянул на улицу. Осмотрел шкафы, заглянул под кровать. Лишь убедившись, что их никто не подслушивает, спросил:
- Как он проник-то?
- Во дворец? Известно как. - Пришла очередь Гранье оглядываться. - У королевы Морафии в прихожей два сундука стояли. Одинаковые. Убийца схорониться хотел, да не судьба. Обмишулился, бедняга. Крышку перепутал.
Патриарх покачал головой:
- Вы хорошо осведомлены, сир Гранье. Простите, я дурно о вас думал. И вы знаете, что это были за сундуки?
- Один - иерусалимского палача. Второй - Гильома де Бюра.
- Вот новость! Почему палач, я понимаю. Но де Бюр?
Евстахий усмехнулся. Когда ему это было выгодно, Гормон де Пикиньи умел думать о людях хорошо.
- Очень просто, - объявил он. - Гильом и королева - любовники.
- Ц-ц-ц! И значит, ассасин пришел убить коннетебля?
- Не совсем так. - Сенешаль показал Гормону свернутый в трубку пергамент. - Вот это нашли убийцы. Он, оказывается, гонцом подрабатывал. Принес письмишко коннетаблю, а тот его взашей. Даже во дворец не пустил.
- Разрешите глянуть?
- Баш на баш. Сперва вы мне ответите на вопрос.
- Спрашивайте, сир.
- Почему это вас не удивил сундук палача в покоях Морафии?
- Меня не удивил? Как? Когда?!
- Вы только что признали, сир Пикиньи, будто это вас не удивляет.
- Я признал? Что ж. Отпираться не буду. Тем более, я с самого начала хотел поговорить об этом. Знайте же, сир Гранье. Вчера вечером к одному из священников пришла армянка Сатэ. Вы, верно, видели ее. Она смотрит за юными принцессами. Старушка нарассказала много интересного.
- Да?
Гранье подался вперед, но Пикиньи погрозил ему пальцем:
- Всё сказанное на исповеди остается тайной! Подробностей даже я не знаю. Но священник умолял спасти старшую из дочерей короля…
- Мелисанду?
- Истинно так! Я приказал своим людям разузнать поподробнее. Оказалось, что Морафия держит Мелисанду в тюрьме. Уже недели две.
- Чертова баба! А кто арестовывал девчонку?
- Люди де Бюра.
- Бедная девушка… - Гранье кусал губы. - Она приходила ко мне за помощью. Как же я не догадался… Старый болван!
- Теперь-то вы дадите мне это письмо?
- Теперь-то? Пожалуй. Читайте, отче.
На короткое время в комнате воцарилась тишина. Лишь клекотал воздух в развороченной груди ассасина да стучали сапоги Гранье. Сенешаль расхаживал вокруг стола, временами бросая осторожные взгляды на раненого.
Об ассасинах ходили всякие легенды. И Гранье верил им - серединка на половинку.
Переодеваться в купцов и монахов?
Пожалуйста!
Клятвопреступничать?
Легко.
Ножом бить без промаха?
Очень может быть.
Но не рассказывайте мне о превращениях в собак. О гашише и черной магии. Отрубленные головы и райские сады оставим на совести болтунов-путешественников. Но самое главное: человек, у которого разворочена добрым клинком грудь, уже не встанет. Даже из последних сил.
И всё же… Откуда-то эти легенды берутся?
- Бог мой! - священник вытер рукавом пот, - нехорошо так говорить, но я поражаюсь нашему королю. Он ведет себя, как ребенок.
- Хе-хе! Раньше проще было, отец Гормон. Если меч, то это меч, если вассал - то вассал. Мы, которые старые крестоносцы, еще от Урбана…
- Доверить Гильому де Бюру свое спасение! Этому циничному прохвосту!
- А я, между тем, поражаюсь сметке ассасина. Он не собирался никого убивать. Он пришел передать письмо короля де Бюру. Но, черт возьми! - Сенешаль принялся загибать пальцы: - Выследить коннетабля. Узнать, куда он ходит. Проникнуть почти в самые покои королевы…
- У Старца Горы есть помощники в Иерусалиме.
- Да уж. Не без того. - Он наклонился к ассасину, заглядывая в мертвеющее лицо: - Хорошо, что тебя убили мы, парень. Гасан на расправу круче. У него бы ты мучился дольше.
- Полагаю, сира Гильома извещать нет смысла?
- Куда там! Он уж, почитай, давно в Триполи. Да и не станет проходимец короля спасать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86