А вот
недавно провозгласил Португалию независимым от Кастилии королевством. Себя
он, понятное дело, назначил королем, правда, так и не нашел епископа,
который согласился бы его короновать.
- Об этом конфликте я слыхал, - сказал герцог. - Португалии не
терпится последовать примеру Нормандии. Но граф Хуан не учел одного -
Кастилия Фернандо Четвертого, это не Франция Филиппа-Августа Третьего. Так
что же намерен предпринять новый король, Альфонсо Тринадцатый?
- Он собирается подавить мятеж, пока он не перерос в гражданскую
войну и...
- И пока на сторону графа не встали иезуиты, - понял герцог. - Дон
Альфонсо обратился к тебе за поддержкой?
- Самое странное, что нет, - ответил Филипп в некотором недоумении. -
Он лишь сообщает о смерти дона Фернандо и о своем решении навести порядок
в Португалии, а также выражает пожелание, чтобы в случае необходимости
рыцари Кантабрии немедленно собрались под знамена Леона.
- Вполне законное желание, - признал герцог. - Видно, дон Альфонсо
уверен в собственных силах и не хочет вовлекать в конфликт третью сторону.
Что ж, тем лучше для нас.
Филипп кивнул, хотя сам сомневался в этом.
- Король просит дать письменное распоряжение сенешалю Кантабрии вновь
снарядить войско, что я сейчас и сделаю.
Герцог одобрил решение сына и вместе с архиепископом и падре Антонио
поспешил встречать папского легата, кардинала Энцо Манчини, который как
раз выходил из носилок.
- Любезный, - обратился Филипп к гонцу. - Когда ты предполагаешь
отправиться в обратный путь?
- Желательно завтра на рассвете, монсеньор. Меня предупредили, что
дело не терпит отлагательства. - И перейдя на арабский язык, который
Филипп выучил в Кастилии, он добавил: - У меня есть еще одно поручение,
господин. Неофициальное.
- Какое?
- Письмо от известного вам лица. Король об этом ничего не знает.
Филипп настороженно огляделся вокруг себя. Отец стоял поодаль и
разговаривал с папским легатом, но время от времени искоса посматривал на
него. Дворяне и слуги, мигом сообразив, что речь идет о чем-то сугубо
конфиденциальном, деликатно поотступали на несколько шагов. Зато Эрнан,
который, проходя мимо, расслышал последние слова гонца, тотчас оказался
рядом с Филиппом.
- Тайный сговор с эмиром, а? - спросил он по-арабски, и губы его
растянулись в хитрой усмешке.
- Не паясничай, дружище! - огрызнулся Филипп, невольно краснея; он
догадывался, от кого было письмо. И к гонцу: - Ну, давай, любезный!
Тот ловко извлек из кармана ливреи небольшой пакет, который Филипп
сразу же спрятал в пышных складках своей мантии, даже не взглянув на него.
Проверив на ощупь рельефные очертания печати, он убедился, что догадка его
верна.
Филипп поманил к себе Габриеля и поручил его заботам гонца. Первый
дворянин принца пригласил своего подопечного следовать за ним; к их
компании присоединился Эрнан с явным намерением взять кастильца в оборот и
выведать у него самые свежие толедские сплетни. Между тем Филипп подошел к
отцу и группе прелатов.
- Милостивые государи, - сказал он. - Прошу великодушно простить
меня, но, к сожалению, я вынужден покинуть вас - имею неотложную
корреспонденцию.
- О да, конечно, - согласился герцог, отойдя с Филиппом в сторону. -
Государственные дела не дают нам покоя ни днем, ни ночью... Гм. Это в
равной степени относится и к делам любовным... Да что ты смущаешься,
словно невинная девица! - добавил он с понимающей улыбкой. - Вот уж не
думал я, что знаменитого сердцееда дона Фелипе из Кантабрии можно так
просто привести в замешательство... Ну, ладно, ступай разбирайся со своей
корреспонденцией, а я тем временем немного отдохну. Когда же освободишься,
непременно зайди ко мне. Есть одно дело, также не терпящее проволочек, а в
следующие несколько дней нам вряд ли представится случай спокойно
потолковать. Там, - герцог неопределенно махнул рукой, имея в виду город
за внутренними стенами замка, - уже начались оргии. У нас вскоре будет то
же самое.
- Добро, отец, - сказал Филипп. - Я постараюсь освободиться как можно
быстрее.
Переодевшись, Филипп уединился в своем кабинете, первым делом
распечатал второе письмо и умиленно улыбнулся, узнав по-детски неуклюжий
почерк Норы. Но эта умиленная улыбка напрочь исчезла с его лица, как
только он прочел первые строки:
"Любимый мой!
