Вокруг нее разлит покой, от нее так и веет искренностью и доверием. Именно она открыла мне, что это такое – по-настоящему любить.
Дэн приподнял руку Линдси и, положив себе на бедро, накрыл своей.
– Мать говорила: мужчина – это воплощение силы, его призвание – идти в этот холодный мир и отвоевывать свое место в нем – мускулами или мозгами, смотря что у него есть. Мужчина приучается прятать свои переживания за маской бесстрастности. Но чем жестче становится мужчина, тем более хрупкой становится маска. И она может треснуть и даже разбиться, если только…
– Если только? – сказала Линдси, испытующе глядя на него.
– …Если только он не смягчит ее нежным прикосновением, нежной душой, нежной любовью женщины. В ней его сила. В ней его мощь. В ней он обретает совершенство. Мать знает, что дарует отцу, пусть даже никогда не признается, как сильно он нуждается в ней. Она знает, и в знании этом обретает покой. Я никогда не стану похожим на Кевина О'Брайена. Я не хочу являть на этот свет детей, пока не буду в состоянии их обеспечить. И еще, Линдси. Я только в нежности женской любви способен обрести ощущение цельности.
– Боже, Дэн, – сказала Линдси, и глаза ее наполнились слезами.
– Именно твое присутствие в театре сегодня утром дало мне силу проникнуть вглубь себя сильнее, чем когда-либо, и играть так, как я играл. Я благодарен тебе за это, Линдси Уайт, больше, чем ты в состоянии понять. Что еще важнее, я могу обо всем этом говорить с тобой – о матери, о том, чему она учила меня, о том, во что я верю. И надеяться, что ты выслушаешь и услышишь. Я люблю тебя каждой клеточкой своего тела, всем своим существом. Это не игра, не притворство во имя того, чтобы затащить тебя в постель, это правда. Теперь ты моя жизнь, моя вторая половина, та, что делает меня настоящим мужчиной. Я люблю тебя, Линдси Уайт. И всегда буду любить.
– Боже мой, – прошептала Линдси, а слезы ручьем полились по ее щекам. – Я верю тебе, верю, Дэн. Но ты меня до смерти пугаешь, я вся в смятении: хочу убежать и в то же время остаться. Мне хочется кричать на тебя, велеть не любить меня, потому что все происходит слишком быстро, и как справиться с этим, я не знаю. Но тут же мне хочется услышать, как ты говоришь эти прекрасные слова, и требовать их снова и снова… Я теряю рассудок.
– Нет, нет. – Он улыбнулся ее жару. – Не рассудок, а сердце. И не теряешь, а отдаешь его мне. Понимаю, тебе нужно время, чтобы свыкнуться, и я постараюсь быть терпеливым, в самом деле, постараюсь. Но потерять тебя – не могу. Так записано на небесах, Линдси. Ты – моя.
– Я…
– Тсс! Хорошо? Я собираюсь тебя поцеловать.
– Тебе надо позвонить своему агенту, – сказала она, вытирая слезы со щек.
– Позвоню. Но через минуту. Мне действительно нужно поцеловать тебя, Линдси Уайт.
Необходимо было обдумать, понять, что делать и как вести себя. О, Господи, подумала Линдси, Дэн и вправду любит ее, а она… Она-то как? Что она чувствует по отношению к нему? Как глубоки эти новые, неизведанные и пугающие чувства, которые она испытывала? Что это вообще такое? Подумать. Ей надо подумать…
Дэн обхватил ее голову и властно прижал ее губы к своим, отгоняя прочь путаницу мыслей и наполняя ее своим вкусом, теплом, силой и ароматом.
У Линдси захватило дух. Обвив руки вокруг его шеи, она в полном самозабвении вернула поцелуй. Теперь нельзя было думать, только чувствовать, смаковать вкусы и ароматы, желать. Желание клокотало в ней, пульсируя глубоко внутри в том же чувственном ритме, что и пляска языка Дэна. Она вся была охвачена пламенем желания, для нее – неизведанным и волнующим. О, Дэн!
Дэн упивался сладостью Линдси с жадностью набредшего в пустыне на источник прохлады и жизни. Свободной рукой он обвил девушку и прижал к себе, чтобы лучше чувствовать прикосновение ее грудей. Кровь бурлила в его венах, горячая и густая, мощно вздымая его мужское естество за молнией потертых вельветовых джинсов. Он желал, он нуждался, он томился по Линдси Уайт.
В заглушённых страстью закоулках своего сознания Дэн знал и радовался тому, что нашел наконец женщину своей мечты. И он никогда не даст ей уйти. Потому что любит ее. Рука Дэна от шеи Линдси двигалась к спине. Боже, как он любит это хрупкое, прекрасное создание. Всегда, с материнских колен он знал, что все будет именно так: быстро, сильно, внезапно. Он любил, и это было так здорово и так прекрасно!
Его дыхание стало прерывистым и частым, потом он снова овладел ее ртом. Боже, она была невероятно красива. Ах, Линдси!
