И вот дверь распахнулась. Спертый воздух хлынул им навстречу. Окна были плотно закрыты, запах тела наполнял комнату. У кровати горел ночничок, отбрасывая бледный зеленоватый свет.
Марк лежал голым поперек своей кровати, как только что извлеченная из земли античная статуя, тело его было таким же бронзовым и почти таким же безжизненным. Марчелла, вглядываясь, застыла у дверей. Не опоздала ли она? Она прошла в комнату, сумочка вывалилась у нее из рук, но она продолжала пристально вглядываться в него. Старик портье втащил вслед за ней чемодан, что-то бормоча. Марчелла увидела, что Марк дышит. Она быстро огляделась в поисках таблеток или шприца, но ничего этого не обнаружила.
– Грипп, – прошептал портье, отдуваясь и тоже глядя на Марка. – Сейчас по всей Италии эпидемия вируса. Знаете, от него умирают, синьора. – Он запнулся, закрыв себе рот ладонью, и тихо вышел из комнаты. Марчелла заперла за ним дверь.
Сначала она укрыла Марка одеялом и распахнула окна. Снаружи было холодно, но она решила проветрить. Пот ручьями стекал по всему ее телу. Она сняла костюм и повесила его на спинку стула, присев в комбинации на край постели и вглядываясь в лицо своего сына. «Вы спасете его», – уверял ее коротышка ясновидящий. Она закрыла окна и намочила в ванной полотенце, налила на него чуть не полпузырька одеколона и обмотала его вокруг головы Марка. Он пробормотал что-то нечленораздельное, на мгновение широко раскрыв глаза и взглянув на нее в беспамятстве.
– Я с тобой, дорогой, – нежно произнесла она. – Все в порядке. Я здесь. – Она сняла туфли и колготки, залезла в узкую постель рядом с ним, сжимая его в объятиях. У него было кислое дыхание, и она отвернулась.
Из раскаленно-горячего Марк превратился в холодного, как лед, в ее руках. Иногда в его горле что-то клокотало, и он постанывал. Она прижимала его к себе под одеялом, когда его колотил озноб, и позволяла ему полежать одному, когда его бросало в жар. Каждый час она протирала его тело свежим влажным полотенцем и капала немного воды между его воспаленных губ. Подвигая его к краю постели, она поменяла ему простыни на запачканной постели, нашла в шкафу и поменяла на свежую мокрую от пота подушку. Когда она мыла его, она осмотрела, нет ли у него на теле необычных отметин. Ничего не было. Она растворила две таблетки аспирина в стакане воды и влила ему в рот. Она шептала ему на ухо ободряющие слова, надеясь, что он почувствует ее присутствие.
Ей даже не приходило в голову, что следует вздремнуть, хотя она просто валилась с ног. Вся ее энергия была направлена только на то, чтобы поставить его на ноги. Она пыталась вобрать лихорадку из его тела в собственное, осушая его лоб, меняя пересохшее полотенце, втирая одеколон в его грудь, спину и плечи. Марк стонал и сопел, бормотал бессвязные слова, но дыхание его постепенно становилось все более ровным.
Сейчас, держа в руках свое постепенно выздоравливающее дитя, она позволила себе почувствовать боль от потери дочери. Лежа рядом с измученным телом Марка, она вспоминала дни рождения обоих своих детей, вспоминала всю ту надежду и любовь, которые дарила им в детстве. Она укачивала и поддерживала Марка в своих руках. Миллионы чувств и мыслей кружились у нее в голове, ее представления о сексе, любви и материнстве соединялись в одном предмете, единственно сейчас для нее важном – ее сыне, постепенно выздоравливающем рядом с нею. И когда он выздоровеет, она покинет его, потому что она не сможет больше контролировать и руководить им, да он и сам этого не позволит. Сейчас все стало для нее таким ясным. Ее ошибки не были подлинными ошибками, это была часть ее жизни, которая неслась бурным потоком, не требуя признать ее правильной или ложной. Человеческая жизнь только кажется более цивилизованной по сравнению с тем, что происходит между животными в джунглях, только человек лучше научился выживать. Она крепче прижималась к сыну, думая об этом, потому что эти мгновения должны были навсегда переменить ее и его жизнь. Наконец, она устала сопротивляться сну, так что мать и дитя заснули вместе в тесных объятиях.
Она проспала до десяти утра, пока ее не разбудило залившее комнату светом зимнее солнце. Марк спал более умиротворенно, его лицо разгладилось, дыхание стало ровнее. Она почувствовала, что кризис миновал. Она помылась в его маленькой душевой, оделась, прибрала постель и отправилась в ближайшее кафе позавтракать.
