И потом, на сайте у Корал лежит, по крайней мере, архив картинок на случай, если посетитель не застанет ее дома.
Слим-Джим воздел глаза к потолку. Павлов опять принялся за старое, словно мы не обсудили все мелочи уже миллион раз.
– Камеры в доме Картье начинают вещание только тогда, когда Фрэнку взбредет в голову включить компьютер. Подобные вещи без питания не работают.
– Технические детали оставь при себе, – насупился Павлов. – По-твоему, это привлечет зрителей?
Взглянув на своего бойфренда, я заметила, как тот, закусив губу, глотает все те язвительные замечания, которые свободно полились бы из Слима старого образца. Даже если мой братец только что выставил себя полным «чайником» по отношению к новинкам технологий, на свете имелся только один человек, которого все мы мечтали сровнять с землей.
– Как только наш домовладелец выйдет в Сеть, – объяснила я, спеша на помощь Слиму, – подписчики немедленно об этом узнают. А поскольку это может случиться в любой момент, все они ждут, затаив дыхание. Дополнительная приманка.
– Автоматическая рассылка электронных писем, – с гордостью пояснил Слим. – Собственными руками настраивал программу.
Мой брат, в свою очередь, поборол искушение вступить в перепалку и вместо этого переключился из виртуальных апартаментов Картье назад, на camplicay.com. Пулеметные щелчки мышью подтвердили, что дома никого нет: забираясь в особняк Картье, мы неизбежно выпадали из собственного.
– Я не смогу жить так вечно, – захныкал Павлов. – Это противоестественно.
Он говорил за всех нас, вернее, тихонько шептал. Мы вновь собрались на крошечном пятачке лестничной площадки, сгрудившись в единственном месте своего дома, где можно было спрятаться от внешних наблюдателей. Мы примолкли и закрутили головами, наше молчание скрашивалось лишь угасавшим шипением в бокалах.
– Ты абсолютно прав, – сказал наконец Слим. – Это и впрямь противоестественно.
Но нам придется потерпеть, если мы хотим, чтобы план сработал.
Павлов обернулся ко мне, заново обдумывая весь наш проект.
– Он прав, – подтвердила я. – Нельзя позволить Картье пронюхать, что мы знаем о втором сайте. Если ему хотя бы покажется, что мы в курсе того, что весь этот дом торчит в Сети, он обязательно почует недоброе. И в каком-то уголке его сознания непременно заскребется крыса.
– Скорее, компьютерная мышь! – Слим ждал нашей реакции, высоко задрав бровь, но в том ограниченном пространстве, в котором мы пребывали, места для полноценного смеха просто не было.
– Ребята, – сказал он, когда спазм прошел, – это невысокая плата, если учесть, что мы получим в итоге.
Слим говорил не только о деньгах. Мы с Павловым знали, сколько задолжал нам Картье в денежном эквиваленте, и для того чтобы собрать эти деньги, требовалось известное время. Мы не знали наверняка, когда getcartier выйдет в Сеть и представит нашего домовладельца всему миру, но, когда это случится, мы сможем чуть иначе взглянуть на то, что он сотворил с нами.
– Ну хорошо, – сказал мой брат и залпом осушил бокал. – Вперед!
– Ты там того, поосторожнее. – Слим проследил за тем, как Павлов выбрался в поле зрения камер, и вслед за мной обернулся к ноутбуку. Не затем, чтобы увидеть Павлова, разумеется; мы желали убедиться, что наша консультантка была свидетельницей запуска нового сайта. Мне оставалось всего-навсего свернуть картинку со второго сайта Картье, и вот оно, под ней, – окно, которое мы не закрывали с тех пор, как подключили Корал к делу. Судя по трансляции с ее сайта, Корал смотрела complicity: во всяком случае, она сразу же просияла, стоило только моему брату высунуться за пределы «белого пятна».
– Кое у кого уже завелась фанатка номер один. – Оглянувшись через плечо, я чуть подвинулась, чтобы Павлов мог увидеть экран ноутбука. И затем, уже переведя взгляд на Слима, задумалась: а можем ли мы сказать то же друг о дружке? Я с удовольствием ухватилась бы за шанс выяснить это, но приемная модельного агентства уже ждала мою улыбку, а Слиму вот-вот предстояло вернуться к машущей пистолетом искательнице виртуальных приключений, устроившись, как водится, на своем обожаемом диване. Ради внешнего эффекта мы должны были вести себя как обычно. Так что я не особенно удивилась, когда Павлов спросил, могу ли я задержаться на пяток минут.
– Мой редактор считает, что я делаю успехи, – объяснил он, возвращаясь в «белое пятно», чтобы говорить свободнее. – Он даже пригласил меня в редакцию на следующей неделе, хочет пересмотреть условия моего найма. – На лице брата нарисовалась вдруг гримаса безропотного страдания. – Пожалуйста, Циско, помоги мне. Твой мужской подход к проблемам читательниц «Блесни умом!» вне конкуренции.
