Ведь ты у меня опытный сердцеед,
многие женщины говорят, что ты просто неотразим, тут-то тебе и карты в
руки. Будем надеяться, что ты не оплошаешь.
- Будем надеяться, отец, - улыбнулся Филипп той особенной улыбкой,
какой он улыбался, предвкушая очередное любовное приключение. Но эта его
улыбка предназначалась вовсе не далекой Маргарите, а близкой и родной
Амелине...
14. АМЕЛИНА
Пир по случаю коронации Филиппа (как, собственно, и все пиры) начался
в торжественной и приподнятой обстановке, с напыщенными речами и
изысканными здравицами в адрес нового принца Беарнского и его отца,
герцога, а закончился грандиознейшей попойкой. Даже большинство женщин и
почти все достопочтенные прелаты, кроме разве что архиепископа Марка и
падре Антонио, были изрядно пьяны, не говоря уж о светских вельможах
мужеска пола, которые, за редкостным исключением, вроде Филиппа или
герцога, давно потеряли счет кубкам выпитого вина. Всех их в определенной
степени подзадоривал Эрнан де Шатофьер. Он и прежде не отличался
умеренностью в еде и выпивке; еще будучи тринадцатилетним подростком мог
заткнуть за пояс любого взрослого выпивоху, а по возвращении из Святой
Земли и вовсе не знал себе равных за столом и в частности за выпивкой.
Именно по его инициативе, когда веселье было в самом разгаре, речь зашла о
любовных похождениях Филиппа в Кастилии. Подавляющему большинству
присутствующих эта тема пришлась по вкусу; юные (и не очень юные) дамы
строили обескураженному Филиппу глазки, а молодые (и не только молодые)
господа наперебой рассказывали пикантные историйки с выдуманными и,
разумеется, особо интригующими подробностями, то и дело бросавшими Филиппа
в краску.
В конце концов Филипп решил не обращать внимания на эту болтовню, тем
более что ему было не привыкать к подобным сплетням, и в ответ, с такой же
наглой откровенностью, с какой смотрели на него некоторые дамы, принялся
глазеть на Амелину, не скрывая своего восхищения. Какая она все-таки
красавица, его кузина! Какая у нее приятная молочно-белая кожа, какие
роскошные золотистые волосы, какие прекрасные голубые глаза - будто чистые
лесные озера в погожий летний день... Филипп вспомнил их встречу в парке,
нежные объятия, жаркие поцелуи - и его вновь охватила такая пьянящая
истома, что он даже пошатнулся и чуть было не опрокинул свой кубок с
вином.
- Ты будто бы и немного выпил, сынок, - удивленно прошептал герцог,
сидевший рядом с ним во главе стола. - С чего бы... - Тут он осекся,
увидев томную поволоку в глазах Амелины, и только грустно усмехнулся,
вспоминая свою бурную молодость.
А Симон де Бигор, что поначалу знай одергивал жену, наконец понял всю
тщетность своих потуг и стал искать отраду в вине, благо Амелина не
забывала следить за тем, чтобы его кубок не пустовал. Симон и был первым,
кто напился до беспамятства. Пьянствовал он молча, лишь под конец,
заплетаясь языком, грозно предупредил Амелину:
- Ты-ы... это... смо... смотри м-мне-э... бе...бе...бес-с-сты-ыжая...
- И, как подкошенный, бухнулся ей на руки.
Двое слуг подхватили бесчувственного Симона и вынесли его из
банкетного зала. Вместе с ним покинула зал и Амелина, и после ее ухода
Филипп откровенно заскучал. Он чувствовал себя вконец уставшим и
опустошенным и с большим нетерпением ожидал окончания пира. Однако
значительная часть гостей, по всей видимости, собиралась развлекаться до
самого рассвета, так что Филиппу, как хозяину и виновнику торжества,
пришлось оставаться в зале до тех пор, пока все более или менее трезвые из
присутствующих не разошлись спать. Только тогда, в сопровождении Габриеля
де Шеверни, он направился в свои покои, подчистую проигнорировав весьма
прозрачные намеки некоторых дам, что были не прочь очутиться в его постели
или же завлечь его в свою спальню. Филиппу совсем не улыбалось провести
ночь с пьяной в стельку женщиной, к тому же сейчас все его помыслы
занимала Амелина, и он мог думать только о ней...
Войдя в свою спальню, Филипп с разбегу плюхнулся в кресло и вытянул
ноги.
- Ч-черт! Как я устал!..
Габриель опустился перед ним на корточки и снял с его ног башмаки.
- Пожалуй, я пойду ночевать к себе, - полувопросительно,
полуутвердительно произнес он. - Сегодня мое присутствие в ваших покоях
было бы нежелательным.
- А? - лениво зевнул Филипп. - Уже подцепил себе барышню?
