Да и вообще, странно слышать подобный упрек от дамы, забравшейся под одеяло в платье, которое она носила весь день. Так или иначе, но если Слим надеялся на удачу, пытаясь смягчить меня, то он вновь потерпел поражение.
– Это все проклятые любители обсасывать со всех сторон пальцы ног, – сказал он, явно недоумевая, отчего я так настаиваю на том, чтобы говорить шепотом. – Не поверишь, но некоторые из них просто забрасывают меня электронными письмами. Дают полезные советы, как избавиться от грибка. А также сообщают основные правила ухода за ногтями. Будто мужику стоит об этом беспокоиться.
– Это не шуточки, – выдавила я еле слышно. – Мне нужно рассказать тебе кое о чем.
Слим приподнялся на локте. Я решила, что он устраивается, чтобы лучше меня слышать, но вместо этого парень зашептал сам:
– Утро вечера мудренее. Взойдет солнышко, и вещи перестанут казаться такими мрачными. – На какой-то миг я поддалась. Под одеялом было практически ничего не видно, а присутствие Слима словно оборачивало меня защитным коконом, спасая от любопытных глаз.
– Знаешь, – снова заговорил он, теперь уже чуть слышно, – неважно, что на тебе надето, когда ты просыпаешься утром, все равно это самый лучший твой наряд. Иногда я встаю пораньше просто для того, чтобы взглянуть на тебя. Твои ресницы расходятся, ты открываешь глаза, и в комнату возвращаются свет и краски.
Я сцепила руки у него на шее, притянула как можно ближе и сразу выпалила самое главное:
– Ты меня любишь? – спросила я, и мне вдруг стало наплевать, слышит ли нас кто-нибудь еще. Мне о многом предстояло ему рассказать, но перво-наперво я хотела убедиться в самом главном. Мне это было необходимо. – Потому что я люблю тебя, Слим, но ты для меня по-прежнему одна сплошная загадка.
Дреды Слима скрыли наш поцелуй от всего окружающего мира. Глубокий, тщательный поцелуй, на который я с готовностью отвечала, пока Слим не прервал его. На губах его растворились три слова, которые я не совсем расслышала, поскольку как раз в этот момент он вывернулся из моих объятий. Я подняла голову от подушки, услышала, как Слим бормочет под покрывалом нечто похожее на мантру, и удивилась: куда это он собрался? И затем подскочила в ужасе, почувствовав, как его ладони забираются под мою юбку, нащупывая трусики.
– Да что случилось? – спросил Слим, стоя на коленях над опустевшей простыней. Тряхнув плечами, он избавился от наброшенного на спину одеяла. – Я что-то не то сделал?
– Мы можем поговорить об этом снаружи? – Я вжалась в изголовье кровати; дальше была только стена.
Кажется, Слим утратил дар речи и к тому же немного растерялся. Он подтянул колено к груди, уже слегка обеспокоенный своей наготой.
– С тобой все в порядке?
– Нет, – фыркнула я, озадачив его еще больше. – Я чувствую себя шоколадным яйцом.
– Вот оно что. – Слим изобразил гримасу, но при этом слегка расслабился. – Ты разозлилась на меня за то, что я сожрал последнее?
– Я не это имела в виду! – Рывком соскочив на пол, я чуть не увлекла его за собой. Гнев потащил меня через комнату, вокруг постели, но унижение быстро его нагоняло. И дело было не только в любимой теории Слима, основанной на практике. Больше всего меня уязвляло то, что он верил, будто способен все исправить, если хорошенько постарается. Ладно. По крайней мере, я одета. В подобный момент нет времени на одевание.
– Если дело только в шоколаде, – заговорил Слим, – я выскочу на улицу и раздобуду его, прямо сейчас. Даже если придется топать в центр.
– Раньше надо было думать!
Я рванула дверь на себя. Свет озарил кровать, заставив Слима инстинктивно прикрыться: одной рукой он защитил глаза, другой – гениталии.
– Теперь уже слишком поздно, и это касается множества вещей.
Человек, после мытья посуды сунувший свой детородный орган в лохань с мыльной водой и хваставший перед моим братом вещами, которых не было и в помине, казался теперь таким беззащитным. Почти беспомощным. Голый от лодыжек и выше, он был безоружен перед пристальными взглядами посетителей сайта.
– Поздравляю, – сказала я, думая о наших зрителях. – Мы с Павловым пережили самый большой конфуз в своей жизни на озере в Италии. А ты только что выставил себя в глупом свете, прямо здесь, в собственном доме!
– Циско, но мы в «мертвой зоне»… Куда же ты?
– Прочь, – бросила я, прежде чем хлопнуть дверью. – В оффлайн.
