Было бы странно,
думается мне, если бы кто-нибудь показал, что подобное само по себе
становится неподобным или неподобное [само по себе] - подобным; но если мне
указывают, что причастное тому и другому совмещает признаки обоих, то мне,
Зоной, это вовсе не кажется нелепым, равно как если бы кто-нибудь
обнаружил, что все есть единое вследствие причастности единому и оно же, с
другой стороны, есть многое вследствие причастности ко множественному.
Пусть-ка кто докажет, что единое, взятое само по себе, есть многое и, с
другой стороны, что многое [само по себе] есть единое, вот тогда я выкажу
изумление. И по отношению ко всему другому дело обстоит так же: если бы
было показано, что роды и виды испытывают сами в себе эти противоположные
состояния, то это было бы достойно удивления. Но что удивительного, если
кто будет доказывать, что я - единый и многий, и, желая показать
множественность, скажет, что во мне различны правая и левая, передняя и
задняя, а также верхняя и нижняя части,- ведь ко множественному, как мне
кажется, я причастен, - желая же показать, что я един, скажет, что, будучи
причастен к единому, я как человек - один среди нас семерых: таким образом
раскрывается истинность того и другого. Итак, если кто примется показывать
тождество единого и многого в таких предметах, как камни, бревна и т. п.,
то мы скажем, что он приводит нам примеры многого и единого, но не
доказывает ни того, что единое множественно, ни того, что многое едино, и в
его словах нет ничего удивительного, но есть лишь то, с чем все мы могли бы
согласиться. Если же кто-то сделает то, о чем я только что говорил, то есть
сначала установит раздельность и обособленность идей самих по себе, таких,
как подобие и неподобие, множественность и единичность, покой и движение, и
других в этом роде, а затем докажет, что они могут смешиваться между собой
и разобщаться, вот тогда, Зкнон, я буду приятно изумлен. Твои рассуждения я
нахожу смело разработанными, однако, как я уже сказал, гораздо более я
изумился бы в том случае, если бы кто мог показать, что то же самое
затруднение всевозможными способами пронизывает самые идеи, и, как вы
проследили его в видимых вещах, так же точно обнаружить его в вещах,
постигаемых с помощью рассуждения.
Во время этой речи Пифодор думал, что Парменид и Зенон будут досадовать
из-за каждого замечания Сократа, однако они внимательно слушали его и часто
с улыбкой переглядывались между собой, выказывая этим свое восхищение;
когда же Сократ кончил, Пармкнид сказал:
- Как восхищает, Сократ, твой пыл в рассуждкниях! Но скажи мне: сам-то ты
придерживаешься сделанного тобой различения, то есть признаешь, что
какие-то идеи сами по себе, с одной стороны, и то, что им причастно, с
другой, существуют раздельно? Представляется ли тебе, например, подобие
само по себе чем-то отдельным от того подобия, которое присуще нам, и
касается ли это также единого, многого и всего, что ты теперь слышал от
Зенон?
Да,- ответил Сократ.
И таких идей,- продолжал Парменид,- как, например, идеи справедливого
самого по себе, прккрасного, доброго и всего подобного?
Да,- ответил он.
Что же, идея человека тоже существует отдельно от нас и всех нам подобных -
идея человека сама по себе, а также идея огня, воды? Сократ на это ответил:
-Относительно таких вещей, Парменид, я часто бываю в недоумении, следует ли
о них высказаться так же, как о перечисленных выше, или иначе.
- А относительно таких вещей, Сократ, которые могли бы показаться даже
смешными, как, например, волос, грязь, сор и всякая другая не заслуживающая
внимания дрянь, ты тоже недоумеваешь, следует или нет для каждого из них
признать отдельно сущкствующую идею, отличную от того, к чему прикасаются
наши руки?
- Вовсе нет,- ответил Сократ,- я полагаю, что такие вещи только таковы,
какими мы их видим. Предположить для них существование какой-то идеи было
бы слишком странно. Правда, меня иногда беспокоила мысль, уж нет ли
чего-либо в этом роде для всех вещей, но всякий раз, как я к этому подхожу,
я поспешно обращаюсь в бегство, опасаясь потонуть в бездонной пучине
пустословия. И вот, дойдя до этого места, я снова обращаюсь к вещам, о
которых мы сейчас сказали, что они имеют идеи, и занимаюсь тщательным их
рассмотрением.
- Ты еще молод, Сократ,- сказал Парменид,- и философия еще не завладела
тобой всецело, как, по моему мнению, завладеет со временем, когда ни одна
из таких вещей не будет казаться тебе ничтожной; теперь же ты, по
молодости, еще слишком считаешься с мнением людей. Но как бы то ни было,
скажи вот что: судя по твоим словам, ты полагаешь, что сущкствуют
определенные идеи, названия которых получают приобщающиеся к ним другие
вещи; например, приобщающиеся к подобию становятся подобными, к великости -
большими, к красоте - красивыми, к справедливости - справедливыми?
- Именно так,- ответил Сократ.
- Но каждая приобщающаяся [к идее] вещь приобщается к целой идее или к ее
части? Или возможен какой-либо иной вид приобщения, помимо этих?
- Как так? - сказал Сократ.
- По-твоему, вся идея целиком - хоть она и едина-находится в каждой из
многих вещей или дело обстоит как-то иначе?
- А что же препятствует ей, Парменид, там находиться? - сказал Сократ.
