Эта красивая и невероятно безмозглая женщина,
несшая на себе печать вырождения всего своего семейства, оставила мужу
двух сыновей, которыми он, даже при всем желании, никак не мог гордиться.
Оба сына Катарины де Марсан унаследовали от матери не только красоту, но и
ее непроходимую глупость, злобный нрав и патологическую жестокость ее
предков. Особенно преуспел в последнем Гийом. С детства он просто обожал
публичные наказания и казни, он умудрялся присутствовать при всех допросах
с пристрастием - зрелище чужих страданий доставляло ему поистине
садистское удовольствие. Когда Гийому исполнилось шесть лет, он устроил в
заброшенном флигеле бордоского замка, где тогда обитало семейство
Аквитанских, камеру пыток и успел замучить и "казнить" дюжину кошек и
собак, прежде чем его разоблачили. Эта история ужаснула даже старого
герцога Робера - человека, хоть и не жестокого, но весьма далекого от
сантиментов. А два года спустя король Франции, Филипп-Август II,
наслышанный о камере пыток и прочих "детских шалостях" наследника Гаскони,
расторг предварительную договоренность, согласно которой его внучка
Агнесса, по достижении соответствующего возраста, должна была выйти замуж
за Гийома Аквитанского. Так были похоронены надежды двух герцогов - Робера
I и его сына Филиппа III - восстановить посредством брака дружественные
отношения со своим северным соседом и мирным путем вернуть в состав
Гаскони часть потерянных во время войны с Францией территорий. С тех пор
герцог никак не мог подыскать для старшего сына подходящей партии, и Гийом
Аквитанский дожил до двадцати пяти лет, не имея ни жены, ни детей, и даже
ни с кем не помолвленный, что по тем временам было чем-то из ряда вон
выходящим.
Нежелание могущественных соседей породниться с Гийомом объяснялось не
только его садистскими склонностями, но также и тем, что у герцога бело
три сна, и младший из них, Филипп, при всей нелюбви к нему со стороны
отца, многим представлялся наиболее вероятным претендентом на наследование
родового майората... Впрочем, об этом, с позволения читателя, мы подробнее
поговорим в следующей главе.
На девятом году жизни Филиппа постигла тяжелая утрата: умерла его
тетка Амелия, женщина, заменившая ему мать, первая женщина, которую он
любил, и единственная - которую он любил целомудренно. По прискорбному
стечению обстоятельств, в это самое время Филипп находился в Шалоне, куда
отправился вместе с Гастоном Альбре за его невестой, Клотильдой де Труа,
племянницей тогдашнего графа Шампанского. А когда они все вернулись домой,
то застали только траур во дворце, новое надгробие в склепе аббатства
святого Бенедикта и плачущую навзрыд Амелину. В общем, невеселая
получилась у Гастона свадьба, и тогда Филипп в первый и последний раз
видел в глазах у кузена слезы. Сам же он никак не мог поверить в
происшедшее, все это казалось ему каким-то диким, кошмарным,
неправдоподобным сном. И только на следующий день, проснувшись не увидев
склоненного над ним лица графини Амелии, которая обычно будила его по
утрам, он, наконец, осознал страшную истину, понял, что больше никогда не
увидит СВОЮ МАМУ, и горько оттого разрыдался...
А год спустя ушел из жизни еще один близкий родственник Филиппа -
родной брат его матери, Людовик VI Галльский. Король Людовик царствовал
недолго и умер бездетным, и после его смерти Филипп, как единственный
потомок Изабеллы Кантабрийской, первой жены короля Робера II, унаследовал
графство своей бабки и стал одним из богатейших и могущественнейших
феодалов Испании. Таким образом, девятилетний Филипп Аквитанский, третий
сын герцога, заметно повысился в своем общественном статусе. Он стал
грандом Кастилии, и, кроме того, поскольку новый король Галлии, Робер III,
сын Робера II и Гертруды Генегау, был еще очень молод и не имел детей,
Филипп, пусть и временно, получил титул первого принца королевства и
наследника галльского престола. Придворные, слуги, горожане и крестьяне
стали именовать его не иначе, как "ваше высочество", и делали это,
несомненно, в пику Гийому и Роберу, к которым, несмотря на их титулы
монсеньоров, обычно обращались просто "сударь". Старшие братья, понятно,
неистовствовали, снедаемые завистью и досадой. Герцог же воспринял
известие о том, что его семья обзавелась первым принцем Галлии, с
полнейшим безразличием, как будто это его вовсе не касалось, как будто
Филипп не был его сыном.