Ее руки медленно соскользнули с его шеи, двигаясь к твердыне его грудной клетки. Ладонью Линдси ощутила дикое биение мужского сердца, и руки соскользнули ниже, к талии. Секундное колебание – и вот они нырнули под рубашку и поползли вверх.
– О,Дэн, – шептала она в миллиметре от его губ.
– Да, я. Касайся меня, Линдси.
Его слова придали ей смелости. В то время как Дэн покрывал быстрыми поцелуями ее шею, руки ее продвигались вверх. Тело под рубашкой было влажным, курчавая поросль на груди – мокрой от пота, и мягкие мускулы – рельефно очерченными. Когда пальцы дошли до его сосков, Дэн судорожно вздохнул, а пальцы стали ласкать волоски на его груди – такие мягкие и манящие.
– Погоди минутку, – пробормотал он, снял через голову свитер и бросил на пол.
Глаза Линдси расширились от восхищения при виде его могучих плеч, играющих мускулов и мощных загорелых рук. Темные курчавые волосы на груди неудержимо манили ее, и, теряя рассудок, она наклонилась, чтобы языком начертить кружок в его влажных завитках. На вкус его тело оказалось чуть соленым.
С трудом переводя дыхание, дрожащими руками Дэн стянул с нее рубашку.
– Дай взглянуть на тебя, – сказал он срывающимся голосом. – Я не причиню тебе вреда. Я просто хочу видеть тебя.
Линдси кивнула – дар речи оставил ее – и ощутила холодок от дуновения прохладного воздуха. Знающими свое дело руками Дэн снял с нее лифчик и бросил рядом с остальной одеждой.
Его горящий взгляд пробежал по коже цвета слоновой кости, и руки его поднялись, чтобы обхватить пышную щедрость ее груди.
– Ты изумительная, – сказал он. – Прелестная до умопомрачения. И моя.
Его мозолистые пальцы двигались взад и вперед, ощупывая соски, и от этих прикосновений каждый их них превращался в бутон.
Линдси обхватила его плечи, горячее желание пронзило ее. Ни один мужчина до сих пор не видел и не касался ее обнаженной груди, и переполнявшие ее чувства были подобны пламени лесного пожара.
Она задохнулась, когда Дэн нагнулся и ухватил губами ее сосок, ритмично задвигав языком. Где-то очень далеко, в самой глубине ее потаенного места, этот ритм, эти толчки, эта пульсация отозвались сладкой, исступленной болью.
Линдси закрыла глаза, чтобы прочувствовать до конца каждое свое ощущение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Дэн приподнял руку Линдси и, положив себе на бедро, накрыл своей.
– Мать говорила: мужчина – это воплощение силы, его призвание – идти в этот холодный мир и отвоевывать свое место в нем – мускулами или мозгами, смотря что у него есть. Мужчина приучается прятать свои переживания за маской бесстрастности. Но чем жестче становится мужчина, тем более хрупкой становится маска. И она может треснуть и даже разбиться, если только…
– Если только? – сказала Линдси, испытующе глядя на него.
– …Если только он не смягчит ее нежным прикосновением, нежной душой, нежной любовью женщины. В ней его сила. В ней его мощь. В ней он обретает совершенство. Мать знает, что дарует отцу, пусть даже никогда не признается, как сильно он нуждается в ней. Она знает, и в знании этом обретает покой. Я никогда не стану похожим на Кевина О'Брайена. Я не хочу являть на этот свет детей, пока не буду в состоянии их обеспечить. И еще, Линдси. Я только в нежности женской любви способен обрести ощущение цельности.
– Боже, Дэн, – сказала Линдси, и глаза ее наполнились слезами.
– Именно твое присутствие в театре сегодня утром дало мне силу проникнуть вглубь себя сильнее, чем когда-либо, и играть так, как я играл. Я благодарен тебе за это, Линдси Уайт, больше, чем ты в состоянии понять. Что еще важнее, я могу обо всем этом говорить с тобой – о матери, о том, чему она учила меня, о том, во что я верю. И надеяться, что ты выслушаешь и услышишь. Я люблю тебя каждой клеточкой своего тела, всем своим существом. Это не игра, не притворство во имя того, чтобы затащить тебя в постель, это правда. Теперь ты моя жизнь, моя вторая половина, та, что делает меня настоящим мужчиной. Я люблю тебя, Линдси Уайт. И всегда буду любить.
– Боже мой, – прошептала Линдси, а слезы ручьем полились по ее щекам. – Я верю тебе, верю, Дэн. Но ты меня до смерти пугаешь, я вся в смятении: хочу убежать и в то же время остаться. Мне хочется кричать на тебя, велеть не любить меня, потому что все происходит слишком быстро, и как справиться с этим, я не знаю. Но тут же мне хочется услышать, как ты говоришь эти прекрасные слова, и требовать их снова и снова… Я теряю рассудок.
