Как только руки Сони обрели свободу, она помогла ему разделаться с другими, мастерски завязанными узлами, облегченно вздохнула, освободившись от пут, и потерла затекшие запястья и лодыжки. С разыгранным ужасом Соня уставилась на красные следы на коже, оставленные ремнями.
– Ты только взгляни, Марк, что этот тип сделал со мной! – с изумлением проговорила она. – О, Марк!
Внезапно она бросилась ему на шею:
– Никогда в жизни мне не было так страшно! Я думала, он меня убьет!
Он держал ее трепещущее тело в своих объятиях. Несмотря на весь ужас и отвращение, Марк чувствовал себя ее защитником, и ему было ее жалко. Она плакала, прижавшись к нему, рыдания душили ее. Это было так не похоже на Соню, которую, как считал, он хорошо знал. Он погладил ее по голове, отвел с лица темные волосы.
– Теперь все в порядке, – прошептал он. – Все хорошо.
– А если бы я не добралась до телефона? – дрожа спросила она. – Если бы он не вернулся домой несколько дней и я померла бы с голоду?
Марк сел, выпрямившись, и удивленно поднял брови.
– Кто, черт его подери, этот парень? – спросил он. – И зачем ты связываешься с такими сумасшедшими, как он?
Соня отстранилась от него, поднялась на ноги, потягиваясь ноющим телом.
– Я же тебе сказала! О-о-ох! – Она выгнула спину. – Джерри Мэнстон, коллекционер картин. Многие месяцы он пытался затащить меня сюда. Внезапно я подумала: «Чем черт не шутит?» – и пришла!
Она огляделась по сторонам, нашла свои джинсы и натянула их на себя.
– Он толстая городская свинья, промышляющая наркотиками, отмывающая деньги на Уолл-стрит. Считает себя коллекционером картин, потому что один или два дилера картинами расплачиваются за наркотики полотнами!
Она натянула мягкий черный свитер и провела руками по волосам.
– Все дело в том, что я его знаю! Я верила ему! Дело не должно было дойти до этого. Ему известно, что я модель, о Господи! Я знаю его жену, его друзей, я знаю все! Но я ему отомщу! Смотри, как я испорчу ему жизнь!
Марк покачал головой:
– Почему бы нам не забыть на время о мести и не убраться отсюда, пока он не вернулся?
– Зачем? К чему торопиться? – Соня усмехнулась, оглядываясь по сторонам. – Он полагает, что, вернувшись, найдет меня связанной, какой он оставил. Я приготовлю ему маленький сюрприз.
Взяв пузырек чернил со стола, прежде чем Марк успел ее остановить, Соня плеснула из него на одну из белых стен. Разводы цвета морской волны потекли по стене, окрашивая подушки и ковры.
– Теперь он может сказать всем, что у него есть подлинник настенной живописи, выполненный рукой Сони Уинтон.
Рассмеявшись, она бросилась на кухню. Марк стал осматривать комнату, испытывая беспокойство.
– Соня! – позвал он. – Давай пойдем отсюда!
Она вернулась с подносом, на котором стояли бутылочки с кетчупом, горчицей, уксусом и вином. Вытянув руки и взяв в каждую по бутылке, она кружилась с сумасшедшей скоростью и отпускала их. Бутылки разлетались по всей комнате, попадая в зеркала, в картины, разбиваясь вдребезги и наполняя комнату запахом алкоголя и продуктов.
– Соня! – Марк попытался схватить ее, но она вырвалась и побежала к белой софе и взобралась на нее. – Боже мой, ты…
Она спустилась джинсы и, смеясь, помочилась.
– На кой черт ты это сделала? – спросил он. Она натянула джинсы:
– Просто хочу оставить ему маленькое напоминание о себе.
Она рассмеялась. Обмакнув палец в кетчуп, большими буквами она написала на стене ругательство. Марк схватил ее за руку.
– Ради Бога, швейцар на входе видел нас. Из-за этого у нас могут возникнуть крупные неприятности!
– Ты думаешь?
Она высвободилась из рук Марка и прошла по комнате. Отыскала свою сумочку и взяла с полки видеокамеру.
– Эта обезьяна не посмеет предъявить претензий после того, что он сделал со мной! Мне только шестнадцать, помнишь? Я могу завтра же упечь его за решетку! Он снял целый фильм обо мне!
Она вынула кассету из видеокамеры и положила ее в свою сумочку, швырнув камеру на пол. Внезапно она посмотрела на часы.
– Ох, я обещала быть на демонстрации мод в Сохо! – воскликнула она. – Предполагалось, что репетиция на этой чертовой верхотуре закончится полчаса назад. Иди вниз и поймай мне такси, Марк. Я должна успеть! У тебя есть деньги?
Она сунула себе в карман его двадцать долларов, пока он беспомощно обозревал учиненный ею хаос. Когда Марк перевел взгляд на Соню, та вертелась перед зеркалом, поправляя волосы. Он покачал головой и пошел вниз. Там он остановил машину; когда Соня выбежала из подъезда, она выглядела свежей, как маргаритка.
