– Ты отлично со всем справилась.
– Я ужасно устала.
– Ты сможешь отдохнуть перед тем, как мы выедем в аэропорт. Съедим ленч, а потом ты сможешь вздремнуть.
– Долго в Мексику лететь? – спросила она, поднимая голову.
– Не очень. Мы летим в северную ее часть. Я снял на частном пляже бунгало. Ты сможешь отдохнуть, позагорать, поплавать. Погода, слава Богу, ровная и солнечная. Мы проведем три чудесных дня, вот увидишь.
– Наш медовый месяц, – сказала она, глядя на полоску золота на руке.
– Да, – сказал Клэйтон, глядя в боковое стекло в лимузине.
Боже, Линдси напоминала ему сейчас испуганного птенчика, выпавшего из гнезда. Ему хотелось взять ее в руки, успокоить, быть рядом, когда она впадет в дрему, а когда она приподнимет ресницы и взглянет на него прекрасными зелеными глазами, любить и быть любимым.
– Клэйтон!
– Да? – повернулся он к Линдси.
– Спасибо.
– Да не за что, Линдси. Мы все теперь здесь завязаны.
– Думаю, твоя жертва больше, чем у кого-либо еще. Ты только что взял в жены девушку, которую не любишь. – Она качнула головой. – Извини меня, я такая мрачная. После ленча и отдыха я буду в порядке.
– Вот и к дому подъезжаем. Несколько минут, и тебя ждут пища и мягкая постель.
– Ты удивительный человек, Клэйтон.
Фонтэн чуть улыбнулся и ничего не сказал. Выйдя из машины, они прошли в лифт и на пути вверх молчали, погруженные каждый в свои мысли.
На следующий вечер Джи Ди выглянула из окна отеля «Плаца».
– О, Бен, – воскликнула она, – я глазам своим не верю!
– Грабитель? – спросил он, поправляя у зеркала галстук.
– Нет! Вид Нью-Йорка! Это как сказочное королевство мерцающих огней. Огромный, с таким количеством людей и машин, просто удивительно.
Бен засмеялся.
– Джи Ди, ты весь день таскала меня по городу. Если я не ошибаюсь, слово «удивительно» ты произносишь уже двадцать пятый раз.
– Но и вправду удивительно. Ты только вдумайся в это: Джи Ди Мэтьюз, то есть, конечно, Джи Ди Уайтейкер была в Блумингдэйле. Ну разве это не удивительно?
Бен пересек комнату и обнял ее.
– Я рад, что тебе понравилось.
– Точно, ужасно понравилось. Все восхитительно!
Она повернулась к нему спиной, и его горящие глаза заскользили по стройной фигуре, прикрытой персиковым атласным вечерним платьем.
– Ты выглядишь просто потрясающе, – сказал он. – Красота неописуемая!
– Ты и сам довольно-таки соблазнителен в этом смокинге, – улыбнулась она, но мгновение спустя улыбка сбежала с ее лица. – Я нервничаю. У меня все холодеет от мысли, что мы сейчас увидим на сцене этого человека, а потом будем с ним разговаривать.
– Постараемся быть объективными, Джи Ди. Будем смотреть на него с точки зрения интересов фильма и постараемся не приплетать сюда его отношения с Линдси.
– Понимаю. Это очень важно.
– Пора идти. Билеты? – Он похлопал по карманам. – Порядок. Где твое пальто?
– Это что, в тон платью? Страшно подумать, сколько денег было угрохано за этот ансамбль.
– Ты заслуживаешь много большего.
Она положила руку ему на щеку.
– У меня есть это большее.
– О, леди, перестаньте так смотреть на меня, иначе мы никогда не доберемся до театра.
Пока их такси тащилось в длинном ряду машин, подъезжавших к театру, Джи Ди смотрела в боковое стекло.
– Бен, – сказала она. – Тут что-то не так. Взгляни на афишу. Здесь написано: «В главной роли Брэд Дункан». Кто это такой и что случилось с Дэном О'Брайеном?
– Не знаю, – нахмурился Бен. – Посмотрим, может быть, что-то разузнаем.
Театр был забит людьми, и они уселись на свои места в тот самый момент, когда люстры начали гаснуть, а потом снова зажглись, призывая зрителей занять места.
– Вот, – сказала она. – Дэн О'Брайен записан дублером Брэда Дункана. Какая-то бессмыслица. Ты же сам видел рецензии на Дэна в этой роли. Почему им понадобилось перемещать его на роль дублера?
Бен пожал плечами.
– Может быть, он потерял роль. Ну, как бывает: перестал выкладываться, начал халтурить…
– Извините, – сказала соседка Джи Ди, – я поневоле услышала ваш разговор и хочу сказать, что видела Дэна О'Брайена в этой роли и выплакала море слез. Он был просто невероятен!
– А почему же он попал в дублеры? – спросила Джи Ди.
– Он несколько недель проболел, лежал в больнице с пневмонией. И Брэда Дункана передвинули с места дублера в основной состав. В одной из рецензий цитировались слова режиссера пьесы. Он сказал, что они протолкнули вперед Дункана, чтобы развить его талант и обеспечить прессу, поскольку-де Брайен готов уже для чего-то большего. Мой муж мне пояснил, что в театре из жадности попытались на одной пьесе зажечь сразу две звезды.