– Нет, нет. – Он улыбнулся ее жару. – Не рассудок, а сердце. И не теряешь, а отдаешь его мне. Понимаю, тебе нужно время, чтобы свыкнуться, и я постараюсь быть терпеливым, в самом деле, постараюсь. Но потерять тебя – не могу. Так записано на небесах, Линдси. Ты – моя.
– Я…
– Тсс! Хорошо? Я собираюсь тебя поцеловать.
– Тебе надо позвонить своему агенту, – сказала она, вытирая слезы со щек.
– Позвоню. Но через минуту. Мне действительно нужно поцеловать тебя, Линдси Уайт.
Необходимо было обдумать, понять, что делать и как вести себя. О, Господи, подумала Линдси, Дэн и вправду любит ее, а она… Она-то как? Что она чувствует по отношению к нему? Как глубоки эти новые, неизведанные и пугающие чувства, которые она испытывала? Что это вообще такое? Подумать. Ей надо подумать…
Дэн обхватил ее голову и властно прижал ее губы к своим, отгоняя прочь путаницу мыслей и наполняя ее своим вкусом, теплом, силой и ароматом.
У Линдси захватило дух. Обвив руки вокруг его шеи, она в полном самозабвении вернула поцелуй. Теперь нельзя было думать, только чувствовать, смаковать вкусы и ароматы, желать. Желание клокотало в ней, пульсируя глубоко внутри в том же чувственном ритме, что и пляска языка Дэна. Она вся была охвачена пламенем желания, для нее – неизведанным и волнующим. О, Дэн!
Дэн упивался сладостью Линдси с жадностью набредшего в пустыне на источник прохлады и жизни. Свободной рукой он обвил девушку и прижал к себе, чтобы лучше чувствовать прикосновение ее грудей. Кровь бурлила в его венах, горячая и густая, мощно вздымая его мужское естество за молнией потертых вельветовых джинсов. Он желал, он нуждался, он томился по Линдси Уайт.
В заглушённых страстью закоулках своего сознания Дэн знал и радовался тому, что нашел наконец женщину своей мечты. И он никогда не даст ей уйти. Потому что любит ее. Рука Дэна от шеи Линдси двигалась к спине. Боже, как он любит это хрупкое, прекрасное создание. Всегда, с материнских колен он знал, что все будет именно так: быстро, сильно, внезапно. Он любил, и это было так здорово и так прекрасно!
Его дыхание стало прерывистым и частым, потом он снова овладел ее ртом. Боже, она была невероятно красива. Ах, Линдси!
Ее руки медленно соскользнули с его шеи, двигаясь к твердыне его грудной клетки. Ладонью Линдси ощутила дикое биение мужского сердца, и руки соскользнули ниже, к талии. Секундное колебание – и вот они нырнули под рубашку и поползли вверх.
– О,Дэн, – шептала она в миллиметре от его губ.
– Да, я. Касайся меня, Линдси.
Его слова придали ей смелости. В то время как Дэн покрывал быстрыми поцелуями ее шею, руки ее продвигались вверх. Тело под рубашкой было влажным, курчавая поросль на груди – мокрой от пота, и мягкие мускулы – рельефно очерченными. Когда пальцы дошли до его сосков, Дэн судорожно вздохнул, а пальцы стали ласкать волоски на его груди – такие мягкие и манящие.
– Погоди минутку, – пробормотал он, снял через голову свитер и бросил на пол.
Глаза Линдси расширились от восхищения при виде его могучих плеч, играющих мускулов и мощных загорелых рук. Темные курчавые волосы на груди неудержимо манили ее, и, теряя рассудок, она наклонилась, чтобы языком начертить кружок в его влажных завитках. На вкус его тело оказалось чуть соленым.
С трудом переводя дыхание, дрожащими руками Дэн стянул с нее рубашку.
– Дай взглянуть на тебя, – сказал он срывающимся голосом. – Я не причиню тебе вреда. Я просто хочу видеть тебя.
Линдси кивнула – дар речи оставил ее – и ощутила холодок от дуновения прохладного воздуха. Знающими свое дело руками Дэн снял с нее лифчик и бросил рядом с остальной одеждой.
Его горящий взгляд пробежал по коже цвета слоновой кости, и руки его поднялись, чтобы обхватить пышную щедрость ее груди.
– Ты изумительная, – сказал он. – Прелестная до умопомрачения. И моя.
Его мозолистые пальцы двигались взад и вперед, ощупывая соски, и от этих прикосновений каждый их них превращался в бутон.
Линдси обхватила его плечи, горячее желание пронзило ее. Ни один мужчина до сих пор не видел и не касался ее обнаженной груди, и переполнявшие ее чувства были подобны пламени лесного пожара.
Она задохнулась, когда Дэн нагнулся и ухватил губами ее сосок, ритмично задвигав языком. Где-то очень далеко, в самой глубине ее потаенного места, этот ритм, эти толчки, эта пульсация отозвались сладкой, исступленной болью.
Линдси закрыла глаза, чтобы прочувствовать до конца каждое свое ощущение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81