Это ощущение было настолько реальным и осязаемым, что Филипп умолк
на полуслове, отложил в сторону лютню и огляделся...
А в следующее мгновение он уже был на ногах, глуповато улыбаясь и
отчаянно пытаясь выровнять сбившееся с ритма дыхание. Горло его сдавил
нервный кашель, но Филипп не мог позволить себе прокашляться, в страхе
спугнуть, разрушить хрупкое очарование открывшееся его взору волшебной,
неземной картины...
Перед ним стояла юная девушка лет пятнадцати, прекрасная как весна,
как любовь, как может быть прекрасной лишь чистота и невинность. Она была
одета в костюм для верховой езды темно-синего цвета, который удачно
гармонировал с ее нежной снежно-белой кожей и пышной гривой распущенных
светло-каштановых волос, волнами ниспадавших почти до самой талии. Ее
большие карие глаза смотрели на него с восторгом и умилением, на щеках
играл розовый румянец, а на коралловых губах блуждала робкая улыбка,
сверкавшая жемчугом ее ровных белых зубов.
У Филиппа бешено стучало сердце и подкашивались ноги. Он глядел на
девушку, поедая ее глазами и млея от неведомого ему ранее, ни с чем не
сравнимого ощущения, которому он не мог подобрать соответствующего
определения. Все мысли в его голове перепутались, ему хотелось подхватить
ее на руки, крепко прижать к себе и кружить, кружить по поляне, смеясь и
рыдая от переполнявшей его радости и глубокого, безмерного счастья,
взлететь с ней ввысь, далеко-далеко, куда не залетают даже орлы, и там,
между небом и землей, наедине с ней наслаждаться с ней близостью целовать
ее, ласкать, повергнуть к ее стопам свою девственность, с которой он так
долго не мог расстаться, будто предвидя встречу с Ней - с девушкой своей
мечты...
Наконец совладав с собой, Филипп подступил к девушке и галантно
поцеловал ее руку. С трудом поборов в себе желание прижаться к этой
прелестной маленькой ручке, он заставил себя выпрямиться и представился:
- Филипп Аквитанский к вашим услугам, барышня.
Девушка ослепительно улыбнулась, и Филипп почувствовал, как у него с
новой силой заныло сердце.
- Очень мило, монсеньор, - ответила она и, не выдержав пылкого
взгляда Филиппа, в смущении опустила глаза; щеки ее стали пунцовыми. - А
я... Меня зовут Луиза де Шеверни... Также к вашим услугам.
По-галльски она говорила правильно, но с заметным франсийским
акцентом. Голос ее, бархатно-нежный, поверг Филиппа в сладостный трепет, и
он еле сдержался, чтобы не застонать в истоме.
- Вы... Вероятно, вы родом с Иль-де-Франса, - неуверенно предположил
он. - Или же со Средней Луары.
- Вы угадали, - кивнула Луиза. - Моя семья живет в Блуа.
- И что привело вас в наши края, позвольте спросить?
- Три дня назад я приехала в гости к родственнику, вашему другу,
кстати, графу Капсирскому.
- Вот как! - Только теперь Филипп заметил на краю поляны двух
лошадей: одну с дамским седлом, другую с мужским, которых держал за
поводья слуга. В слуге он признал Жакомо, камердинера Шатофьера. - Стало
быть, Эрнан ваш родственник?
- Да, монсеньор. Моя матушка - родная сестра матери господина графа,
царство ей небесное. Мы также родственники и по его мужской линии, правда,
дальние.
- Ага, понятно, - сказал Филипп. - Это... гм... Это была очень
романтическая история.
Тут он покривил душой. Ничего романтического в этой истории не было -
то был обыкновенный мезальянс. Двадцать лет назад отец Эрнана ездил в
Шампань, на родину своих предков, и вернулся оттуда с молодой женой,
дочерью одного обнищавшего дворянина, его дальнего родственника. Этот брак
никто не одобрял.
Почувствовав фальшь в последних словах Филиппа, Луиза вновь
покраснела - на сей раз от обиды и унижения. Она поняла это так, что
Филипп с самого начала решил поставить ее на место, указав на разницу в их
общественном статусе, хотя на самом деле он даже не думал об этом.
- Прошу прощения, монсеньор, за причиненное вам беспокойство, -
сказала Луиза, потупив глаза. - Я... Я не смею вам больше мешать. Сейчас я
уеду.
- Почему? - удивился Филипп. - Разве вы куда-то спешите?
- Ну... нет. Не очень. Я просто знакомилась с окрестностями, а когда
услышала, как вы поете, то приблизилась, чтобы послушать вас...
- Но ведь я еще не закончил! - живо возразил Филипп, радуясь
возникшей зацепке. - А вы вправду хотите послушать меня? Вам действительно
нравится, как я пою?
