Когда явится
Бланка, скажи пусть подождет - я только отошью очередного претендента и
сразу же вернусь.
17. КОРОЛЬ И ЕГО ДОЧЬ
Дон Александр, десятый по счету король Наварры, носивший это имя,
устремил на свою дочь утомленный, исполненный мольбы, отчаяния и даже
чуточку отвращения взгляд, подобно тому, как многолетний узник смотрит на
опостылевшего ему надзирателя, который, однако, за длительное время их
невольного знакомства стал как бы неотъемлемой частицей его самого.
- Сударыня, возлюбленная дщерь моя, - отрешенно заговорил король,
стоя перед Маргаритой посреди просторного кабинета, где обычно собирались
заседания Государственного Совета; в данный момент, кроме короля и его
дочери, в помещении больше не было никого. - Я пригласил вас к себе для
весьма серьезного разговора. Через три месяца с небольшим вам исполнится
восемнадцать лет. Вы уже взрослая дама, вы - наследница престола, посему
должны с надлежащей ответственностью...
- Ой, прекрати, папочка! - громко фыркнув, перебила его Маргарита. -
К чему такие напыщенные речи, что за муха тебя укусила? Небось, опять
получил от кого-то заманчивое предложение и с новой силой загорелся
желанием выдать меня замуж?
Дон Александр в замешательстве опустил глаза. Он не просто любил свою
дочь, он обожал и боготворил ее - единственную оставшуюся в живых из троих
его детей. После смерти младшего сына король души в ней не чаял, так
панически боялся потерять и ее, что впоследствии этот страх перед
возможной утратой перерос в страх перед самой Маргаритой. Никогда и ни в
чем он не мог перечить ей - будь то какие-либо серьезные желания, или же
детские, порой бессмысленные капризы.
- Но, доченька, - ласково и нерешительно произнес дон Александр. -
Это действительно необходимо. Я уже стар, и смерть моя не за горами, а
Наварре нужен будет король.
- Государь! - искренне возмутилась принцесса. - Что вы говорите?!!
Ужель вы сомневаетесь в моих способностях как государственного мужа... то
бишь государственной жены? Жены мудрой, справедливой и твердой в решеньях
- как говаривал некогда Гораций о вас, мужчинах.
Поскольку отец забыл пригласить ее сесть, она пригласила себя сама.
Король в задумчивости продолжал стоять.
- Лично я, сударыня, ничуть не сомневаюсь в ваших способностях, -
ответил он. - Но сейчас речь идет о другом. Как моя дочь, вы, разумеется,
унаследуете всю полноту королевской власти в Наварре, однако пора уже
подумать и о продолжении рода нашего. Муж вам необходим хотя бы для того,
чтобы в законном браке с ним вы родили наследника престола.
- Как ты наивен, папочка! - насмешливо воскликнула Маргарита. -
Неужели ты всерьез полагаешь, что зачатие происходит лишь с благословения
церкви?
- Ой, доченька! - укоризненно покачал головой дон Александр. - Как ты
можешь...
- Могу, и запросто. Если тебе не терпится заиметь внука, так прямо и
скажи. Я перестану осторожничать, и надеюсь, через год-полтора ты уже
будешь дедушкой.
- Не сыпь мне соль на раны, бесстыжая! - в отчаянии простонал король.
- И в кого ты только удалась, такая вертихвостка?
- В мою матушку, в кого же еще, - пожала плечами Маргарита. - Ведь не
зря же говорят, что я пошла в нее всем - и внешностью, и характером.
Правда, она умела сдерживать себя, скрывать свои недостатки. Насколько мне
известно, она, не в пример мне, была непревзойденной мастерицей по части
лицемерия и притворства, так виртуозно изображала из себя степенную даму,
что нередко и тебя вводила в заблуждение.
- Да как ты смеешь! - вскипел король.
- А вот и смею. Или, быть может, ты станешь оспаривать тот факт, что
в свое время ревновал ее к дядюшке Клавдию? И не без веских оснований,
полагаю... Ага, покраснел! Значит, это правда. А правда ли, что мой
покойный брат Александр был...
Замолчи, Маргарита! - прорычал король, багровый от стыда и
негодования. - Немедленно замолчи! Не смей очернять память своей матери.
- Ты сам напросился, отец. Мог бы обойтись и без нравоучений. С меня
достаточно и Матильды де Монтини, которая, несмотря на мои запреты, чуть
ли не каждый день читает мне нотации... Да, кстати, про Матильду. Ваш
монсеньор Франческо де Арагон, чтоб он сдох... то бишь, скорее бы его
назначили кардиналом и забрали отсюда к черту на куличики... прошу
прощения, в римскую курию...