– Понятно, – нахмурилась Джи Ди.
– Я видела Брэда в главной роли, – продолжала женщина. – Хороший актер, но разве можно его сравнивать с О’Брайеном. Я здесь только потому, что ко мне приехали из другого города знакомые, и им захотелось сходить на эту постановку.
– Спасибо вам за ваш рассказ, – поблагодарила Джи Ди.
– О, пожалуйста, пожалуйста!
– Бен, – прошептала Джи Ди. – А как же нам увидеть его в этой роли?
– Черт его знает, – сказал он, качая головой. – Похоже, тут ему не очень-то сладко, и нам было бы легче получить его согласие, но мы не можем брать кота в мешке: надо сперва увидеть его игру, а потом уже судить. Пьеса вот-вот начнется. По крайней мере, можно будет посмотреть, каков драматургический материал и что это за роль, за исполнение которой он снискал столько похвал. Жалко, конечно, что О'Брайена перевели в дублеры. Я слышал, что режиссеры на Бродвее часто проделывают такой фокус. Иногда он у них удается, чаще – нет.
– Но это несправедливо и жестоко по отношению к актерам, – жестко сказала Джи Ди.
– Издержки шоу-бизнеса, моя милая. На что ни пойдешь ради денег.
Свет погас, занавес качнулся, затем разъехался, и глазам открылась сцена.
Через полчаса Бен наклонился к Джи Ди и прошептал на ухо:
– Дункан не Бог весть что! Пару раз ошибся, глотает слова и вообще весьма убого играет. Либо парень пьет, либо балуется наркотиками. Смотри, с полдюжины зрителей встают и уходят.
– История, однако, сильная, – прошептала в ответ Джи Ди. – Написана на редкость динамично. Если О'Брайен использовал материал в полную силу, то у рецензентов были основания для восторженных похвал.
– Если! – сказал Бен. – Великое слово. Но как нам в этом убедиться своими глазами?
– Шш! – прошипел кто-то.
Бен закрыл глаза и откинулся в кресле. Только во время сцены со звездами он вновь ожил и наклонился вперед.
Пьеса кончилась. Послышались вежливые аплодисменты, публика встала и начала расходиться.
– Актеров не вызывали, – отметил Бен, вставая. – Состояние, близкое к полному провалу.
– Бен, последняя сцена была, точнее, могла быть великолепной, – горячо сказала Джи Ди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Я ужасно устала.
– Ты сможешь отдохнуть перед тем, как мы выедем в аэропорт. Съедим ленч, а потом ты сможешь вздремнуть.
– Долго в Мексику лететь? – спросила она, поднимая голову.
– Не очень. Мы летим в северную ее часть. Я снял на частном пляже бунгало. Ты сможешь отдохнуть, позагорать, поплавать. Погода, слава Богу, ровная и солнечная. Мы проведем три чудесных дня, вот увидишь.
– Наш медовый месяц, – сказала она, глядя на полоску золота на руке.
– Да, – сказал Клэйтон, глядя в боковое стекло в лимузине.
Боже, Линдси напоминала ему сейчас испуганного птенчика, выпавшего из гнезда. Ему хотелось взять ее в руки, успокоить, быть рядом, когда она впадет в дрему, а когда она приподнимет ресницы и взглянет на него прекрасными зелеными глазами, любить и быть любимым.
– Клэйтон!
– Да? – повернулся он к Линдси.
– Спасибо.
– Да не за что, Линдси. Мы все теперь здесь завязаны.
– Думаю, твоя жертва больше, чем у кого-либо еще. Ты только что взял в жены девушку, которую не любишь. – Она качнула головой. – Извини меня, я такая мрачная. После ленча и отдыха я буду в порядке.
– Вот и к дому подъезжаем. Несколько минут, и тебя ждут пища и мягкая постель.
– Ты удивительный человек, Клэйтон.
Фонтэн чуть улыбнулся и ничего не сказал. Выйдя из машины, они прошли в лифт и на пути вверх молчали, погруженные каждый в свои мысли.
На следующий вечер Джи Ди выглянула из окна отеля «Плаца».
– О, Бен, – воскликнула она, – я глазам своим не верю!
– Грабитель? – спросил он, поправляя у зеркала галстук.
– Нет! Вид Нью-Йорка! Это как сказочное королевство мерцающих огней. Огромный, с таким количеством людей и машин, просто удивительно.
Бен засмеялся.
– Джи Ди, ты весь день таскала меня по городу. Если я не ошибаюсь, слово «удивительно» ты произносишь уже двадцать пятый раз.
– Но и вправду удивительно. Ты только вдумайся в это: Джи Ди Мэтьюз, то есть, конечно, Джи Ди Уайтейкер была в Блумингдэйле. Ну разве это не удивительно?
Бен пересек комнату и обнял ее.
– Я рад, что тебе понравилось.
– Точно, ужасно понравилось. Все восхитительно!
