Теперь холм стал обрывистым, почти отвесным, и она не могла контролировать свою скорость. Она продолжала спотыкаться, потеряла туфлю, падала. Она не обращала на это внимание.
Она ненавидела себя впервые в жизни. За все потери, за то, что она родила дочь, которой было суждено так рано погибнуть, и сына, который так бесцеремонно вмешался в ее жизнь и жизнь человека, которого она любила. За то, что она не знала, как принять – как ухватить – любовь и счастье, которые предлагал ей Санти. За то, что она позволяла себе пускаться в сомнительные сексуальные приключения, позволяла волнующие прикосновения к себе в темноте целой армии безызвестных любовников. За профанацию любви.
На краю оврага она потеряла вторую туфлю и рухнула, падая и хватаясь за корни и землю, пока не упала на кучу хвороста на дне оврага. И тогда она поняла, что то наказание, которое она сама на себя навлекла или которое ниспослал ей Бог, наконец-то настигло ее. Она лежала, тяжело дыша, страдая от боли. Она хотела расплакаться, но внезапно начала истерически смеяться. Уж слишком смешно стало ей от мысли, что ее безумная одиссея последних дней – из Нью-Йорка в Болонью, потом на Майорку – может окончиться здесь, в этом Богом проклятом овраге. Она смеялась и смеялась, пока наконец не изнемогла. Потом она начала звать на помощь. Ей удалось отразить столько ударов судьбы за последние несколько лет, чтобы сдаться сейчас. Какой-то паршивый овраг не может сломить ее! Ей нужно перестать себя оплакивать, вновь обрести власть над своей жизнью, даже если это будет жизнь без Санти. – Помогите! – кричала она. – Помогите мне!
Санти стоял в пустой комнате, прислушиваясь к шуму дождя, и вертел в руках пачку голубых конвертов. Если поднести их к лицу, то можно почувствовать запах Марчеллы. Этот аромат принес в его комнату весь тот мир, который он пытался отринуть, со всеми желаниями, потребностями, с его собственной принадлежностью этому внешнему миру. Все устремления, которые он похоронил в глубине своего сердца, всколыхнулись снова, и он проклинал их. Глядя на конверты, он понимал, что не должен позволять себе читать эти письма, но уже знал, что прочтет. Разве мог он сопротивляться? И как можно устоять? Ответ, правда, был прост. Нужно найти большой коричневый конверт в библиотеке, написать адрес Марчеллы и отослать его ей вместе с письмами.
Дождь нещадно стучал по карнизу его крошечного окошка, и он знал, что ему нужно перечитать эти письма, хотя бы затем, чтобы успокоить свои взволновавшиеся желания. Он уличит ее во лжи, обнаружит фальшивые признания и поздравит себя с тем, что не стал вновь жертвой любви. Он внутренне засмеялся, берясь за конверты. «Почему ты не хочешь посмотреть правде в глаза? – спрашивал он сам себя. – Ведь ты по-прежнему любишь ее, как и всегда любил. Даже больше, чем всегда». Он проклинал упорную гордость, которая опять не позволила ему поступить так, как он хотел, выказать свои подлинные чувства. Ему всегда требовалось так много времени, чтобы обдумать происходящее, чтобы изучить возможности выбора.
Он присел на свою узкую койку и жадно принялся читать письма, вбирая в себя ее любовные признания, страсть, о которой она писала так просто, что он легко понимал ее, и бумага, хранящая следы ее слез, намокала от его.
Закончив читать, он сполоснул лицо ледяной водой из кувшина с ключевой водой и насухо вытерся грубым полотенцем.
Ночь наступила, когда он мучился в поисках верного решения. У него было две возможности: остаться здесь навсегда, отрезанным от мира, или кинуться за Марчеллой, разыскать ее и провести с ней всю оставшуюся жизнь, к чему призывали его ее письма. Так каков же должен быть честный, верный выбор? Он знал, что ему хочется предпочесть, но сможет ли он устоять, как заставила поклясться его упрямая гордость, и забыть ее?
Торопливый стук в дверь, столь необычный для размеренной монастырской жизни, прервал его мысли.
Он отпер дверь.
– Да-да? – спросил он. Монах объяснил ему:
– Там таксист спрашивает о вашей посетительнице. Я сказал, что она ушла очень давно, но он мне не верит. Вы не можете сами с ним поговорить?
Санти нахмурился, засунул в ящик стола голубые конверты и по каменному коридору пошел за монахом к входным дверям.