- Маргарита!.. - Я еще не кончила, государь. Милый вашему сердцу
епископ ни на шутку взялся преследовать Матильду, и подозреваю, не
без вашего на то согласия. Отныне я строго-настрого запретила ей
исповедоваться у него... На том основании, разумеется, что это слишком
большая честь для простой фрейлины. - Маргарита криво усмехнулась. -
Передайте его преосвященству, что я очень ценю его время. Так ценю, что
если он снова вздумает приставать к Матильде, я сама выбью эту глупую
мысль из его плешивой башки его же собственным посохом.
- Не богохульствуй, дочка! - перекрестился король.
- Э нет, милостивый государь, погодите. Еще неизвестно, кто из нас
богохульствует. Как прикажете понимать заказанные вами молебны, над
которыми смеется вся Наварра? Говорят, даже монахи-августинцы не могли
поначалу удержаться от хохота, молясь за спасение моей души. И, к вашему
сведению, смеются-то главным образом не над самим молебном, но над вами и
надо мной. Не говоря уж о том, что вы выставляете на посмешище себя и
меня, вы также вводите в искушение ни в чем не повинных людей, невольно
принуждая их смеяться над святым таинством молитвы... В общем так, папуля.
Если ты сию минуту не прекратишь читать мне мораль, я сейчас же встану и
уйду.
Глаза короля вдруг налились кровью.
- И никуда ты не уйдешь! - с неожиданной твердостью произнес он, беря
со стола какой-то свиток. - Ты останешься здесь ровно настолько, сколько
мне потребуется, чтобы поговорить с тобой о твоем предстоящем браке.
- Нет, - покачала головой Маргарита, внутренне холодея от дурных
предчувствий. Только теперь она заметила, что ее отец был, что называется,
под градусом - не то, чтобы пьян, но и не совсем трезв; очевидно, перед
приходом дочери он опрокинул кубок-другой для храбрости. - Нет! -
повторила принцесса со всей решительностью, на которую была способна. - Об
этом и речи быть не может.
- Может! - властно ответил дон Александр, направляясь к ней. - Может
и должно! Трепещи же теперь, беспутница, терпение мое лопнуло! Хватит мне
потакать твоим капризам, довольно! В конце концов, я король, твой государь
и отец, и ты обязана подчиниться моей воле - как моя дочь и моя подданная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Бланка, скажи пусть подождет - я только отошью очередного претендента и
сразу же вернусь.
17. КОРОЛЬ И ЕГО ДОЧЬ
Дон Александр, десятый по счету король Наварры, носивший это имя,
устремил на свою дочь утомленный, исполненный мольбы, отчаяния и даже
чуточку отвращения взгляд, подобно тому, как многолетний узник смотрит на
опостылевшего ему надзирателя, который, однако, за длительное время их
невольного знакомства стал как бы неотъемлемой частицей его самого.
- Сударыня, возлюбленная дщерь моя, - отрешенно заговорил король,
стоя перед Маргаритой посреди просторного кабинета, где обычно собирались
заседания Государственного Совета; в данный момент, кроме короля и его
дочери, в помещении больше не было никого. - Я пригласил вас к себе для
весьма серьезного разговора. Через три месяца с небольшим вам исполнится
восемнадцать лет. Вы уже взрослая дама, вы - наследница престола, посему
должны с надлежащей ответственностью...
- Ой, прекрати, папочка! - громко фыркнув, перебила его Маргарита. -
К чему такие напыщенные речи, что за муха тебя укусила? Небось, опять
получил от кого-то заманчивое предложение и с новой силой загорелся
желанием выдать меня замуж?
Дон Александр в замешательстве опустил глаза. Он не просто любил свою
дочь, он обожал и боготворил ее - единственную оставшуюся в живых из троих
его детей. После смерти младшего сына король души в ней не чаял, так
панически боялся потерять и ее, что впоследствии этот страх перед
возможной утратой перерос в страх перед самой Маргаритой. Никогда и ни в
чем он не мог перечить ей - будь то какие-либо серьезные желания, или же
детские, порой бессмысленные капризы.
- Но, доченька, - ласково и нерешительно произнес дон Александр. -
Это действительно необходимо. Я уже стар, и смерть моя не за горами, а
Наварре нужен будет король.
- Государь! - искренне возмутилась принцесса. - Что вы говорите?!!
Ужель вы сомневаетесь в моих способностях как государственного мужа... то
бишь государственной жены? Жены мудрой, справедливой и твердой в решеньях
- как говаривал некогда Гораций о вас, мужчинах.
Поскольку отец забыл пригласить ее сесть, она пригласила себя сама.
Король в задумчивости продолжал стоять.
