- А после этого вы больше не виделись с Филиппом?
Габриель покачал головой.
- До вчерашнего вечера нет.
- Я слышал, что вы были очень дружны, - заметил герцог.
- Смею надеяться, монсеньор, что ваш сын до сих пор считает меня
своим другом. Все эти годы мы с ним регулярно переписывались, несмотря на
то, что мой отец был категорически против. Когда до нас дошли слухи о... о
поведении вашего сына, он расценил это как оскорбление памяти Луизы и
настоятельно требовал, чтобы я порвал с ним всякие отношения.
- Но вы не сделали этого?
- Нет, монсеньор. Я пошел против воли отца, потому что не разделяю
его мнения о вашем сыне.
Герцог тяжело вздохнул.
- Да, безусловно, ваш отец слишком категоричен. Образ жизни Филиппа
достоин осуждения, не спорю, но такой уж он по натуре своей. Среди людей
нет безгрешных, у каждого человека есть свои недостатки, и любвеобильность
Филиппа... будем откровенны, его распутность - один из несомненных его
пороков. За это можно упрекать его, порицать, возмущаться его поведением,
пытаться перевоспитать его, наставить на путь истинный... Но обвинять его
в злонамеренном оскорблении памяти вашей сестры, которую он любил, это уж
чересчур. Это так же глупо, как считать лису преступницей только потому,
что она имеет дурную привычку душить кур, если ее впустить в курятник.
Разомлевший от выпитого вина, Эрнан хитро усмехнулся. По возвращении
из Палестины он уже успел повидаться с Гастоном Альбре, и они очень
приятно скоротали вечер, смакую пикантные историйки о толедском сердцееде
доне Филиппе из Кантабрии.
- Я, конечно, прошу извинить меня, монсеньор, - отозвался он. - Но
ваше сравнение Филиппа с лисой, впущенной в курятник, нельзя назвать
удачным. Ведь куры, как-никак, стараются избежать смертельных объятий
лисы, а вот женщины в большинстве своем даже не помышляют об этом. Они
сами виновны в своих бедах. Кто им доктор, что их влечет к Филиппу, как
мотыльков на пламя свечи, и они обжигают свои крылышки? Между прочим,
сплетники поговаривают, что даже Констанца Орсини не устояла перед чарами
Филиппа.
Герцог с трудом спрятал улыбку и отрицательно покачал головой.
- Сомневаюсь, - сказал он. - Филипп очень дружен с принцем Альфонсом
и очень уважает его, чтобы соблазнить его жену. Это маловероятно.
- А вот насчет Марии Арагонской никаких сомнений нет, - продолжал
гнуть свою линию Эрнан, войдя в раж. - Не зря же принц Фернандо Уэльва так
взъелся на Филиппа. Еще бы! Ведь по милости вашего сына у него выросли
ОТАКЕННЫЕ рога. - И Шатофьер поднял к верху руки, показывая, какие именно.
- Но, бесспорно, самая громкая и блестящая победа Филиппа, это принцесса
Бланка. Рассказывают, что с королем едва инфаркт не приключился, когда он
узнал о грехопадении своей старшей дочери.
Герцог кивнул.
- Да уж, слыхал я, что был отменный скандал. Впрочем, об этом романе
так много говорят и говорят столь разное, что я даже не знаю, чему верить,
а чему нет; трудно понять, где кончается правда и начинается вымысел. Так,
по моим сведениям, Филипп собирался жениться на Бланке - и вдруг я узнаю,
что король как-то впопыхах выдал ее за графа Бискайского. Вот уж не пойму
зачем? - Герцог недоуменно пожал плечами. - Жаль, конечно, очень жаль.
Бланка была бы отличной партией для Филиппа. Говорят, она хороша собой,
умна, порядочна. К тому же отец сделал ее графиней Нарбоннской - еще когда
прочил в жены Августу Юлию Римскому.
- М-да, славное приданное, - согласился Шатофьер. - Было бы весьма
заманчиво присоединить Нарбонн к Гаскони. Если когда-нибудь Филипп
вздумает потеснить своего дядю с престола, то он пожалеет, что в свое
время не женился на принцессе Бланке Кастильской.
Герцог испытующе поглядел на Эрнана, но от комментариев воздержался.
"Новое поколение, - с грустью подумал он, устало потупив свой взор. -
Молодое, неугомонное, воинственное. Боюсь, очень скоро придет конец
шаткому миру в Галлии..."
По соседству, за живой зеленой стеной из плюща послышалось шуршание
гравия под ногами идущего человека. Шаги были быстрыми, уверенными, они
раздавались все ближе и ближе и замерли у входа в беседку.
Герцог поднял глаза и увидел на пороге невысокого стройного юношу
двадцати лет с золотыми волосами и небесно-голубыми глазами. Его черный
костюм, короткий пурпурный плащ и коричневые сапоги были покрыты свежей
пылью, а пестрое перо на шляпе сломано. На красивом лице юноши блуждала
смущенная улыбка.
- Вот я и вернулся, отец, - взволнованно произнес он. - По вашему
зову.
Только со второй попытки герцогу удалось встать.
- Добро пожаловать домой, Филипп, - тяжело дыша, сказал он и,
оперевшись рукой на край стола, сделал один неуверенный шаг навстречу
сыну. - Я рад, что ты вернулся ко мне... - Тут голос его сорвался на
всхлип. Преодолевая внезапную слабость, он быстро подступил к Филиппу и
после секундных колебаний крепко обнял его за плечи. - Прости меня, сынок.
За все, за все прости...
Филипп тоже всхлипнул. На глаза ему набежали слезы, но он не стыдился
их. Только теперь он в полной мере осознал, как не хватало ему раньше
отцовской любви и заботы. На протяжении многих лет между двумя родными по
крови людьми стояла тень давно умершей женщины - жены одного, матери
другого. Она мешала им сблизиться, понять друг друга, почувствовать себя
членами одной семьи; она была камнем преткновения в их отношениях. И
понадобилось целых два десятилетия, чтобы она, наконец, ушла туда, где ей
надлежало быть - в царство теней, освободив в сердце мужа место для сына,
а сыну вернув отца...
Вскоре у фонтана перед беседкой собрались почти все придворные
герцога, а тот, отступив на шаг, все смотрел на Филиппа сияющими глазами.
Впервые он видел в нем своего сына, свою кровь и плоть - а также кровь и
плоть женщины, которую любил больше всего на свете.
- Господи! - прошептал герцог. - Ведь у тебя материнская улыбка,
Филипп!.. Как я не замечал этого раньше?
- Раньше я никогда не улыбался в вашем присутствии, отец, - тихо
ответил ему Филипп, глотая слезы. - Теперь буду... Обязательно буду...
10. БЛАНКА КАСТИЛЬСКАЯ
Между событиями, описанными в двух предыдущих главах, лежит отрезок
времени длиной почти в семь лет. О любви Филиппа к Луизе можно сочинить
мелодраматическую историю с душещипательным финалом, а о его любовных
похождениях в Толедо - внушительный сборник новелл в жанре крутой эротики,
но это завело бы нас далеко в сторону от намеченного нами пути. Посему мы,
не мудрствуя лукаво, сделали то, что сделали - одним махом перешагнули
через семь лет и.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74