В эти печальные для меня и всей нашей семьи дни, омраченные утратой
царственного отца, я решилась написать тебе, побуждаемая к тому тяжелыми
грозовыми тучами, надвигающимися на ранее ясный и чистый небосклон нашей
любви..."
Сердце Филиппа екнуло и болезненно заныло. Еще ничего не зная о
природе упомянутых Норой грозовых туч, он уже понял, что потерял ее так же
нелепо и исключительно по своей вине, как прежде потерял Бланку...
"...Король, брат мой, решил по окончании траура идти войной на графа
Хуана Португальского (прости, Господи, его грешного - ведь он наш дядя!).
Альфонсо уже подписал эдикт о лишении его всех титулов и владений за бунт
и неповиновение королевской власти, однако он опасается, что в предстоящей
войне иезуиты предоставят тайную помощь дяде Хуану, а то и открыто встанут
на его сторону, спровоцировав в стране междоусобицу. Ввиду всего этого
брат счел необходимым заручиться поддержкой императора Римского.
Оказывается еще при жизни, накануне твоего отъезда в Галлию, отец мой
получил конфиденциальное послание от Августа Юлия, в котором тот сообщал,
что вскоре папа Павел должен удовлетворить его ходатайство о расторжении
брака с императрицей, поелику лекарский консилиум, созванный Святым
Престолом, единодушно признал, что, подарив императору дочь, она стала
бесплодной, а значит уже не в состоянии родить ему сына - наследника
престола. Правда, официальное решение консилиума еще не оглашено, но
Август Юлий уверяет, что за этим дело не станет - вердикт окончателен и
нуждается лишь в формальном утверждении со стороны Святого Отца, который
обещает подписать его в середине мая вместе с актом о расторжении
брака..."
Дочитав до этого места, Филипп откинулся на спинку кресла и до боли
закусил нижнюю губу. На лицо его набежала жгучая краска гнева и стыда.
Теперь понятно, почему на прошлой неделе его гонец возвратился из Толедо
без какого-либо конкретного ответа. И вовсе не потому, что Фернандо IV был
при смерти.
Но ведь Альфонсо, его друг... Впрочем, нет. Прежде всего, он король
Кастилии, и его первейшая обязанность - заботиться о благе своей страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
недавно провозгласил Португалию независимым от Кастилии королевством. Себя
он, понятное дело, назначил королем, правда, так и не нашел епископа,
который согласился бы его короновать.
- Об этом конфликте я слыхал, - сказал герцог. - Португалии не
терпится последовать примеру Нормандии. Но граф Хуан не учел одного -
Кастилия Фернандо Четвертого, это не Франция Филиппа-Августа Третьего. Так
что же намерен предпринять новый король, Альфонсо Тринадцатый?
- Он собирается подавить мятеж, пока он не перерос в гражданскую
войну и...
- И пока на сторону графа не встали иезуиты, - понял герцог. - Дон
Альфонсо обратился к тебе за поддержкой?
- Самое странное, что нет, - ответил Филипп в некотором недоумении. -
Он лишь сообщает о смерти дона Фернандо и о своем решении навести порядок
в Португалии, а также выражает пожелание, чтобы в случае необходимости
рыцари Кантабрии немедленно собрались под знамена Леона.
- Вполне законное желание, - признал герцог. - Видно, дон Альфонсо
уверен в собственных силах и не хочет вовлекать в конфликт третью сторону.
Что ж, тем лучше для нас.
Филипп кивнул, хотя сам сомневался в этом.
- Король просит дать письменное распоряжение сенешалю Кантабрии вновь
снарядить войско, что я сейчас и сделаю.
Герцог одобрил решение сына и вместе с архиепископом и падре Антонио
поспешил встречать папского легата, кардинала Энцо Манчини, который как
раз выходил из носилок.
- Любезный, - обратился Филипп к гонцу. - Когда ты предполагаешь
отправиться в обратный путь?
- Желательно завтра на рассвете, монсеньор. Меня предупредили, что
дело не терпит отлагательства. - И перейдя на арабский язык, который
Филипп выучил в Кастилии, он добавил: - У меня есть еще одно поручение,
господин. Неофициальное.
- Какое?
- Письмо от известного вам лица. Король об этом ничего не знает.
Филипп настороженно огляделся вокруг себя. Отец стоял поодаль и
разговаривал с папским легатом, но время от времени искоса посматривал на
него. Дворяне и слуги, мигом сообразив, что речь идет о чем-то сугубо
конфиденциальном, деликатно поотступали на несколько шагов. Зато Эрнан,
который, проходя мимо, расслышал последние слова гонца, тотчас оказался
рядом с Филиппом.