- Да, очень! - энергично кивнула она и тут же засмущалась. - Вы
замечательно поете, монсеньор.
- Меня зовут Филипп, - веско заметил он, беря ее за руку. - Только
так я разрешаю называть себя хорошеньким девушкам. А вы не просто
хорошенькая, вы - красавица.
- Вы мне льстите, - трепеща сказала Луиза. - Благодарю вас за
комплимент.
- Это вовсе не комплимент, - с серьезным видом возразил Филипп. - Я
говорю то, что думаю. Я еще никогда не встречал такой милой и
очаровательной девушки, как вы. Если хотите знать, что я чувствую, глядя
на вас, то отвечу вам прямо: я потрясен.
Луиза подняла к нему свое лицо и взгляды их встретились.
- А я... если хотите знать... - сбивчиво заговорила она, - Я никогда
еще не встречала такого, как вы... Мне говорили, что вы красивый, но я...
я не думала, что вы такой милый...
Филипп весь просиял. Отчаянно борясь с искушение привлечь ее к себе и
покрыть ее лицо нежными поцелуями, он подвел Луизу к берегу озера и
расстелил на траве свой широкий плащ. Она поблагодарила его и села,
подтянув ноги. Филипп пристроился рядышком, взял в руки лютню и спросил:
- Мне начинать сначала или с того куплета, на котором остановился?
- Сначала, если можно.
Филипп коснулся пальцами струн и запел с таким воодушевлением, какого
не испытывал еще никогда. Вместе с ним пело и его сердце, в котором все
ярче и ярче разгоралось пламя любви.
Да, любви. Филипп любил и был уверен, что любит. Его ничуть не
смущало, что он совсем не знает эту девушку, что он познакомился с ней
лишь несколько минут назад и что прошедшего с того момента времени слишком
мало, чтобы хотя бы в общих чертах узнать, что она собой представляет, -
ведь все это не имело никакого значения для любви. Любовь никогда не
приходит постепенно, шаг за шагом, она рождается в одночасье и не суть
важно когда - в момент знакомства, с первого взгляда, или значительно
позже. Любовь нельзя сравнивать ни с привычкой, ни с дружбой, ни с
привязанностью; она не является порождением земных чувств - уважения,
симпатии и тому подобных - даже в миллионы и миллиарды крат усиленных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
на полуслове, отложил в сторону лютню и огляделся...
А в следующее мгновение он уже был на ногах, глуповато улыбаясь и
отчаянно пытаясь выровнять сбившееся с ритма дыхание. Горло его сдавил
нервный кашель, но Филипп не мог позволить себе прокашляться, в страхе
спугнуть, разрушить хрупкое очарование открывшееся его взору волшебной,
неземной картины...
Перед ним стояла юная девушка лет пятнадцати, прекрасная как весна,
как любовь, как может быть прекрасной лишь чистота и невинность. Она была
одета в костюм для верховой езды темно-синего цвета, который удачно
гармонировал с ее нежной снежно-белой кожей и пышной гривой распущенных
светло-каштановых волос, волнами ниспадавших почти до самой талии. Ее
большие карие глаза смотрели на него с восторгом и умилением, на щеках
играл розовый румянец, а на коралловых губах блуждала робкая улыбка,
сверкавшая жемчугом ее ровных белых зубов.
У Филиппа бешено стучало сердце и подкашивались ноги. Он глядел на
девушку, поедая ее глазами и млея от неведомого ему ранее, ни с чем не
сравнимого ощущения, которому он не мог подобрать соответствующего
определения. Все мысли в его голове перепутались, ему хотелось подхватить
ее на руки, крепко прижать к себе и кружить, кружить по поляне, смеясь и
рыдая от переполнявшей его радости и глубокого, безмерного счастья,
взлететь с ней ввысь, далеко-далеко, куда не залетают даже орлы, и там,
между небом и землей, наедине с ней наслаждаться с ней близостью целовать
ее, ласкать, повергнуть к ее стопам свою девственность, с которой он так
долго не мог расстаться, будто предвидя встречу с Ней - с девушкой своей
мечты...
Наконец совладав с собой, Филипп подступил к девушке и галантно
поцеловал ее руку. С трудом поборов в себе желание прижаться к этой
прелестной маленькой ручке, он заставил себя выпрямиться и представился:
- Филипп Аквитанский к вашим услугам, барышня.
Девушка ослепительно улыбнулась, и Филипп почувствовал, как у него с
новой силой заныло сердце.
- Очень мило, монсеньор, - ответила она и, не выдержав пылкого
взгляда Филиппа, в смущении опустила глаза; щеки ее стали пунцовыми. - А
я... Меня зовут Луиза де Шеверни... Также к вашим услугам.