Она юркнула в такси и захлопнула дверь.
– Хочешь поехать домой? – спросила она Марка. – Он кивнул. Соня назвала оба адреса. Когда они проезжали по Парк-авеню, Марк посмотрел на нее.
– Ты действительно хочешь жить такой жизнью, Соня? – спросил Марк.
Она удивленно вскинула брови, порывшись в сумочке, достала сигарету.
– А что в этом плохого? – спросила она, закуривая.
– Значит, ты не навещала отца? – спросил он. Она рассмеялась:
– Отец не хочет меня видеть. Думает, что я распущенная. Он судит меня даже из тюрьмы.
Марк ощутил тяжесть в желудке. Подавленный, он смотрел в окно такси. Манхэттен в этот воскресный вечер выглядел совершенно иным, роковым и, он вынужден был признать это, каким-то более ярким.
– Остановите вот здесь! – попросил водителя Марк, когда они добрались до Пятьдесят девятой улицы. Он вышел из машины и стоял, держась за ручку дверцы, не желая, чтобы Соня уезжала. Как старший брат он должен был что-то сказать ей, предостеречь. Она пробудила в нем чувство защитника. Это ощущение было ужасающе новым.
– Соня, не нравится мне все это, – неуверенно сказал он.
Дотянувшись до ручки, она нетерпеливо захлопнула дверцу.
– Послушай, – сказала она сквозь опущенное стекло, – мне откровенно на все наплевать!
– Но как ты сможешь демонстрировать одежду сегодня? – спросил он.
– Косметика! – Она усмехнулась. – Она скрывает все!
– Но… – попытался вставить он, чувствуя, как пересохло в горле. Внезапно, совершенно ни к месту, ему захотелось заплакать. – Ты такая красивая! – жалобно проговорил он.
Соня посмотрела на него, широко раскрыв глаза.
– Какое, черт подери, это имеет отношение ко всему прочему? – Соня рассмеялась. Машина умчалась прочь.
– Имеет! – крикнул вслед Марк. – Ты должна ценить себя дороже!
Ее гордая голова, видимая сквозь заднее стекло, неприметно качнулась. «Эти длинные льющиеся волосы, эти дивные глаза, – подумал он, глядя ей вслед. – Сколько женщин отдали бы все на свете, чтоб иметь такую же внешность!» Марк медленно побрел домой. Поведение Сони шло вразрез со всеми правилами, удерживавшими жизнь в привычном русле, которые контролировали удачу и судьбу. Что-то внутри его и осуждало сестру и в то же время рвалось к свободе, приключениям, навстречу которым она неслась полным ходом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
– Ты только взгляни, Марк, что этот тип сделал со мной! – с изумлением проговорила она. – О, Марк!
Внезапно она бросилась ему на шею:
– Никогда в жизни мне не было так страшно! Я думала, он меня убьет!
Он держал ее трепещущее тело в своих объятиях. Несмотря на весь ужас и отвращение, Марк чувствовал себя ее защитником, и ему было ее жалко. Она плакала, прижавшись к нему, рыдания душили ее. Это было так не похоже на Соню, которую, как считал, он хорошо знал. Он погладил ее по голове, отвел с лица темные волосы.
– Теперь все в порядке, – прошептал он. – Все хорошо.
– А если бы я не добралась до телефона? – дрожа спросила она. – Если бы он не вернулся домой несколько дней и я померла бы с голоду?
Марк сел, выпрямившись, и удивленно поднял брови.
– Кто, черт его подери, этот парень? – спросил он. – И зачем ты связываешься с такими сумасшедшими, как он?
Соня отстранилась от него, поднялась на ноги, потягиваясь ноющим телом.
– Я же тебе сказала! О-о-ох! – Она выгнула спину. – Джерри Мэнстон, коллекционер картин. Многие месяцы он пытался затащить меня сюда. Внезапно я подумала: «Чем черт не шутит?» – и пришла!
Она огляделась по сторонам, нашла свои джинсы и натянула их на себя.
– Он толстая городская свинья, промышляющая наркотиками, отмывающая деньги на Уолл-стрит. Считает себя коллекционером картин, потому что один или два дилера картинами расплачиваются за наркотики полотнами!
Она натянула мягкий черный свитер и провела руками по волосам.
– Все дело в том, что я его знаю! Я верила ему! Дело не должно было дойти до этого. Ему известно, что я модель, о Господи! Я знаю его жену, его друзей, я знаю все! Но я ему отомщу! Смотри, как я испорчу ему жизнь!
Марк покачал головой:
– Почему бы нам не забыть на время о мести и не убраться отсюда, пока он не вернулся?
– Зачем? К чему торопиться? – Соня усмехнулась, оглядываясь по сторонам. – Он полагает, что, вернувшись, найдет меня связанной, какой он оставил. Я приготовлю ему маленький сюрприз.
Взяв пузырек чернил со стола, прежде чем Марк успел ее остановить, Соня плеснула из него на одну из белых стен. Разводы цвета морской волны потекли по стене, окрашивая подушки и ковры.