Вздохнув, я бросила взгляд на часики.
– Наберу твою колонку прямо сейчас, на ноутбуке, – решила я. – Запрись пока в туалете, а я постучу, когда закончу.
– В туалете? – огорчился Павлов. – Почему именно там?
– Потому что ты вечно там торчишь, – объяснила я. – Самое подходящее для тебя местечко. Что, если редактор «Блесни умом!» зайдет на complicity и застанет тебя марширующим из угла в угол у меня за спиной, пока я строчу твою колонку?
– Может, уже застал, – с долей горечи произнес Павлов, словно уже некоторое время подозревал о чем-то подобном.
– В любом случае, – заметила я, – рисковать не стоит. Ты можешь потерять работу.
– Но эти камеры! – возопил мой брат. – Сидеть под гудящим сервером и без того было неприятно, а теперь еще надо жмуриться всякий раз, когда я захожу туда отлить. Воображаю себе уютное, никому не известное место, где никто меня не видит.
– Что ты сказал? – вдруг забеспокоился Слим. Да и у меня мурашки по спине забегали.
– Я представляю, что нахожусь в звуконепроницаемом помещении, – продолжал Павлов, не обращая на нас внимания, – никакого гудения сервера, никакого хлюпанья в трубах. По-моему, где-то в моем сознании формируется комплекс, Циско. И это будет самый настоящий кошмар.
– То есть ты закрываешь глаза, входя в туалет?
– И затыкаю уши пальцами.
– Ты шутишь?
– Но я не в силах терпеть.
– Ничего, потерпишь, как миленький. Если только хочешь, чтобы я вела твою дурацкую колонку, – отчеканила я. – Все должно выглядеть убедительно, Павлов. Мы должны чувствовать себя как дома в любом помещении. Иначе занавес не просто опустится, он рухнет на наши головы.
42
Хорошая актриса чувствует себя на сцене как дома: там, в свете прожекторов, она оживает, вкладывая в выступление и тело, и душу. По крайней мере, именно так лицедеи рассказывают об этом, приглашая репортеров модных журналов в свои уютные жилища. Я же всегда подходила к актерскому ремеслу с долей цинизма. Надо всего-то разучить реплики, добиться точности в движениях, вызубрить нужные позы – тоже мне, высокое искусство!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Слим-Джим воздел глаза к потолку. Павлов опять принялся за старое, словно мы не обсудили все мелочи уже миллион раз.
– Камеры в доме Картье начинают вещание только тогда, когда Фрэнку взбредет в голову включить компьютер. Подобные вещи без питания не работают.
– Технические детали оставь при себе, – насупился Павлов. – По-твоему, это привлечет зрителей?
Взглянув на своего бойфренда, я заметила, как тот, закусив губу, глотает все те язвительные замечания, которые свободно полились бы из Слима старого образца. Даже если мой братец только что выставил себя полным «чайником» по отношению к новинкам технологий, на свете имелся только один человек, которого все мы мечтали сровнять с землей.
– Как только наш домовладелец выйдет в Сеть, – объяснила я, спеша на помощь Слиму, – подписчики немедленно об этом узнают. А поскольку это может случиться в любой момент, все они ждут, затаив дыхание. Дополнительная приманка.
– Автоматическая рассылка электронных писем, – с гордостью пояснил Слим. – Собственными руками настраивал программу.
Мой брат, в свою очередь, поборол искушение вступить в перепалку и вместо этого переключился из виртуальных апартаментов Картье назад, на camplicay.com. Пулеметные щелчки мышью подтвердили, что дома никого нет: забираясь в особняк Картье, мы неизбежно выпадали из собственного.
– Я не смогу жить так вечно, – захныкал Павлов. – Это противоестественно.
Он говорил за всех нас, вернее, тихонько шептал. Мы вновь собрались на крошечном пятачке лестничной площадки, сгрудившись в единственном месте своего дома, где можно было спрятаться от внешних наблюдателей. Мы примолкли и закрутили головами, наше молчание скрашивалось лишь угасавшим шипением в бокалах.
– Ты абсолютно прав, – сказал наконец Слим. – Это и впрямь противоестественно.
Но нам придется потерпеть, если мы хотим, чтобы план сработал.
Павлов обернулся ко мне, заново обдумывая весь наш проект.
– Он прав, – подтвердила я. – Нельзя позволить Картье пронюхать, что мы знаем о втором сайте. Если ему хотя бы покажется, что мы в курсе того, что весь этот дом торчит в Сети, он обязательно почует недоброе. И в каком-то уголке его сознания непременно заскребется крыса.