По-галльски она говорила правильно, но с заметным франсийским
акцентом. Голос ее, бархатно-нежный, поверг Филиппа в сладостный трепет, и
он еле сдержался, чтобы не застонать в истоме.
- Вы... Вероятно, вы родом с Иль-де-Франса, - неуверенно предположил
он. - Или же со Средней Луары.
- Вы угадали, - кивнула Луиза. - Моя семья живет в Блуа.
- И что привело вас в наши края, позвольте спросить?
- Три дня назад я приехала в гости к родственнику, вашему другу,
кстати, графу Капсирскому.
- Вот как! - Только теперь Филипп заметил на краю поляны двух
лошадей: одну с дамским седлом, другую с мужским, которых держал за
поводья слуга. В слуге он признал Жакомо, камердинера Шатофьера. - Стало
быть, Эрнан ваш родственник?
- Да, монсеньор. Моя матушка - родная сестра матери господина графа,
царство ей небесное. Мы также родственники и по его мужской линии, правда,
дальние.
- Ага, понятно, - сказал Филипп. - Это... гм... Это была очень
романтическая история.
Тут он покривил душой. Ничего романтического в этой истории не было -
то был обыкновенный мезальянс. Двадцать лет назад отец Эрнана ездил в
Шампань, на родину своих предков, и вернулся оттуда с молодой женой,
дочерью одного обнищавшего дворянина, его дальнего родственника. Этот брак
никто не одобрял.
Почувствовав фальшь в последних словах Филиппа, Луиза вновь
покраснела - на сей раз от обиды и унижения. Она поняла это так, что
Филипп с самого начала решил поставить ее на место, указав на разницу в их
общественном статусе, хотя на самом деле он даже не думал об этом.
- Прошу прощения, монсеньор, за причиненное вам беспокойство, -
сказала Луиза, потупив глаза. - Я... Я не смею вам больше мешать. Сейчас я
уеду.
- Почему? - удивился Филипп. - Разве вы куда-то спешите?
- Ну... нет. Не очень. Я просто знакомилась с окрестностями, а когда
услышала, как вы поете, то приблизилась, чтобы послушать вас...
- Но ведь я еще не закончил! - живо возразил Филипп, радуясь
возникшей зацепке. - А вы вправду хотите послушать меня? Вам действительно
нравится, как я пою?
- Да, очень! - энергично кивнула она и тут же засмущалась. - Вы
замечательно поете, монсеньор.
- Меня зовут Филипп, - веско заметил он, беря ее за руку. - Только
так я разрешаю называть себя хорошеньким девушкам. А вы не просто
хорошенькая, вы - красавица.
- Вы мне льстите, - трепеща сказала Луиза. - Благодарю вас за
комплимент.
- Это вовсе не комплимент, - с серьезным видом возразил Филипп. - Я
говорю то, что думаю. Я еще никогда не встречал такой милой и
очаровательной девушки, как вы. Если хотите знать, что я чувствую, глядя
на вас, то отвечу вам прямо: я потрясен.
Луиза подняла к нему свое лицо и взгляды их встретились.
- А я... если хотите знать... - сбивчиво заговорила она, - Я никогда
еще не встречала такого, как вы... Мне говорили, что вы красивый, но я...
я не думала, что вы такой милый...
Филипп весь просиял. Отчаянно борясь с искушение привлечь ее к себе и
покрыть ее лицо нежными поцелуями, он подвел Луизу к берегу озера и
расстелил на траве свой широкий плащ. Она поблагодарила его и села,
подтянув ноги. Филипп пристроился рядышком, взял в руки лютню и спросил:
- Мне начинать сначала или с того куплета, на котором остановился?
- Сначала, если можно.
Филипп коснулся пальцами струн и запел с таким воодушевлением, какого
не испытывал еще никогда. Вместе с ним пело и его сердце, в котором все
ярче и ярче разгоралось пламя любви.
Да, любви. Филипп любил и был уверен, что любит. Его ничуть не
смущало, что он совсем не знает эту девушку, что он познакомился с ней
лишь несколько минут назад и что прошедшего с того момента времени слишком
мало, чтобы хотя бы в общих чертах узнать, что она собой представляет, -
ведь все это не имело никакого значения для любви. Любовь никогда не
приходит постепенно, шаг за шагом, она рождается в одночасье и не суть
важно когда - в момент знакомства, с первого взгляда, или значительно
позже. Любовь нельзя сравнивать ни с привычкой, ни с дружбой, ни с
привязанностью; она не является порождением земных чувств - уважения,
симпатии и тому подобных - даже в миллионы и миллиарды крат усиленных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74