вот они, кряхтя, поднимаются, зады чешут. Оруженосцам зуботычины раздают, тянутся за фляжками заветными. У графа-то хмельного не хлебнешь - не положено. Хосе, наверное, глазами сверкает, ус крутит, морда каталонская.
Видение было настолько ярким, что Жослен нисколько не удивился, узрев Хосе на самом деле крутящим ус. Своих чувств рыцарь не скрывал, и, когда раздражался, усам доставалось прежестоко.
- Я явился, мессир, по вашему повелению.
- Являются бесы пустынникам. Садись, Хосе.
Остальные рыцари не заставили себя ждать. Румиец Алексей узнал, что «прибывает лишь караван в Халеб». Канонику досталось за его «поспешил на зов»: на зов, как оказалось, поспешает паж к потаскушке. Выволочку получили все, кроме старого Летольда. Его побаивался даже сам граф Кутерьма.
Самое обидное, что единой формы обращения к сюзерену не существовало. Когда требовалось, к Жослену можно было и являться, и прибывать, и спешить на зов. Граф прощал всё. Но только не сейчас: восемь месяцев обетов сделали свое дело. Трезвость и постоянный зуд под мышками превратили графа Кутерьму в сущего дьявола.
- Угощайтесь, сиры рыцари. Приступайте к трапезе, - предложил Жослен. - Прощения прошу за скудость яств. Пост, знаете ли.
Крестоносцы кисло переглянулись. Капеллан Бернард с надеждой заглянул в кувшин и принялся молиться. Увы, превращать воду в вино умел только Христос. Жослен подтянул к себе миску с похлебкой и жизнерадостно заработал ложкой.
- Господа, - спросил он, отирая с губ гороховые «усы», - у кого-нибудь найдется лишних двенадцать тысяч безантов?
Рыцари в замешательстве переглянулись.
- Я не горд, приму сарацинскими, - продолжал граф. - Это выйдет, - он вскинул глаза к темнеющему небу, - двадцать тысяч динаров. На худой конец, можно чеками, не страшно. Клянусь святым копьем, я получу свое даже у курдов. Что молчим, господа?
Военачальники знали: ответа не требуется. Жослен вытащил клочок грязного пергамента, потряс в воздухе:
- Кончились, ребятки, наши посиделки в этой дырище. Завтра в поход.
- На Халеб? - поинтересовался сир Летольд.
Граф посмотрел на него с уважением. Барон Летольд, старая гвардия, мало задумывался о препятствиях. О том, например, что в Халебе прорва магометанских войск. О том, что их неполную тысячу размечут, как пух из драной перины. Вот кому бы обеты принимать! Не пить, не мыться, мясного не есть… Глядишь, Летольд давно бы освободил короля.
- Нет, сир Летольд. Мы поступим интересней. Вот здесь, - он прихлопнул ладонью письмо, - добрый сарацинский правитель пишет, что готов продать нам город. Город хороший, Манбидж. И цена ничего себе. Интересная. Двадцать тысяч динаров.
- Оу-у! - заволновались, зашумели крестоносцы. - Креста на них нет, магометанах!
- Дозволено ли молвить, мессир? - спросил Хосе.
- Говорите, добрый рыцарь. Весь внимание.
- Мессир, это безумие! Клянусь Хесусом и Марией, дешевле будет купить четыре таких Манбиджа. Только лучше отдать Балаку восемьдесят тысяч за короля.
Летольд скривился:
- Молодые торопыги. Что за глупость! Балак и за восемьдесят не отдаст Балдуина. Крепостей он хочет, Балак-то!.. Зардену, Аль-Асариб и Аль-Вади.
- Я знаю Балака! - вскинулся Хосе. - Восемьдесят тысяч или четыре города! А не возьмет - вобьем в глотку.