– Скорее, компьютерная мышь! – Слим ждал нашей реакции, высоко задрав бровь, но в том ограниченном пространстве, в котором мы пребывали, места для полноценного смеха просто не было.
– Ребята, – сказал он, когда спазм прошел, – это невысокая плата, если учесть, что мы получим в итоге.
Слим говорил не только о деньгах. Мы с Павловым знали, сколько задолжал нам Картье в денежном эквиваленте, и для того чтобы собрать эти деньги, требовалось известное время. Мы не знали наверняка, когда getcartier выйдет в Сеть и представит нашего домовладельца всему миру, но, когда это случится, мы сможем чуть иначе взглянуть на то, что он сотворил с нами.
– Ну хорошо, – сказал мой брат и залпом осушил бокал. – Вперед!
– Ты там того, поосторожнее. – Слим проследил за тем, как Павлов выбрался в поле зрения камер, и вслед за мной обернулся к ноутбуку. Не затем, чтобы увидеть Павлова, разумеется; мы желали убедиться, что наша консультантка была свидетельницей запуска нового сайта. Мне оставалось всего-навсего свернуть картинку со второго сайта Картье, и вот оно, под ней, – окно, которое мы не закрывали с тех пор, как подключили Корал к делу. Судя по трансляции с ее сайта, Корал смотрела complicity: во всяком случае, она сразу же просияла, стоило только моему брату высунуться за пределы «белого пятна».
– Кое у кого уже завелась фанатка номер один. – Оглянувшись через плечо, я чуть подвинулась, чтобы Павлов мог увидеть экран ноутбука. И затем, уже переведя взгляд на Слима, задумалась: а можем ли мы сказать то же друг о дружке? Я с удовольствием ухватилась бы за шанс выяснить это, но приемная модельного агентства уже ждала мою улыбку, а Слиму вот-вот предстояло вернуться к машущей пистолетом искательнице виртуальных приключений, устроившись, как водится, на своем обожаемом диване. Ради внешнего эффекта мы должны были вести себя как обычно. Так что я не особенно удивилась, когда Павлов спросил, могу ли я задержаться на пяток минут.
– Мой редактор считает, что я делаю успехи, – объяснил он, возвращаясь в «белое пятно», чтобы говорить свободнее. – Он даже пригласил меня в редакцию на следующей неделе, хочет пересмотреть условия моего найма. – На лице брата нарисовалась вдруг гримаса безропотного страдания. – Пожалуйста, Циско, помоги мне. Твой мужской подход к проблемам читательниц «Блесни умом!» вне конкуренции.
Вздохнув, я бросила взгляд на часики.
– Наберу твою колонку прямо сейчас, на ноутбуке, – решила я. – Запрись пока в туалете, а я постучу, когда закончу.
– В туалете? – огорчился Павлов. – Почему именно там?
– Потому что ты вечно там торчишь, – объяснила я. – Самое подходящее для тебя местечко. Что, если редактор «Блесни умом!» зайдет на complicity и застанет тебя марширующим из угла в угол у меня за спиной, пока я строчу твою колонку?
– Может, уже застал, – с долей горечи произнес Павлов, словно уже некоторое время подозревал о чем-то подобном.
– В любом случае, – заметила я, – рисковать не стоит. Ты можешь потерять работу.
– Но эти камеры! – возопил мой брат. – Сидеть под гудящим сервером и без того было неприятно, а теперь еще надо жмуриться всякий раз, когда я захожу туда отлить. Воображаю себе уютное, никому не известное место, где никто меня не видит.
– Что ты сказал? – вдруг забеспокоился Слим. Да и у меня мурашки по спине забегали.
– Я представляю, что нахожусь в звуконепроницаемом помещении, – продолжал Павлов, не обращая на нас внимания, – никакого гудения сервера, никакого хлюпанья в трубах. По-моему, где-то в моем сознании формируется комплекс, Циско. И это будет самый настоящий кошмар.
– То есть ты закрываешь глаза, входя в туалет?
– И затыкаю уши пальцами.
– Ты шутишь?
– Но я не в силах терпеть.
– Ничего, потерпишь, как миленький. Если только хочешь, чтобы я вела твою дурацкую колонку, – отчеканила я. – Все должно выглядеть убедительно, Павлов. Мы должны чувствовать себя как дома в любом помещении. Иначе занавес не просто опустится, он рухнет на наши головы.
42
Хорошая актриса чувствует себя на сцене как дома: там, в свете прожекторов, она оживает, вкладывая в выступление и тело, и душу. По крайней мере, именно так лицедеи рассказывают об этом, приглашая репортеров модных журналов в свои уютные жилища. Я же всегда подходила к актерскому ремеслу с долей цинизма. Надо всего-то разучить реплики, добиться точности в движениях, вызубрить нужные позы – тоже мне, высокое искусство!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102