– Теперь он может сказать всем, что у него есть подлинник настенной живописи, выполненный рукой Сони Уинтон.
Рассмеявшись, она бросилась на кухню. Марк стал осматривать комнату, испытывая беспокойство.
– Соня! – позвал он. – Давай пойдем отсюда!
Она вернулась с подносом, на котором стояли бутылочки с кетчупом, горчицей, уксусом и вином. Вытянув руки и взяв в каждую по бутылке, она кружилась с сумасшедшей скоростью и отпускала их. Бутылки разлетались по всей комнате, попадая в зеркала, в картины, разбиваясь вдребезги и наполняя комнату запахом алкоголя и продуктов.
– Соня! – Марк попытался схватить ее, но она вырвалась и побежала к белой софе и взобралась на нее. – Боже мой, ты…
Она спустилась джинсы и, смеясь, помочилась.
– На кой черт ты это сделала? – спросил он. Она натянула джинсы:
– Просто хочу оставить ему маленькое напоминание о себе.
Она рассмеялась. Обмакнув палец в кетчуп, большими буквами она написала на стене ругательство. Марк схватил ее за руку.
– Ради Бога, швейцар на входе видел нас. Из-за этого у нас могут возникнуть крупные неприятности!
– Ты думаешь?
Она высвободилась из рук Марка и прошла по комнате. Отыскала свою сумочку и взяла с полки видеокамеру.
– Эта обезьяна не посмеет предъявить претензий после того, что он сделал со мной! Мне только шестнадцать, помнишь? Я могу завтра же упечь его за решетку! Он снял целый фильм обо мне!
Она вынула кассету из видеокамеры и положила ее в свою сумочку, швырнув камеру на пол. Внезапно она посмотрела на часы.
– Ох, я обещала быть на демонстрации мод в Сохо! – воскликнула она. – Предполагалось, что репетиция на этой чертовой верхотуре закончится полчаса назад. Иди вниз и поймай мне такси, Марк. Я должна успеть! У тебя есть деньги?
Она сунула себе в карман его двадцать долларов, пока он беспомощно обозревал учиненный ею хаос. Когда Марк перевел взгляд на Соню, та вертелась перед зеркалом, поправляя волосы. Он покачал головой и пошел вниз. Там он остановил машину; когда Соня выбежала из подъезда, она выглядела свежей, как маргаритка.
Она юркнула в такси и захлопнула дверь.
– Хочешь поехать домой? – спросила она Марка. – Он кивнул. Соня назвала оба адреса. Когда они проезжали по Парк-авеню, Марк посмотрел на нее.
– Ты действительно хочешь жить такой жизнью, Соня? – спросил Марк.
Она удивленно вскинула брови, порывшись в сумочке, достала сигарету.
– А что в этом плохого? – спросила она, закуривая.
– Значит, ты не навещала отца? – спросил он. Она рассмеялась:
– Отец не хочет меня видеть. Думает, что я распущенная. Он судит меня даже из тюрьмы.
Марк ощутил тяжесть в желудке. Подавленный, он смотрел в окно такси. Манхэттен в этот воскресный вечер выглядел совершенно иным, роковым и, он вынужден был признать это, каким-то более ярким.
– Остановите вот здесь! – попросил водителя Марк, когда они добрались до Пятьдесят девятой улицы. Он вышел из машины и стоял, держась за ручку дверцы, не желая, чтобы Соня уезжала. Как старший брат он должен был что-то сказать ей, предостеречь. Она пробудила в нем чувство защитника. Это ощущение было ужасающе новым.
– Соня, не нравится мне все это, – неуверенно сказал он.
Дотянувшись до ручки, она нетерпеливо захлопнула дверцу.
– Послушай, – сказала она сквозь опущенное стекло, – мне откровенно на все наплевать!
– Но как ты сможешь демонстрировать одежду сегодня? – спросил он.
– Косметика! – Она усмехнулась. – Она скрывает все!
– Но… – попытался вставить он, чувствуя, как пересохло в горле. Внезапно, совершенно ни к месту, ему захотелось заплакать. – Ты такая красивая! – жалобно проговорил он.
Соня посмотрела на него, широко раскрыв глаза.
– Какое, черт подери, это имеет отношение ко всему прочему? – Соня рассмеялась. Машина умчалась прочь.
– Имеет! – крикнул вслед Марк. – Ты должна ценить себя дороже!
Ее гордая голова, видимая сквозь заднее стекло, неприметно качнулась. «Эти длинные льющиеся волосы, эти дивные глаза, – подумал он, глядя ей вслед. – Сколько женщин отдали бы все на свете, чтоб иметь такую же внешность!» Марк медленно побрел домой. Поведение Сони шло вразрез со всеми правилами, удерживавшими жизнь в привычном русле, которые контролировали удачу и судьбу. Что-то внутри его и осуждало сестру и в то же время рвалось к свободе, приключениям, навстречу которым она неслась полным ходом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182