37
Мисти Вентура повела бы себя иначе: столкнувшись с парнем, который пытался бы подступиться к ней, как к шоколадному яйцу, эта девица ответила бы ударом ноги в высоком прыжке или просто свернула бы подонку шею. Сомневаюсь, чтобы она сбежала по лестнице, как я; вместо этого Мисти выскочила бы в окно, сделав обратное сальто, или же выбралась бы на крышу – скорее всего, с перекинутым через плечо Павловым в придачу. Впрочем, Мисти была героиней в жанре экшен, она обладала длинными конечностями и не существовала за пределами экрана. В отличие от нее, у меня была жизнь, выходившая за отпущенные виртуальной красотке границы. У меня имелись чувства, с которыми приходилось бороться, совершая порой ошибки, но у меня были также и друзья, – и этим мы с нею различались. Мисти Вентура зализывала раны, отыскивая разбросанные вокруг аптечки; я же поплелась к нитке гирлянды, обрамлявшей прилавок в конце нашей улицы, к единственному еще работавшему в столь поздний час лотку с невообразимым количеством бутонов. В «Денежном залпе» не найти такого вот флориста и дилера в одном лице, человека-гору, который ради меня с готовностью плюнул на ночной бизнес, помог привести в порядок мысли и чувства, а также выделил комнату в своей квартирке, сказав лишь, что я могу оставаться в ней ровно столько, сколько захочу. Мисти не могла похвастать подобными пустяками – теми волшебными мгновениями, что помогают вращаться мирозданию нашей реальности. Каждому необходим друг вроде Добряка.
Не припомню, как мне удалось уснуть, но, должно быть, спала я довольно крепко, потому что, открыв глаза на следующее утро, долго и недоуменно озиралась вокруг. Едва я успела навести резкость на незнакомую обстановку, как на кончик моего носа уселась бабочка. Она балансировала там, и крылья павлиньей расцветки, похоже, захлопали – в точности, как и мои ресницы. Стоило мне ахнуть, и она упорхнула. Оторвав голову от подушки, я обнаружила, что вся комната заполонена бабочками: они лепились к столбикам кровати и распахнутым занавескам, перелетали с места на место в протянувшейся через всю комнату полосе солнца, словно здесь был какой-то лужок, а вовсе не верхний этаж многоквартирного дома. Сквозь открытое окно было слышно, как практикуется в гаммах некая оперная дива, обитательница квартиры в противоположном углу квадратного двора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Это все проклятые любители обсасывать со всех сторон пальцы ног, – сказал он, явно недоумевая, отчего я так настаиваю на том, чтобы говорить шепотом. – Не поверишь, но некоторые из них просто забрасывают меня электронными письмами. Дают полезные советы, как избавиться от грибка. А также сообщают основные правила ухода за ногтями. Будто мужику стоит об этом беспокоиться.
– Это не шуточки, – выдавила я еле слышно. – Мне нужно рассказать тебе кое о чем.
Слим приподнялся на локте. Я решила, что он устраивается, чтобы лучше меня слышать, но вместо этого парень зашептал сам:
– Утро вечера мудренее. Взойдет солнышко, и вещи перестанут казаться такими мрачными. – На какой-то миг я поддалась. Под одеялом было практически ничего не видно, а присутствие Слима словно оборачивало меня защитным коконом, спасая от любопытных глаз.
– Знаешь, – снова заговорил он, теперь уже чуть слышно, – неважно, что на тебе надето, когда ты просыпаешься утром, все равно это самый лучший твой наряд. Иногда я встаю пораньше просто для того, чтобы взглянуть на тебя. Твои ресницы расходятся, ты открываешь глаза, и в комнату возвращаются свет и краски.
Я сцепила руки у него на шее, притянула как можно ближе и сразу выпалила самое главное:
– Ты меня любишь? – спросила я, и мне вдруг стало наплевать, слышит ли нас кто-нибудь еще. Мне о многом предстояло ему рассказать, но перво-наперво я хотела убедиться в самом главном. Мне это было необходимо. – Потому что я люблю тебя, Слим, но ты для меня по-прежнему одна сплошная загадка.
Дреды Слима скрыли наш поцелуй от всего окружающего мира. Глубокий, тщательный поцелуй, на который я с готовностью отвечала, пока Слим не прервал его. На губах его растворились три слова, которые я не совсем расслышала, поскольку как раз в этот момент он вывернулся из моих объятий. Я подняла голову от подушки, услышала, как Слим бормочет под покрывалом нечто похожее на мантру, и удивилась: куда это он собрался? И затем подскочила в ужасе, почувствовав, как его ладони забираются под мою юбку, нащупывая трусики.