- Нет, монсеньор, никого я не подцепил. Напротив... Ну-ка,
отклонитесь немного. - Он отстегнул золотую пряжку на правом плече
Филиппа, скреплявшую его пурпурного цвета плащ.
- Ба! Как это понимать? Напротив - это значит, тебя кто-то подцепил?
А какая, собственно, разница, кто первый проявил инициативу - мужчина или
женщина? По мне, все едино.
Габриель отрицательно покачал головой.
- Быть может, я неправильно выразился, монсеньор...
- Сукин ты сын! - раздраженно ругнулся Филипп. - Да что ты заладил в
самом деле: монсеньор, монсеньор! Сейчас мы наедине, так что потрудись
обращаться ко мне по имени. Ты не просто мой дворянин, ты мой друг - такой
же, как Эрнан, Гастон и Симон. Даже если на поверку ты окажешься педиком,
я все равно буду считать тебя своим другом, ибо ты брат Луизы... Гм.
Похоже, я шокировал тебя?
Габриель молча кивнул, расстегивая камзол Филиппа.
- Ну что ж, прошу прощения. Это мне так, к слову пришлось. Понимаешь,
я терпеть не могу мужеложцев... - Он передернул плечами. - Брр... Какая
мерзость! Мужчина, который пренебрегает женщинами, потому что ему больше
по вкусу мужчины - ну, разве может быть что-то противоестественнее,
отвратительнее, чем это?.. Другое дело женщины, что любят женщин. Я их не
одобряю, но и не склонен сурово осуждать. В конце концов, их можно понять:
ведь так трудно не любить женщин, особенно красивых женщин. - Филипп
весело взглянул не сконфуженного Габриеля. - Впрочем, ладно. Оставим эту
тему, чтобы случаем не пострадала твоя добродетель. Объясни-ка лучше, что
означает твое "напротив".
- Она касается вас, - ответил Габриель.
Филипп встрепенулся, мигом позабыв об усталости.
- Меня?! Ты думаешь, Амелина придет?
- Уверен.
- Она тебе что-то сказала?
- Нет. Но она так смотрела на вас...
- Я видел, как она смотрела. - Филипп с вожделением облизнулся. - Но
с чего ты взял, что она придет?
- Догадался. Она с таким рвением опаивала господина де Бигора, что на
сей счет у меня не осталось ни малейших сомнений.
- Гм, похоже, ты прав, - сказал Филипп, затем, после короткой паузы,
виновато произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
многие женщины говорят, что ты просто неотразим, тут-то тебе и карты в
руки. Будем надеяться, что ты не оплошаешь.
- Будем надеяться, отец, - улыбнулся Филипп той особенной улыбкой,
какой он улыбался, предвкушая очередное любовное приключение. Но эта его
улыбка предназначалась вовсе не далекой Маргарите, а близкой и родной
Амелине...
14. АМЕЛИНА
Пир по случаю коронации Филиппа (как, собственно, и все пиры) начался
в торжественной и приподнятой обстановке, с напыщенными речами и
изысканными здравицами в адрес нового принца Беарнского и его отца,
герцога, а закончился грандиознейшей попойкой. Даже большинство женщин и
почти все достопочтенные прелаты, кроме разве что архиепископа Марка и
падре Антонио, были изрядно пьяны, не говоря уж о светских вельможах
мужеска пола, которые, за редкостным исключением, вроде Филиппа или
герцога, давно потеряли счет кубкам выпитого вина. Всех их в определенной
степени подзадоривал Эрнан де Шатофьер. Он и прежде не отличался
умеренностью в еде и выпивке; еще будучи тринадцатилетним подростком мог
заткнуть за пояс любого взрослого выпивоху, а по возвращении из Святой
Земли и вовсе не знал себе равных за столом и в частности за выпивкой.
Именно по его инициативе, когда веселье было в самом разгаре, речь зашла о
любовных похождениях Филиппа в Кастилии. Подавляющему большинству
присутствующих эта тема пришлась по вкусу; юные (и не очень юные) дамы
строили обескураженному Филиппу глазки, а молодые (и не только молодые)
господа наперебой рассказывали пикантные историйки с выдуманными и,
разумеется, особо интригующими подробностями, то и дело бросавшими Филиппа
в краску.
В конце концов Филипп решил не обращать внимания на эту болтовню, тем
более что ему было не привыкать к подобным сплетням, и в ответ, с такой же
наглой откровенностью, с какой смотрели на него некоторые дамы, принялся
глазеть на Амелину, не скрывая своего восхищения. Какая она все-таки
красавица, его кузина! Какая у нее приятная молочно-белая кожа, какие
роскошные золотистые волосы, какие прекрасные голубые глаза - будто чистые
лесные озера в погожий летний день... Филипп вспомнил их встречу в парке,
нежные объятия, жаркие поцелуи - и его вновь охватила такая пьянящая
истома, что он даже пошатнулся и чуть было не опрокинул свой кубок с
вином.