Со смертью дяди Филипп обрел материальную независимость от отца.
Будучи человеком рассудительным и зная о враждебном отношении герцога к
младшему сыну, Людовик VI назвал в числе своих душеприказчиков Гастона
Альбре, поручив ему управление Кантабрией до совершеннолетия Филиппа.
Гастон исполнял обязанности опекуна добросовестно и регулярно передавал в
распоряжение своего подопечного часть прибыли от графства, а оставшиеся
средства, все до единого динара, вкладывал в развитие хозяйства,
по-братски оплачивая издержки из собственного кармана. Благодаря такой
предусмотрительности со стороны покойного короля, Филипп уже в десять лет
стал вполне самостоятельным человеком и даже смог организовать при дворе
отца что-то вроде небольшого собственного двора. Это внесло заметное
оживление в размеренную полусонную жизнь Тараскона - древнего родового
гнезда маркграфов Пиренейских, куда герцог переселился из Бордо вскоре
после смерти второй жены, надеясь укрыться здесь от жизненных невзгод,
желая обрести покой и умиротворение.
А Филипп был юн, жизнь била из него ключом, он не любил уединения и
большую часть своего времени проводил в обществе своих сверстников и
молодых людей на несколько лет старше. У Филиппа было много друзей, но еще
больше было у него подруг. С малых лет он, что называется, вертелся возле
юбок - это была его страсть, его любимое развлечение. Разумеется, он также
любил читать интересные книги, беседовать с умными, образованными людьми,
заниматься музыкой, играть в разные спортивные игры - однако серьезную
конкуренцию всему вышеупомянутому составляли девчонки. Филиппа
интересовало в них все: внешность, строение тела, поведение, образ мыслей,
как они одеваются и особенно - как раздеваются. Какой-то могущественный
инстинкт пробуждался в нем в присутствии этих удивительных созданий, до
предела обострял его любознательность, призывал к активным исследованиям.
Зачем, не единожды задавался он вопросом, Господь создал их такими
отличными от мужчин?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
несшая на себе печать вырождения всего своего семейства, оставила мужу
двух сыновей, которыми он, даже при всем желании, никак не мог гордиться.
Оба сына Катарины де Марсан унаследовали от матери не только красоту, но и
ее непроходимую глупость, злобный нрав и патологическую жестокость ее
предков. Особенно преуспел в последнем Гийом. С детства он просто обожал
публичные наказания и казни, он умудрялся присутствовать при всех допросах
с пристрастием - зрелище чужих страданий доставляло ему поистине
садистское удовольствие. Когда Гийому исполнилось шесть лет, он устроил в
заброшенном флигеле бордоского замка, где тогда обитало семейство
Аквитанских, камеру пыток и успел замучить и "казнить" дюжину кошек и
собак, прежде чем его разоблачили. Эта история ужаснула даже старого
герцога Робера - человека, хоть и не жестокого, но весьма далекого от
сантиментов. А два года спустя король Франции, Филипп-Август II,
наслышанный о камере пыток и прочих "детских шалостях" наследника Гаскони,
расторг предварительную договоренность, согласно которой его внучка
Агнесса, по достижении соответствующего возраста, должна была выйти замуж
за Гийома Аквитанского. Так были похоронены надежды двух герцогов - Робера
I и его сына Филиппа III - восстановить посредством брака дружественные
отношения со своим северным соседом и мирным путем вернуть в состав
Гаскони часть потерянных во время войны с Францией территорий. С тех пор
герцог никак не мог подыскать для старшего сына подходящей партии, и Гийом
Аквитанский дожил до двадцати пяти лет, не имея ни жены, ни детей, и даже
ни с кем не помолвленный, что по тем временам было чем-то из ряда вон
выходящим.
Нежелание могущественных соседей породниться с Гийомом объяснялось не
только его садистскими склонностями, но также и тем, что у герцога бело
три сна, и младший из них, Филипп, при всей нелюбви к нему со стороны
отца, многим представлялся наиболее вероятным претендентом на наследование
родового майората... Впрочем, об этом, с позволения читателя, мы подробнее
поговорим в следующей главе.