- Тайный сговор с эмиром, а? - спросил он по-арабски, и губы его
растянулись в хитрой усмешке.
- Не паясничай, дружище! - огрызнулся Филипп, невольно краснея; он
догадывался, от кого было письмо. И к гонцу: - Ну, давай, любезный!
Тот ловко извлек из кармана ливреи небольшой пакет, который Филипп
сразу же спрятал в пышных складках своей мантии, даже не взглянув на него.
Проверив на ощупь рельефные очертания печати, он убедился, что догадка его
верна.
Филипп поманил к себе Габриеля и поручил его заботам гонца. Первый
дворянин принца пригласил своего подопечного следовать за ним; к их
компании присоединился Эрнан с явным намерением взять кастильца в оборот и
выведать у него самые свежие толедские сплетни. Между тем Филипп подошел к
отцу и группе прелатов.
- Милостивые государи, - сказал он. - Прошу великодушно простить
меня, но, к сожалению, я вынужден покинуть вас - имею неотложную
корреспонденцию.
- О да, конечно, - согласился герцог, отойдя с Филиппом в сторону. -
Государственные дела не дают нам покоя ни днем, ни ночью... Гм. Это в
равной степени относится и к делам любовным... Да что ты смущаешься,
словно невинная девица! - добавил он с понимающей улыбкой. - Вот уж не
думал я, что знаменитого сердцееда дона Фелипе из Кантабрии можно так
просто привести в замешательство... Ну, ладно, ступай разбирайся со своей
корреспонденцией, а я тем временем немного отдохну. Когда же освободишься,
непременно зайди ко мне. Есть одно дело, также не терпящее проволочек, а в
следующие несколько дней нам вряд ли представится случай спокойно
потолковать. Там, - герцог неопределенно махнул рукой, имея в виду город
за внутренними стенами замка, - уже начались оргии. У нас вскоре будет то
же самое.
- Добро, отец, - сказал Филипп. - Я постараюсь освободиться как можно
быстрее.
Переодевшись, Филипп уединился в своем кабинете, первым делом
распечатал второе письмо и умиленно улыбнулся, узнав по-детски неуклюжий
почерк Норы. Но эта умиленная улыбка напрочь исчезла с его лица, как
только он прочел первые строки:
"Любимый мой!
В эти печальные для меня и всей нашей семьи дни, омраченные утратой
царственного отца, я решилась написать тебе, побуждаемая к тому тяжелыми
грозовыми тучами, надвигающимися на ранее ясный и чистый небосклон нашей
любви..."
Сердце Филиппа екнуло и болезненно заныло. Еще ничего не зная о
природе упомянутых Норой грозовых туч, он уже понял, что потерял ее так же
нелепо и исключительно по своей вине, как прежде потерял Бланку...
"...Король, брат мой, решил по окончании траура идти войной на графа
Хуана Португальского (прости, Господи, его грешного - ведь он наш дядя!).
Альфонсо уже подписал эдикт о лишении его всех титулов и владений за бунт
и неповиновение королевской власти, однако он опасается, что в предстоящей
войне иезуиты предоставят тайную помощь дяде Хуану, а то и открыто встанут
на его сторону, спровоцировав в стране междоусобицу. Ввиду всего этого
брат счел необходимым заручиться поддержкой императора Римского.
Оказывается еще при жизни, накануне твоего отъезда в Галлию, отец мой
получил конфиденциальное послание от Августа Юлия, в котором тот сообщал,
что вскоре папа Павел должен удовлетворить его ходатайство о расторжении
брака с императрицей, поелику лекарский консилиум, созванный Святым
Престолом, единодушно признал, что, подарив императору дочь, она стала
бесплодной, а значит уже не в состоянии родить ему сына - наследника
престола. Правда, официальное решение консилиума еще не оглашено, но
Август Юлий уверяет, что за этим дело не станет - вердикт окончателен и
нуждается лишь в формальном утверждении со стороны Святого Отца, который
обещает подписать его в середине мая вместе с актом о расторжении
брака..."
Дочитав до этого места, Филипп откинулся на спинку кресла и до боли
закусил нижнюю губу. На лицо его набежала жгучая краска гнева и стыда.
Теперь понятно, почему на прошлой неделе его гонец возвратился из Толедо
без какого-либо конкретного ответа. И вовсе не потому, что Фернандо IV был
при смерти.
Но ведь Альфонсо, его друг... Впрочем, нет. Прежде всего, он король
Кастилии, и его первейшая обязанность - заботиться о благе своей страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74