- Ты будто бы и немного выпил, сынок, - удивленно прошептал герцог,
сидевший рядом с ним во главе стола. - С чего бы... - Тут он осекся,
увидев томную поволоку в глазах Амелины, и только грустно усмехнулся,
вспоминая свою бурную молодость.
А Симон де Бигор, что поначалу знай одергивал жену, наконец понял всю
тщетность своих потуг и стал искать отраду в вине, благо Амелина не
забывала следить за тем, чтобы его кубок не пустовал. Симон и был первым,
кто напился до беспамятства. Пьянствовал он молча, лишь под конец,
заплетаясь языком, грозно предупредил Амелину:
- Ты-ы... это... смо... смотри м-мне-э... бе...бе...бес-с-сты-ыжая...
- И, как подкошенный, бухнулся ей на руки.
Двое слуг подхватили бесчувственного Симона и вынесли его из
банкетного зала. Вместе с ним покинула зал и Амелина, и после ее ухода
Филипп откровенно заскучал. Он чувствовал себя вконец уставшим и
опустошенным и с большим нетерпением ожидал окончания пира. Однако
значительная часть гостей, по всей видимости, собиралась развлекаться до
самого рассвета, так что Филиппу, как хозяину и виновнику торжества,
пришлось оставаться в зале до тех пор, пока все более или менее трезвые из
присутствующих не разошлись спать. Только тогда, в сопровождении Габриеля
де Шеверни, он направился в свои покои, подчистую проигнорировав весьма
прозрачные намеки некоторых дам, что были не прочь очутиться в его постели
или же завлечь его в свою спальню. Филиппу совсем не улыбалось провести
ночь с пьяной в стельку женщиной, к тому же сейчас все его помыслы
занимала Амелина, и он мог думать только о ней...
Войдя в свою спальню, Филипп с разбегу плюхнулся в кресло и вытянул
ноги.
- Ч-черт! Как я устал!..
Габриель опустился перед ним на корточки и снял с его ног башмаки.
- Пожалуй, я пойду ночевать к себе, - полувопросительно,
полуутвердительно произнес он. - Сегодня мое присутствие в ваших покоях
было бы нежелательным.
- А? - лениво зевнул Филипп. - Уже подцепил себе барышню?
- Нет, монсеньор, никого я не подцепил. Напротив... Ну-ка,
отклонитесь немного. - Он отстегнул золотую пряжку на правом плече
Филиппа, скреплявшую его пурпурного цвета плащ.
- Ба! Как это понимать? Напротив - это значит, тебя кто-то подцепил?
А какая, собственно, разница, кто первый проявил инициативу - мужчина или
женщина? По мне, все едино.
Габриель отрицательно покачал головой.
- Быть может, я неправильно выразился, монсеньор...
- Сукин ты сын! - раздраженно ругнулся Филипп. - Да что ты заладил в
самом деле: монсеньор, монсеньор! Сейчас мы наедине, так что потрудись
обращаться ко мне по имени. Ты не просто мой дворянин, ты мой друг - такой
же, как Эрнан, Гастон и Симон. Даже если на поверку ты окажешься педиком,
я все равно буду считать тебя своим другом, ибо ты брат Луизы... Гм.
Похоже, я шокировал тебя?
Габриель молча кивнул, расстегивая камзол Филиппа.
- Ну что ж, прошу прощения. Это мне так, к слову пришлось. Понимаешь,
я терпеть не могу мужеложцев... - Он передернул плечами. - Брр... Какая
мерзость! Мужчина, который пренебрегает женщинами, потому что ему больше
по вкусу мужчины - ну, разве может быть что-то противоестественнее,
отвратительнее, чем это?.. Другое дело женщины, что любят женщин. Я их не
одобряю, но и не склонен сурово осуждать. В конце концов, их можно понять:
ведь так трудно не любить женщин, особенно красивых женщин. - Филипп
весело взглянул не сконфуженного Габриеля. - Впрочем, ладно. Оставим эту
тему, чтобы случаем не пострадала твоя добродетель. Объясни-ка лучше, что
означает твое "напротив".
- Она касается вас, - ответил Габриель.
Филипп встрепенулся, мигом позабыв об усталости.
- Меня?! Ты думаешь, Амелина придет?
- Уверен.
- Она тебе что-то сказала?
- Нет. Но она так смотрела на вас...
- Я видел, как она смотрела. - Филипп с вожделением облизнулся. - Но
с чего ты взял, что она придет?
- Догадался. Она с таким рвением опаивала господина де Бигора, что на
сей счет у меня не осталось ни малейших сомнений.
- Гм, похоже, ты прав, - сказал Филипп, затем, после короткой паузы,
виновато произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74