Дневной консьержкой в пансионе была женщина, и Марчелла остановилась рассказать ей о Марке на своем хромающем итальянском и попросила вызвать доктора как можно скорее. Она зарегистрировалась в пансионе как гость, сообщив, что она остановится у Марка в номере.
Доктор появился через час, серьезный человек с белой бородой. Он осторожно разбудил Марка, чтобы осмотреть его.
Марк спокойно поздоровался с ними, как ни в чем не бывало, будто для него было совершенно привычным делом, что его мать материализуется в его маленькой комнатке, но по его тусклым глазам Марчелла догадалась, что он еще не вполне пришел в себя. Доктор немного говорил по-английски, он выписал антибиотики и предписал сон, наказав Марчелле, чтобы она как можно чаще поила Марка.
Марк уснул сразу после ухода доктора, а она спустилась вниз, чтобы купить бутылки с минеральной водой, фрукты, лекарства для Марка и свежие газеты.
Вернувшись в комнату Марка, она чуть приоткрыла окно и шкурила, садясь с газетами в кресло с высокой спинкой. В английских газетах не упоминалось о Соне, но зато «Интернейшнл геральд трибьюн» в подробностях описывала арест Рэя Левэра. Она нехотя прочла материал, не желая вновь отдаваться той боли, которую испытывала, пока не кинулась на спасение Марка. В статье упоминалось, что полиция забрала тело Сони для расследования. Она выронила газету из рук, глядя на рыжеватые крыши и серебристое небо над Болоньей. Как она найдет в себе силы заняться приготовлениями к похоронам? Следует ли ей отвезти Сонино тело в Америку или предстоит тихо похоронить ее в Лондоне, по возможности подальше от глаз вездесущей прессы, потому что Соня относительно неизвестна в Великобритании? На эти вопросы она не в состоянии была найти ответ сейчас. Нужно подождать, вернуться в Нью-Йорк и посоветоваться с адвокатом и с Эми, чей совет ей был так необходим. А пока эта комнатка на чердаке студенческого пансиона обеспечивала ей возможность отрешиться от мира, от звонящего телефона и любопытных лиц.
Она будила Марка через каждые два часа, чтобы напоить, отводила его в ванную и вновь укладывала в постель, проверив, принял ли он таблетки. Он еще не в состоянии был разговаривать, и едва его голова касалась подушки, тут же проваливался в сон.
В четыре, приняв теплую ванну и убедившись, что Марк мирно спит, она пошла побродить по ветреным улицам и площадям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
Марк лежал голым поперек своей кровати, как только что извлеченная из земли античная статуя, тело его было таким же бронзовым и почти таким же безжизненным. Марчелла, вглядываясь, застыла у дверей. Не опоздала ли она? Она прошла в комнату, сумочка вывалилась у нее из рук, но она продолжала пристально вглядываться в него. Старик портье втащил вслед за ней чемодан, что-то бормоча. Марчелла увидела, что Марк дышит. Она быстро огляделась в поисках таблеток или шприца, но ничего этого не обнаружила.
– Грипп, – прошептал портье, отдуваясь и тоже глядя на Марка. – Сейчас по всей Италии эпидемия вируса. Знаете, от него умирают, синьора. – Он запнулся, закрыв себе рот ладонью, и тихо вышел из комнаты. Марчелла заперла за ним дверь.
Сначала она укрыла Марка одеялом и распахнула окна. Снаружи было холодно, но она решила проветрить. Пот ручьями стекал по всему ее телу. Она сняла костюм и повесила его на спинку стула, присев в комбинации на край постели и вглядываясь в лицо своего сына. «Вы спасете его», – уверял ее коротышка ясновидящий. Она закрыла окна и намочила в ванной полотенце, налила на него чуть не полпузырька одеколона и обмотала его вокруг головы Марка. Он пробормотал что-то нечленораздельное, на мгновение широко раскрыв глаза и взглянув на нее в беспамятстве.
– Я с тобой, дорогой, – нежно произнесла она. – Все в порядке. Я здесь. – Она сняла туфли и колготки, залезла в узкую постель рядом с ним, сжимая его в объятиях. У него было кислое дыхание, и она отвернулась.
Из раскаленно-горячего Марк превратился в холодного, как лед, в ее руках. Иногда в его горле что-то клокотало, и он постанывал. Она прижимала его к себе под одеялом, когда его колотил озноб, и позволяла ему полежать одному, когда его бросало в жар. Каждый час она протирала его тело свежим влажным полотенцем и капала немного воды между его воспаленных губ. Подвигая его к краю постели, она поменяла ему простыни на запачканной постели, нашла в шкафу и поменяла на свежую мокрую от пота подушку. Когда она мыла его, она осмотрела, нет ли у него на теле необычных отметин. Ничего не было. Она растворила две таблетки аспирина в стакане воды и влила ему в рот. Она шептала ему на ухо ободряющие слова, надеясь, что он почувствует ее присутствие.