Шофер готов был присягнуть, что не видел, как ушла американская сеньора. Он признался, что задремал ненадолго в машине, но не мог понять, почему она не разбудила его, ведь поездка обратно в город такая долгая. Попытки монастырского привратника найти ее были безуспешны. Вместе с шофером Санти отправился в ближайшую деревню и позвонил в отель, спрашивая, не останавливалась ли у них миссис Уинтон. Да, ответили в отеле, остановилась именно у них, но в номере ее сейчас нет. Они посмотрели, нет ли ее в баре или ресторане, но там ее тоже не оказалось.
– Что будем делать? – спросил отец-настоятель у Санти, когда тот вернулся.
– Подождем до полуночи, – сказал Санти. – Если к этому времени она не вернется в отель, мы должны будем сообщить полиции. Она ушла отсюда такая расстроенная. Наверное, она блуждает где-нибудь, сбилась с дороги…
Настоятель взял его за руку.
– Мы должны поискать ее, – решил он. – У нас есть карманные фонарики, мы все сильные. Она такая красивая женщина.
Санти встретился взглядом с его понимающими глазами и согласно кивнул.
И без того слабый запас ее мужества истощился за два часа совсем.
Всю ночь бушевала гроза, и она вымокла до нитки. Попытки выбраться из оврага не помогли, и, что еще хуже, она вывихнула или сломала ногу. На рассвете она очнулась оттого, что дождь заливал ей уши. Конечности ее свело, и страшно болела подвернутая нога. Красная земля превратилась в жидкую грязь, облепившую ее волосы и одежду. Внезапно ее осенила мысль, что она может и не выжить тут, и осознание это впервые заставило ее содрогнуться от страха. Она закрыла глаза, пытаясь отдохнуть, потому что дождь постепенно слабел. На сером небе появились золотые сполохи зари и над нею начали порхать птицы. День медленно тянулся, пока она то приходила в сознание, то вновь забывалась. Что о ней подумают? Подумают ли, что она глупая? смелая? жертва? А может быть, ее никогда не найдут – овраг засыплет ветвями и зальет слякотью, которые скроют ее тело? Она будет погребена в природной могиле – по крайней мере, это удобно.
Наступила следующая ночь, и боль в ноге усилилась. Она пробыла в забытьи до следующего полудня. Очнувшись, она поняла, что силы совсем покинули ее. «Ищите меня, – молилась она. – Ищи меня, Санти! Прочитай мои письма, позвони в отель, узнай, что я потерялась! Если ты меня любишь, ты узнаешь, где меня найти! Ты же сказал, что не переставал любить меня!» Сильные толчки, как током, пронизывали ее больную ногу, заставляя кричать от боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
Она ненавидела себя впервые в жизни. За все потери, за то, что она родила дочь, которой было суждено так рано погибнуть, и сына, который так бесцеремонно вмешался в ее жизнь и жизнь человека, которого она любила. За то, что она не знала, как принять – как ухватить – любовь и счастье, которые предлагал ей Санти. За то, что она позволяла себе пускаться в сомнительные сексуальные приключения, позволяла волнующие прикосновения к себе в темноте целой армии безызвестных любовников. За профанацию любви.
На краю оврага она потеряла вторую туфлю и рухнула, падая и хватаясь за корни и землю, пока не упала на кучу хвороста на дне оврага. И тогда она поняла, что то наказание, которое она сама на себя навлекла или которое ниспослал ей Бог, наконец-то настигло ее. Она лежала, тяжело дыша, страдая от боли. Она хотела расплакаться, но внезапно начала истерически смеяться. Уж слишком смешно стало ей от мысли, что ее безумная одиссея последних дней – из Нью-Йорка в Болонью, потом на Майорку – может окончиться здесь, в этом Богом проклятом овраге. Она смеялась и смеялась, пока наконец не изнемогла. Потом она начала звать на помощь. Ей удалось отразить столько ударов судьбы за последние несколько лет, чтобы сдаться сейчас. Какой-то паршивый овраг не может сломить ее! Ей нужно перестать себя оплакивать, вновь обрести власть над своей жизнью, даже если это будет жизнь без Санти. – Помогите! – кричала она. – Помогите мне!
Санти стоял в пустой комнате, прислушиваясь к шуму дождя, и вертел в руках пачку голубых конвертов. Если поднести их к лицу, то можно почувствовать запах Марчеллы. Этот аромат принес в его комнату весь тот мир, который он пытался отринуть, со всеми желаниями, потребностями, с его собственной принадлежностью этому внешнему миру. Все устремления, которые он похоронил в глубине своего сердца, всколыхнулись снова, и он проклинал их. Глядя на конверты, он понимал, что не должен позволять себе читать эти письма, но уже знал, что прочтет. Разве мог он сопротивляться? И как можно устоять? Ответ, правда, был прост. Нужно найти большой коричневый конверт в библиотеке, написать адрес Марчеллы и отослать его ей вместе с письмами.