Она повернулась к нему спиной, и его горящие глаза заскользили по стройной фигуре, прикрытой персиковым атласным вечерним платьем.
– Ты выглядишь просто потрясающе, – сказал он. – Красота неописуемая!
– Ты и сам довольно-таки соблазнителен в этом смокинге, – улыбнулась она, но мгновение спустя улыбка сбежала с ее лица. – Я нервничаю. У меня все холодеет от мысли, что мы сейчас увидим на сцене этого человека, а потом будем с ним разговаривать.
– Постараемся быть объективными, Джи Ди. Будем смотреть на него с точки зрения интересов фильма и постараемся не приплетать сюда его отношения с Линдси.
– Понимаю. Это очень важно.
– Пора идти. Билеты? – Он похлопал по карманам. – Порядок. Где твое пальто?
– Это что, в тон платью? Страшно подумать, сколько денег было угрохано за этот ансамбль.
– Ты заслуживаешь много большего.
Она положила руку ему на щеку.
– У меня есть это большее.
– О, леди, перестаньте так смотреть на меня, иначе мы никогда не доберемся до театра.
Пока их такси тащилось в длинном ряду машин, подъезжавших к театру, Джи Ди смотрела в боковое стекло.
– Бен, – сказала она. – Тут что-то не так. Взгляни на афишу. Здесь написано: «В главной роли Брэд Дункан». Кто это такой и что случилось с Дэном О'Брайеном?
– Не знаю, – нахмурился Бен. – Посмотрим, может быть, что-то разузнаем.
Театр был забит людьми, и они уселись на свои места в тот самый момент, когда люстры начали гаснуть, а потом снова зажглись, призывая зрителей занять места.
– Вот, – сказала она. – Дэн О'Брайен записан дублером Брэда Дункана. Какая-то бессмыслица. Ты же сам видел рецензии на Дэна в этой роли. Почему им понадобилось перемещать его на роль дублера?
Бен пожал плечами.
– Может быть, он потерял роль. Ну, как бывает: перестал выкладываться, начал халтурить…
– Извините, – сказала соседка Джи Ди, – я поневоле услышала ваш разговор и хочу сказать, что видела Дэна О'Брайена в этой роли и выплакала море слез. Он был просто невероятен!
– А почему же он попал в дублеры? – спросила Джи Ди.
– Он несколько недель проболел, лежал в больнице с пневмонией. И Брэда Дункана передвинули с места дублера в основной состав. В одной из рецензий цитировались слова режиссера пьесы. Он сказал, что они протолкнули вперед Дункана, чтобы развить его талант и обеспечить прессу, поскольку-де Брайен готов уже для чего-то большего. Мой муж мне пояснил, что в театре из жадности попытались на одной пьесе зажечь сразу две звезды.
– Понятно, – нахмурилась Джи Ди.
– Я видела Брэда в главной роли, – продолжала женщина. – Хороший актер, но разве можно его сравнивать с О’Брайеном. Я здесь только потому, что ко мне приехали из другого города знакомые, и им захотелось сходить на эту постановку.
– Спасибо вам за ваш рассказ, – поблагодарила Джи Ди.
– О, пожалуйста, пожалуйста!
– Бен, – прошептала Джи Ди. – А как же нам увидеть его в этой роли?
– Черт его знает, – сказал он, качая головой. – Похоже, тут ему не очень-то сладко, и нам было бы легче получить его согласие, но мы не можем брать кота в мешке: надо сперва увидеть его игру, а потом уже судить. Пьеса вот-вот начнется. По крайней мере, можно будет посмотреть, каков драматургический материал и что это за роль, за исполнение которой он снискал столько похвал. Жалко, конечно, что О'Брайена перевели в дублеры. Я слышал, что режиссеры на Бродвее часто проделывают такой фокус. Иногда он у них удается, чаще – нет.
– Но это несправедливо и жестоко по отношению к актерам, – жестко сказала Джи Ди.
– Издержки шоу-бизнеса, моя милая. На что ни пойдешь ради денег.
Свет погас, занавес качнулся, затем разъехался, и глазам открылась сцена.
Через полчаса Бен наклонился к Джи Ди и прошептал на ухо:
– Дункан не Бог весть что! Пару раз ошибся, глотает слова и вообще весьма убого играет. Либо парень пьет, либо балуется наркотиками. Смотри, с полдюжины зрителей встают и уходят.
– История, однако, сильная, – прошептала в ответ Джи Ди. – Написана на редкость динамично. Если О'Брайен использовал материал в полную силу, то у рецензентов были основания для восторженных похвал.
– Если! – сказал Бен. – Великое слово. Но как нам в этом убедиться своими глазами?
– Шш! – прошипел кто-то.
Бен закрыл глаза и откинулся в кресле. Только во время сцены со звездами он вновь ожил и наклонился вперед.
Пьеса кончилась. Послышались вежливые аплодисменты, публика встала и начала расходиться.
– Актеров не вызывали, – отметил Бен, вставая. – Состояние, близкое к полному провалу.
– Бен, последняя сцена была, точнее, могла быть великолепной, – горячо сказала Джи Ди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81