Ей даже не приходило в голову, что следует вздремнуть, хотя она просто валилась с ног. Вся ее энергия была направлена только на то, чтобы поставить его на ноги. Она пыталась вобрать лихорадку из его тела в собственное, осушая его лоб, меняя пересохшее полотенце, втирая одеколон в его грудь, спину и плечи. Марк стонал и сопел, бормотал бессвязные слова, но дыхание его постепенно становилось все более ровным.
Сейчас, держа в руках свое постепенно выздоравливающее дитя, она позволила себе почувствовать боль от потери дочери. Лежа рядом с измученным телом Марка, она вспоминала дни рождения обоих своих детей, вспоминала всю ту надежду и любовь, которые дарила им в детстве. Она укачивала и поддерживала Марка в своих руках. Миллионы чувств и мыслей кружились у нее в голове, ее представления о сексе, любви и материнстве соединялись в одном предмете, единственно сейчас для нее важном – ее сыне, постепенно выздоравливающем рядом с нею. И когда он выздоровеет, она покинет его, потому что она не сможет больше контролировать и руководить им, да он и сам этого не позволит. Сейчас все стало для нее таким ясным. Ее ошибки не были подлинными ошибками, это была часть ее жизни, которая неслась бурным потоком, не требуя признать ее правильной или ложной. Человеческая жизнь только кажется более цивилизованной по сравнению с тем, что происходит между животными в джунглях, только человек лучше научился выживать. Она крепче прижималась к сыну, думая об этом, потому что эти мгновения должны были навсегда переменить ее и его жизнь. Наконец, она устала сопротивляться сну, так что мать и дитя заснули вместе в тесных объятиях.
Она проспала до десяти утра, пока ее не разбудило залившее комнату светом зимнее солнце. Марк спал более умиротворенно, его лицо разгладилось, дыхание стало ровнее. Она почувствовала, что кризис миновал. Она помылась в его маленькой душевой, оделась, прибрала постель и отправилась в ближайшее кафе позавтракать.
Дневной консьержкой в пансионе была женщина, и Марчелла остановилась рассказать ей о Марке на своем хромающем итальянском и попросила вызвать доктора как можно скорее. Она зарегистрировалась в пансионе как гость, сообщив, что она остановится у Марка в номере.
Доктор появился через час, серьезный человек с белой бородой. Он осторожно разбудил Марка, чтобы осмотреть его.
Марк спокойно поздоровался с ними, как ни в чем не бывало, будто для него было совершенно привычным делом, что его мать материализуется в его маленькой комнатке, но по его тусклым глазам Марчелла догадалась, что он еще не вполне пришел в себя. Доктор немного говорил по-английски, он выписал антибиотики и предписал сон, наказав Марчелле, чтобы она как можно чаще поила Марка.
Марк уснул сразу после ухода доктора, а она спустилась вниз, чтобы купить бутылки с минеральной водой, фрукты, лекарства для Марка и свежие газеты.
Вернувшись в комнату Марка, она чуть приоткрыла окно и шкурила, садясь с газетами в кресло с высокой спинкой. В английских газетах не упоминалось о Соне, но зато «Интернейшнл геральд трибьюн» в подробностях описывала арест Рэя Левэра. Она нехотя прочла материал, не желая вновь отдаваться той боли, которую испытывала, пока не кинулась на спасение Марка. В статье упоминалось, что полиция забрала тело Сони для расследования. Она выронила газету из рук, глядя на рыжеватые крыши и серебристое небо над Болоньей. Как она найдет в себе силы заняться приготовлениями к похоронам? Следует ли ей отвезти Сонино тело в Америку или предстоит тихо похоронить ее в Лондоне, по возможности подальше от глаз вездесущей прессы, потому что Соня относительно неизвестна в Великобритании? На эти вопросы она не в состоянии была найти ответ сейчас. Нужно подождать, вернуться в Нью-Йорк и посоветоваться с адвокатом и с Эми, чей совет ей был так необходим. А пока эта комнатка на чердаке студенческого пансиона обеспечивала ей возможность отрешиться от мира, от звонящего телефона и любопытных лиц.
Она будила Марка через каждые два часа, чтобы напоить, отводила его в ванную и вновь укладывала в постель, проверив, принял ли он таблетки. Он еще не в состоянии был разговаривать, и едва его голова касалась подушки, тут же проваливался в сон.
В четыре, приняв теплую ванну и убедившись, что Марк мирно спит, она пошла побродить по ветреным улицам и площадям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182