- Лично я, сударыня, ничуть не сомневаюсь в ваших способностях, -
ответил он. - Но сейчас речь идет о другом. Как моя дочь, вы, разумеется,
унаследуете всю полноту королевской власти в Наварре, однако пора уже
подумать и о продолжении рода нашего. Муж вам необходим хотя бы для того,
чтобы в законном браке с ним вы родили наследника престола.
- Как ты наивен, папочка! - насмешливо воскликнула Маргарита. -
Неужели ты всерьез полагаешь, что зачатие происходит лишь с благословения
церкви?
- Ой, доченька! - укоризненно покачал головой дон Александр. - Как ты
можешь...
- Могу, и запросто. Если тебе не терпится заиметь внука, так прямо и
скажи. Я перестану осторожничать, и надеюсь, через год-полтора ты уже
будешь дедушкой.
- Не сыпь мне соль на раны, бесстыжая! - в отчаянии простонал король.
- И в кого ты только удалась, такая вертихвостка?
- В мою матушку, в кого же еще, - пожала плечами Маргарита. - Ведь не
зря же говорят, что я пошла в нее всем - и внешностью, и характером.
Правда, она умела сдерживать себя, скрывать свои недостатки. Насколько мне
известно, она, не в пример мне, была непревзойденной мастерицей по части
лицемерия и притворства, так виртуозно изображала из себя степенную даму,
что нередко и тебя вводила в заблуждение.
- Да как ты смеешь! - вскипел король.
- А вот и смею. Или, быть может, ты станешь оспаривать тот факт, что
в свое время ревновал ее к дядюшке Клавдию? И не без веских оснований,
полагаю... Ага, покраснел! Значит, это правда. А правда ли, что мой
покойный брат Александр был...
Замолчи, Маргарита! - прорычал король, багровый от стыда и
негодования. - Немедленно замолчи! Не смей очернять память своей матери.
- Ты сам напросился, отец. Мог бы обойтись и без нравоучений. С меня
достаточно и Матильды де Монтини, которая, несмотря на мои запреты, чуть
ли не каждый день читает мне нотации... Да, кстати, про Матильду. Ваш
монсеньор Франческо де Арагон, чтоб он сдох... то бишь, скорее бы его
назначили кардиналом и забрали отсюда к черту на куличики... прошу
прощения, в римскую курию...
- Маргарита!.. - Я еще не кончила, государь. Милый вашему сердцу
епископ ни на шутку взялся преследовать Матильду, и подозреваю, не
без вашего на то согласия. Отныне я строго-настрого запретила ей
исповедоваться у него... На том основании, разумеется, что это слишком
большая честь для простой фрейлины. - Маргарита криво усмехнулась. -
Передайте его преосвященству, что я очень ценю его время. Так ценю, что
если он снова вздумает приставать к Матильде, я сама выбью эту глупую
мысль из его плешивой башки его же собственным посохом.
- Не богохульствуй, дочка! - перекрестился король.
- Э нет, милостивый государь, погодите. Еще неизвестно, кто из нас
богохульствует. Как прикажете понимать заказанные вами молебны, над
которыми смеется вся Наварра? Говорят, даже монахи-августинцы не могли
поначалу удержаться от хохота, молясь за спасение моей души. И, к вашему
сведению, смеются-то главным образом не над самим молебном, но над вами и
надо мной. Не говоря уж о том, что вы выставляете на посмешище себя и
меня, вы также вводите в искушение ни в чем не повинных людей, невольно
принуждая их смеяться над святым таинством молитвы... В общем так, папуля.
Если ты сию минуту не прекратишь читать мне мораль, я сейчас же встану и
уйду.
Глаза короля вдруг налились кровью.
- И никуда ты не уйдешь! - с неожиданной твердостью произнес он, беря
со стола какой-то свиток. - Ты останешься здесь ровно настолько, сколько
мне потребуется, чтобы поговорить с тобой о твоем предстоящем браке.
- Нет, - покачала головой Маргарита, внутренне холодея от дурных
предчувствий. Только теперь она заметила, что ее отец был, что называется,
под градусом - не то, чтобы пьян, но и не совсем трезв; очевидно, перед
приходом дочери он опрокинул кубок-другой для храбрости. - Нет! -
повторила принцесса со всей решительностью, на которую была способна. - Об
этом и речи быть не может.
- Может! - властно ответил дон Александр, направляясь к ней. - Может
и должно! Трепещи же теперь, беспутница, терпение мое лопнуло! Хватит мне
потакать твоим капризам, довольно! В конце концов, я король, твой государь
и отец, и ты обязана подчиниться моей воле - как моя дочь и моя подданная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74