На девятом году жизни Филиппа постигла тяжелая утрата: умерла его
тетка Амелия, женщина, заменившая ему мать, первая женщина, которую он
любил, и единственная - которую он любил целомудренно. По прискорбному
стечению обстоятельств, в это самое время Филипп находился в Шалоне, куда
отправился вместе с Гастоном Альбре за его невестой, Клотильдой де Труа,
племянницей тогдашнего графа Шампанского. А когда они все вернулись домой,
то застали только траур во дворце, новое надгробие в склепе аббатства
святого Бенедикта и плачущую навзрыд Амелину. В общем, невеселая
получилась у Гастона свадьба, и тогда Филипп в первый и последний раз
видел в глазах у кузена слезы. Сам же он никак не мог поверить в
происшедшее, все это казалось ему каким-то диким, кошмарным,
неправдоподобным сном. И только на следующий день, проснувшись не увидев
склоненного над ним лица графини Амелии, которая обычно будила его по
утрам, он, наконец, осознал страшную истину, понял, что больше никогда не
увидит СВОЮ МАМУ, и горько оттого разрыдался...
А год спустя ушел из жизни еще один близкий родственник Филиппа -
родной брат его матери, Людовик VI Галльский. Король Людовик царствовал
недолго и умер бездетным, и после его смерти Филипп, как единственный
потомок Изабеллы Кантабрийской, первой жены короля Робера II, унаследовал
графство своей бабки и стал одним из богатейших и могущественнейших
феодалов Испании. Таким образом, девятилетний Филипп Аквитанский, третий
сын герцога, заметно повысился в своем общественном статусе. Он стал
грандом Кастилии, и, кроме того, поскольку новый король Галлии, Робер III,
сын Робера II и Гертруды Генегау, был еще очень молод и не имел детей,
Филипп, пусть и временно, получил титул первого принца королевства и
наследника галльского престола. Придворные, слуги, горожане и крестьяне
стали именовать его не иначе, как "ваше высочество", и делали это,
несомненно, в пику Гийому и Роберу, к которым, несмотря на их титулы
монсеньоров, обычно обращались просто "сударь". Старшие братья, понятно,
неистовствовали, снедаемые завистью и досадой. Герцог же воспринял
известие о том, что его семья обзавелась первым принцем Галлии, с
полнейшим безразличием, как будто это его вовсе не касалось, как будто
Филипп не был его сыном.
Со смертью дяди Филипп обрел материальную независимость от отца.
Будучи человеком рассудительным и зная о враждебном отношении герцога к
младшему сыну, Людовик VI назвал в числе своих душеприказчиков Гастона
Альбре, поручив ему управление Кантабрией до совершеннолетия Филиппа.
Гастон исполнял обязанности опекуна добросовестно и регулярно передавал в
распоряжение своего подопечного часть прибыли от графства, а оставшиеся
средства, все до единого динара, вкладывал в развитие хозяйства,
по-братски оплачивая издержки из собственного кармана. Благодаря такой
предусмотрительности со стороны покойного короля, Филипп уже в десять лет
стал вполне самостоятельным человеком и даже смог организовать при дворе
отца что-то вроде небольшого собственного двора. Это внесло заметное
оживление в размеренную полусонную жизнь Тараскона - древнего родового
гнезда маркграфов Пиренейских, куда герцог переселился из Бордо вскоре
после смерти второй жены, надеясь укрыться здесь от жизненных невзгод,
желая обрести покой и умиротворение.
А Филипп был юн, жизнь била из него ключом, он не любил уединения и
большую часть своего времени проводил в обществе своих сверстников и
молодых людей на несколько лет старше. У Филиппа было много друзей, но еще
больше было у него подруг. С малых лет он, что называется, вертелся возле
юбок - это была его страсть, его любимое развлечение. Разумеется, он также
любил читать интересные книги, беседовать с умными, образованными людьми,
заниматься музыкой, играть в разные спортивные игры - однако серьезную
конкуренцию всему вышеупомянутому составляли девчонки. Филиппа
интересовало в них все: внешность, строение тела, поведение, образ мыслей,
как они одеваются и особенно - как раздеваются. Какой-то могущественный
инстинкт пробуждался в нем в присутствии этих удивительных созданий, до
предела обострял его любознательность, призывал к активным исследованиям.
Зачем, не единожды задавался он вопросом, Господь создал их такими
отличными от мужчин?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74