- Тихо, тихо! - Жослен примирительно поднял руки. - Сир Летольд, я не торгую королями. Сир Хосе, нам не продают четырех Манбиджей. Это удивительно слышать, но нам продают только один. И мы его купим.
- Платить магометанам? - вскинул бровь молчавший до того румиец.
- Хотя бы задаток, сир Алексей. Хотя бы задаток. По крайности, одолжим у иудеев. Им можно не отдавать.
Капеллан сложил ладони лодочкой у груди:
- Хорошо, мессир, но зачем вам Манбидж?
- А это, отче, очень интересный вопрос.
Граф поманил пальцем Анри-Дылду. Парнишка давно уже стоял у стола с серебряным подносом в руках. Граф принял поднос и небрежно объявил:
- Благодарю, Анри. Сходи погуляй. Девочку какую-нибудь притисни.
- Слушаюсь, мессир. В точности исполню.
Пять пар глаз с любопытством уставились на белую ткань, закрывавшую поднос. Нет, не пять. Четыре. Сам Жослен знал, что у него в руках.
- Итак, ситуация нынешняя такова… - Ткань полетела в сторону. Глазам потрясенных рыцарей предстали очищенные репки. - Вот здесь находится Халеб. - Одна из репок легла на стол. - В нем томится государь Балдуин. Здесь, - вторая репка легла почти на край стола, левее первой, - Антиохия. Видите, очень близко от Халеба.
Крестоносцы затаенно вздохнули. Граф Жослен не уставал поражать своей загадочностью. Вот он выдал румийцу миску с гороховой похлебкой:
- Держите, сир Алексей. Вы будете Эдесским графством. Вы, отче, возьмите ковригу хлеба. Будете Иерусалимом. А здесь, - еще одна репка легла чуть выше и правей Халеба, - находится Манбидж.
- Ну? - Меж бровей сира Летольда пролегла складка. - И?
- Не торопитесь, сир Летольд. Лучше ответьте мне, где находится славный эмир Балак, наш противник?
Складка стала глубже.
- Это все знают. Балак далеко на востоке. Набирает туркменов в свое войско.
- Запомните, сир Летольд, я - не все. Я граф Кутерь… де Куртене. И мои шпионы, - еще одна репка поднялась в воздух, - говорят, что Балак находится здесь.
Стук. Репка опустилась на дальнем конце стола.
- В Харране?!
- Да. Интересно, не правда ли?.. Войск у Балака немного, но побольше, чем у нас. А Манбидж, - граф оторвал от рясы Бернарда шнурок и протянул его от одной репки к другой, - запирает дорогу из Харрана в Халеб.
Отец Бернард растерянно захлопал ресницами. В пальцах графа словно по волшебству возник серебряный франк.
- Если мы купим этот город, - франк лег на верхушку репки-Манбиджа, - то Балаку придется кусать локти. Халеб - пожалте свою миску, сир Эдесса, - окажется в окружении христианских земель.
Жослен аккуратно полил вокруг репки-Халеба похлебкой. Остро запахло вареным горохом.
- Благодарю вас. Возвращаю вам свое графство, сир. Держите крепче, не уроните!
Солнце почти опустилось за горизонт. Чтобы рассеять сгущающиеся сумерки, Анри-Носач принес масляную лампу. В свете ее «христианские земли» загадочно поблескивали.
- Ну хорошо, мессир. - Румиец брезгливо посмотрел на заляпанную варевом «Эдессу» в своих руках. - Но Халеб-то еще не взят. Да, Балак не сможет к нему пробиться. Но сарацины никуда не делись. Их еще надо будет победить.
- А вот это, сир Алексей, ваша забота. Завтра я отправляю вас послом. В Антиохию. Интересней бы поехать самому, но не могу же я разорваться. А?.. Или могу?.. - Жослен взял кувшин с водой, стоящий возле репки-Антиохии.
- В чем состоит моя миссия, граф?