– Да что случилось? – спросил Слим, стоя на коленях над опустевшей простыней. Тряхнув плечами, он избавился от наброшенного на спину одеяла. – Я что-то не то сделал?
– Мы можем поговорить об этом снаружи? – Я вжалась в изголовье кровати; дальше была только стена.
Кажется, Слим утратил дар речи и к тому же немного растерялся. Он подтянул колено к груди, уже слегка обеспокоенный своей наготой.
– С тобой все в порядке?
– Нет, – фыркнула я, озадачив его еще больше. – Я чувствую себя шоколадным яйцом.
– Вот оно что. – Слим изобразил гримасу, но при этом слегка расслабился. – Ты разозлилась на меня за то, что я сожрал последнее?
– Я не это имела в виду! – Рывком соскочив на пол, я чуть не увлекла его за собой. Гнев потащил меня через комнату, вокруг постели, но унижение быстро его нагоняло. И дело было не только в любимой теории Слима, основанной на практике. Больше всего меня уязвляло то, что он верил, будто способен все исправить, если хорошенько постарается. Ладно. По крайней мере, я одета. В подобный момент нет времени на одевание.
– Если дело только в шоколаде, – заговорил Слим, – я выскочу на улицу и раздобуду его, прямо сейчас. Даже если придется топать в центр.
– Раньше надо было думать!
Я рванула дверь на себя. Свет озарил кровать, заставив Слима инстинктивно прикрыться: одной рукой он защитил глаза, другой – гениталии.
– Теперь уже слишком поздно, и это касается множества вещей.
Человек, после мытья посуды сунувший свой детородный орган в лохань с мыльной водой и хваставший перед моим братом вещами, которых не было и в помине, казался теперь таким беззащитным. Почти беспомощным. Голый от лодыжек и выше, он был безоружен перед пристальными взглядами посетителей сайта.
– Поздравляю, – сказала я, думая о наших зрителях. – Мы с Павловым пережили самый большой конфуз в своей жизни на озере в Италии. А ты только что выставил себя в глупом свете, прямо здесь, в собственном доме!
– Циско, но мы в «мертвой зоне»… Куда же ты?
– Прочь, – бросила я, прежде чем хлопнуть дверью. – В оффлайн.
37
Мисти Вентура повела бы себя иначе: столкнувшись с парнем, который пытался бы подступиться к ней, как к шоколадному яйцу, эта девица ответила бы ударом ноги в высоком прыжке или просто свернула бы подонку шею. Сомневаюсь, чтобы она сбежала по лестнице, как я; вместо этого Мисти выскочила бы в окно, сделав обратное сальто, или же выбралась бы на крышу – скорее всего, с перекинутым через плечо Павловым в придачу. Впрочем, Мисти была героиней в жанре экшен, она обладала длинными конечностями и не существовала за пределами экрана. В отличие от нее, у меня была жизнь, выходившая за отпущенные виртуальной красотке границы. У меня имелись чувства, с которыми приходилось бороться, совершая порой ошибки, но у меня были также и друзья, – и этим мы с нею различались. Мисти Вентура зализывала раны, отыскивая разбросанные вокруг аптечки; я же поплелась к нитке гирлянды, обрамлявшей прилавок в конце нашей улицы, к единственному еще работавшему в столь поздний час лотку с невообразимым количеством бутонов. В «Денежном залпе» не найти такого вот флориста и дилера в одном лице, человека-гору, который ради меня с готовностью плюнул на ночной бизнес, помог привести в порядок мысли и чувства, а также выделил комнату в своей квартирке, сказав лишь, что я могу оставаться в ней ровно столько, сколько захочу. Мисти не могла похвастать подобными пустяками – теми волшебными мгновениями, что помогают вращаться мирозданию нашей реальности. Каждому необходим друг вроде Добряка.
Не припомню, как мне удалось уснуть, но, должно быть, спала я довольно крепко, потому что, открыв глаза на следующее утро, долго и недоуменно озиралась вокруг. Едва я успела навести резкость на незнакомую обстановку, как на кончик моего носа уселась бабочка. Она балансировала там, и крылья павлиньей расцветки, похоже, захлопали – в точности, как и мои ресницы. Стоило мне ахнуть, и она упорхнула. Оторвав голову от подушки, я обнаружила, что вся комната заполонена бабочками: они лепились к столбикам кровати и распахнутым занавескам, перелетали с места на место в протянувшейся через всю комнату полосе солнца, словно здесь был какой-то лужок, а вовсе не верхний этаж многоквартирного дома. Сквозь открытое окно было слышно, как практикуется в гаммах некая оперная дива, обитательница квартиры в противоположном углу квадратного двора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102