Дождь нещадно стучал по карнизу его крошечного окошка, и он знал, что ему нужно перечитать эти письма, хотя бы затем, чтобы успокоить свои взволновавшиеся желания. Он уличит ее во лжи, обнаружит фальшивые признания и поздравит себя с тем, что не стал вновь жертвой любви. Он внутренне засмеялся, берясь за конверты. «Почему ты не хочешь посмотреть правде в глаза? – спрашивал он сам себя. – Ведь ты по-прежнему любишь ее, как и всегда любил. Даже больше, чем всегда». Он проклинал упорную гордость, которая опять не позволила ему поступить так, как он хотел, выказать свои подлинные чувства. Ему всегда требовалось так много времени, чтобы обдумать происходящее, чтобы изучить возможности выбора.
Он присел на свою узкую койку и жадно принялся читать письма, вбирая в себя ее любовные признания, страсть, о которой она писала так просто, что он легко понимал ее, и бумага, хранящая следы ее слез, намокала от его.
Закончив читать, он сполоснул лицо ледяной водой из кувшина с ключевой водой и насухо вытерся грубым полотенцем.
Ночь наступила, когда он мучился в поисках верного решения. У него было две возможности: остаться здесь навсегда, отрезанным от мира, или кинуться за Марчеллой, разыскать ее и провести с ней всю оставшуюся жизнь, к чему призывали его ее письма. Так каков же должен быть честный, верный выбор? Он знал, что ему хочется предпочесть, но сможет ли он устоять, как заставила поклясться его упрямая гордость, и забыть ее?
Торопливый стук в дверь, столь необычный для размеренной монастырской жизни, прервал его мысли.
Он отпер дверь.
– Да-да? – спросил он. Монах объяснил ему:
– Там таксист спрашивает о вашей посетительнице. Я сказал, что она ушла очень давно, но он мне не верит. Вы не можете сами с ним поговорить?
Санти нахмурился, засунул в ящик стола голубые конверты и по каменному коридору пошел за монахом к входным дверям.
Шофер готов был присягнуть, что не видел, как ушла американская сеньора. Он признался, что задремал ненадолго в машине, но не мог понять, почему она не разбудила его, ведь поездка обратно в город такая долгая. Попытки монастырского привратника найти ее были безуспешны. Вместе с шофером Санти отправился в ближайшую деревню и позвонил в отель, спрашивая, не останавливалась ли у них миссис Уинтон. Да, ответили в отеле, остановилась именно у них, но в номере ее сейчас нет. Они посмотрели, нет ли ее в баре или ресторане, но там ее тоже не оказалось.
– Что будем делать? – спросил отец-настоятель у Санти, когда тот вернулся.
– Подождем до полуночи, – сказал Санти. – Если к этому времени она не вернется в отель, мы должны будем сообщить полиции. Она ушла отсюда такая расстроенная. Наверное, она блуждает где-нибудь, сбилась с дороги…
Настоятель взял его за руку.
– Мы должны поискать ее, – решил он. – У нас есть карманные фонарики, мы все сильные. Она такая красивая женщина.
Санти встретился взглядом с его понимающими глазами и согласно кивнул.
И без того слабый запас ее мужества истощился за два часа совсем.
Всю ночь бушевала гроза, и она вымокла до нитки. Попытки выбраться из оврага не помогли, и, что еще хуже, она вывихнула или сломала ногу. На рассвете она очнулась оттого, что дождь заливал ей уши. Конечности ее свело, и страшно болела подвернутая нога. Красная земля превратилась в жидкую грязь, облепившую ее волосы и одежду. Внезапно ее осенила мысль, что она может и не выжить тут, и осознание это впервые заставило ее содрогнуться от страха. Она закрыла глаза, пытаясь отдохнуть, потому что дождь постепенно слабел. На сером небе появились золотые сполохи зари и над нею начали порхать птицы. День медленно тянулся, пока она то приходила в сознание, то вновь забывалась. Что о ней подумают? Подумают ли, что она глупая? смелая? жертва? А может быть, ее никогда не найдут – овраг засыплет ветвями и зальет слякотью, которые скроют ее тело? Она будет погребена в природной могиле – по крайней мере, это удобно.
Наступила следующая ночь, и боль в ноге усилилась. Она пробыла в забытьи до следующего полудня. Очнувшись, она поняла, что силы совсем покинули ее. «Ищите меня, – молилась она. – Ищи меня, Санти! Прочитай мои письма, позвони в отель, узнай, что я потерялась! Если ты меня любишь, ты узнаешь, где меня найти! Ты же сказал, что не переставал любить меня!» Сильные толчки, как током, пронизывали ее больную ногу, заставляя кричать от боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182