- Вы соберете христианские войска. Антиохийские, - Кутерьма покачал в воздухе кувшином. - Иерусалимские, - отобрал ковригу у отца Бернарда и раскрошил ее в воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Видение было настолько ярким, что Жослен нисколько не удивился, узрев Хосе на самом деле крутящим ус. Своих чувств рыцарь не скрывал, и, когда раздражался, усам доставалось прежестоко.
- Я явился, мессир, по вашему повелению.
- Являются бесы пустынникам. Садись, Хосе.
Остальные рыцари не заставили себя ждать. Румиец Алексей узнал, что «прибывает лишь караван в Халеб». Канонику досталось за его «поспешил на зов»: на зов, как оказалось, поспешает паж к потаскушке. Выволочку получили все, кроме старого Летольда. Его побаивался даже сам граф Кутерьма.
Самое обидное, что единой формы обращения к сюзерену не существовало. Когда требовалось, к Жослену можно было и являться, и прибывать, и спешить на зов. Граф прощал всё. Но только не сейчас: восемь месяцев обетов сделали свое дело. Трезвость и постоянный зуд под мышками превратили графа Кутерьму в сущего дьявола.
- Угощайтесь, сиры рыцари. Приступайте к трапезе, - предложил Жослен. - Прощения прошу за скудость яств. Пост, знаете ли.
Крестоносцы кисло переглянулись. Капеллан Бернард с надеждой заглянул в кувшин и принялся молиться. Увы, превращать воду в вино умел только Христос. Жослен подтянул к себе миску с похлебкой и жизнерадостно заработал ложкой.
- Господа, - спросил он, отирая с губ гороховые «усы», - у кого-нибудь найдется лишних двенадцать тысяч безантов?
Рыцари в замешательстве переглянулись.
- Я не горд, приму сарацинскими, - продолжал граф. - Это выйдет, - он вскинул глаза к темнеющему небу, - двадцать тысяч динаров. На худой конец, можно чеками, не страшно. Клянусь святым копьем, я получу свое даже у курдов. Что молчим, господа?
Военачальники знали: ответа не требуется. Жослен вытащил клочок грязного пергамента, потряс в воздухе:
- Кончились, ребятки, наши посиделки в этой дырище. Завтра в поход.
- На Халеб? - поинтересовался сир Летольд.
Граф посмотрел на него с уважением. Барон Летольд, старая гвардия, мало задумывался о препятствиях. О том, например, что в Халебе прорва магометанских войск. О том, что их неполную тысячу размечут, как пух из драной перины. Вот кому бы обеты принимать! Не пить, не мыться, мясного не есть… Глядишь, Летольд давно бы освободил короля.
- Нет, сир Летольд. Мы поступим интересней. Вот здесь, - он прихлопнул ладонью письмо, - добрый сарацинский правитель пишет, что готов продать нам город. Город хороший, Манбидж. И цена ничего себе. Интересная. Двадцать тысяч динаров.
- Оу-у! - заволновались, зашумели крестоносцы. - Креста на них нет, магометанах!
- Дозволено ли молвить, мессир? - спросил Хосе.
- Говорите, добрый рыцарь. Весь внимание.
- Мессир, это безумие! Клянусь Хесусом и Марией, дешевле будет купить четыре таких Манбиджа. Только лучше отдать Балаку восемьдесят тысяч за короля.
Летольд скривился:
- Молодые торопыги. Что за глупость! Балак и за восемьдесят не отдаст Балдуина. Крепостей он хочет, Балак-то!.. Зардену, Аль-Асариб и Аль-Вади.
- Я знаю Балака! - вскинулся Хосе. - Восемьдесят тысяч или четыре города! А не возьмет - вобьем в глотку.
- Тихо, тихо! - Жослен примирительно поднял руки. - Сир Летольд, я не торгую королями. Сир Хосе, нам не продают четырех Манбиджей. Это удивительно слышать, но нам продают только один. И мы его купим.
- Платить магометанам? - вскинул бровь молчавший до того румиец.
- Хотя бы задаток, сир Алексей. Хотя бы задаток. По крайности, одолжим у иудеев. Им можно не отдавать.
Капеллан сложил ладони лодочкой у груди:
- Хорошо, мессир, но зачем вам Манбидж?
- А это, отче, очень интересный вопрос.
Граф поманил пальцем Анри-Дылду. Парнишка давно уже стоял у стола с серебряным подносом в руках. Граф принял поднос и небрежно объявил:
- Благодарю, Анри. Сходи погуляй. Девочку какую-нибудь притисни.
- Слушаюсь, мессир. В точности исполню.
Пять пар глаз с любопытством уставились на белую ткань, закрывавшую поднос. Нет, не пять. Четыре. Сам Жослен знал, что у него в руках.
- Итак, ситуация нынешняя такова… - Ткань полетела в сторону. Глазам потрясенных рыцарей предстали очищенные репки. - Вот здесь находится Халеб. - Одна из репок легла на стол. - В нем томится государь Балдуин. Здесь, - вторая репка легла почти на край стола, левее первой, - Антиохия. Видите, очень близко от Халеба.
Крестоносцы затаенно вздохнули. Граф Жослен не уставал поражать своей загадочностью. Вот он выдал румийцу миску с гороховой похлебкой:
- Держите, сир Алексей. Вы будете Эдесским графством. Вы, отче, возьмите ковригу хлеба. Будете Иерусалимом. А здесь, - еще одна репка легла чуть выше и правей Халеба, - находится Манбидж.
- Ну? - Меж бровей сира Летольда пролегла складка. - И?
- Не торопитесь, сир Летольд. Лучше ответьте мне, где находится славный эмир Балак, наш противник?
Складка стала глубже.
- Это все знают. Балак далеко на востоке. Набирает туркменов в свое войско.
- Запомните, сир Летольд, я - не все. Я граф Кутерь… де Куртене. И мои шпионы, - еще одна репка поднялась в воздух, - говорят, что Балак находится здесь.
Стук. Репка опустилась на дальнем конце стола.
- В Харране?!
- Да. Интересно, не правда ли?.. Войск у Балака немного, но побольше, чем у нас. А Манбидж, - граф оторвал от рясы Бернарда шнурок и протянул его от одной репки к другой, - запирает дорогу из Харрана в Халеб.
Отец Бернард растерянно захлопал ресницами. В пальцах графа словно по волшебству возник серебряный франк.
- Если мы купим этот город, - франк лег на верхушку репки-Манбиджа, - то Балаку придется кусать локти. Халеб - пожалте свою миску, сир Эдесса, - окажется в окружении христианских земель.
Жослен аккуратно полил вокруг репки-Халеба похлебкой. Остро запахло вареным горохом.
- Благодарю вас. Возвращаю вам свое графство, сир. Держите крепче, не уроните!
Солнце почти опустилось за горизонт. Чтобы рассеять сгущающиеся сумерки, Анри-Носач принес масляную лампу. В свете ее «христианские земли» загадочно поблескивали.
- Ну хорошо, мессир. - Румиец брезгливо посмотрел на заляпанную варевом «Эдессу» в своих руках. - Но Халеб-то еще не взят. Да, Балак не сможет к нему пробиться. Но сарацины никуда не делись. Их еще надо будет победить.
- А вот это, сир Алексей, ваша забота. Завтра я отправляю вас послом. В Антиохию. Интересней бы поехать самому, но не могу же я разорваться. А?.. Или могу?.. - Жослен взял кувшин с водой, стоящий возле репки-Антиохии.
- В чем состоит моя миссия, граф?
- Вы соберете христианские войска. Антиохийские, - Кутерьма покачал в воздухе кувшином. - Иерусалимские, - отобрал ковригу у отца Бернарда и раскрошил ее в воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86