- Ведь оставаясь единою и тождественною, она в то же время будет вся
целиком содержаться во множестве отдельных вещей и таким образом окажется
отдкленной от самой себя [8].
- Ничуть,- ответил Сократ,- ведь вот, например, один и тот же день [9]
бывает одновременно во многих местах и при этом нисколько не отделяется от
самого себя, так и каждая идея, оставаясь единою и тождественною, может в
то же время пребывать во всем.
- Славно, Сократ,- сказал Парменид,- помкщаешь ты единое и тождественное
одновременно во многих местах, все равно как если бы, покрыв многих людей
одною парусиною, ты стал утверждать, что единое все целиком находится над
многими. Или смысл твоих слов не таков? - Пожалуй, таков,- сказал Сократ. -
Так вся ли парусина будет над каждым или над одним - одна, над другим -
другая ее часть?
- Только часть.
- Следовательно, сами идеи, Сократ, делимы, сказал Парменид,- и причастное
им будет причастно их части и в каждой вещи будет находиться уже не вся
идея, а часть ее.
- По-видимому, так.
- Что же, Сократ, решишься ты утверждать, что единая идея действительно
делится у нас на части и при этом все же остается единой?
- Никоим образом,- ответил Сократ.
- Смотри-ка,- сказал Парменид,- не получится ли нелепость, если ты
разделишь на части самое великость и каждая из многих больших вещей будет
большой благодаря части Великости, меньшей, чем сама вкликость?
- Конечно, получится нелепость,-ответил Сократ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277
думается мне, если бы кто-нибудь показал, что подобное само по себе
становится неподобным или неподобное [само по себе] - подобным; но если мне
указывают, что причастное тому и другому совмещает признаки обоих, то мне,
Зоной, это вовсе не кажется нелепым, равно как если бы кто-нибудь
обнаружил, что все есть единое вследствие причастности единому и оно же, с
другой стороны, есть многое вследствие причастности ко множественному.
Пусть-ка кто докажет, что единое, взятое само по себе, есть многое и, с
другой стороны, что многое [само по себе] есть единое, вот тогда я выкажу
изумление. И по отношению ко всему другому дело обстоит так же: если бы
было показано, что роды и виды испытывают сами в себе эти противоположные
состояния, то это было бы достойно удивления. Но что удивительного, если
кто будет доказывать, что я - единый и многий, и, желая показать
множественность, скажет, что во мне различны правая и левая, передняя и
задняя, а также верхняя и нижняя части,- ведь ко множественному, как мне
кажется, я причастен, - желая же показать, что я един, скажет, что, будучи
причастен к единому, я как человек - один среди нас семерых: таким образом
раскрывается истинность того и другого. Итак, если кто примется показывать
тождество единого и многого в таких предметах, как камни, бревна и т. п.,
то мы скажем, что он приводит нам примеры многого и единого, но не
доказывает ни того, что единое множественно, ни того, что многое едино, и в
его словах нет ничего удивительного, но есть лишь то, с чем все мы могли бы
согласиться. Если же кто-то сделает то, о чем я только что говорил, то есть
сначала установит раздельность и обособленность идей самих по себе, таких,
как подобие и неподобие, множественность и единичность, покой и движение, и
других в этом роде, а затем докажет, что они могут смешиваться между собой
и разобщаться, вот тогда, Зкнон, я буду приятно изумлен. Твои рассуждения я
нахожу смело разработанными, однако, как я уже сказал, гораздо более я
изумился бы в том случае, если бы кто мог показать, что то же самое
затруднение всевозможными способами пронизывает самые идеи, и, как вы
проследили его в видимых вещах, так же точно обнаружить его в вещах,
постигаемых с помощью рассуждения.
Во время этой речи Пифодор думал, что Парменид и Зенон будут досадовать
из-за каждого замечания Сократа, однако они внимательно слушали его и часто
с улыбкой переглядывались между собой, выказывая этим свое восхищение;
когда же Сократ кончил, Пармкнид сказал:
- Как восхищает, Сократ, твой пыл в рассуждкниях! Но скажи мне: сам-то ты
придерживаешься сделанного тобой различения, то есть признаешь, что
какие-то идеи сами по себе, с одной стороны, и то, что им причастно, с
другой, существуют раздельно? Представляется ли тебе, например, подобие
само по себе чем-то отдельным от того подобия, которое присуще нам, и
касается ли это также единого, многого и всего, что ты теперь слышал от
Зенон?
Да,- ответил Сократ.
И таких идей,- продолжал Парменид,- как, например, идеи справедливого
самого по себе, прккрасного, доброго и всего подобного?
Да,- ответил он.
Что же, идея человека тоже существует отдельно от нас и всех нам подобных -
идея человека сама по себе, а также идея огня, воды? Сократ на это ответил:
-Относительно таких вещей, Парменид, я часто бываю в недоумении, следует ли
о них высказаться так же, как о перечисленных выше, или иначе.
- А относительно таких вещей, Сократ, которые могли бы показаться даже
смешными, как, например, волос, грязь, сор и всякая другая не заслуживающая
внимания дрянь, ты тоже недоумеваешь, следует или нет для каждого из них
признать отдельно сущкствующую идею, отличную от того, к чему прикасаются
наши руки?
- Вовсе нет,- ответил Сократ,- я полагаю, что такие вещи только таковы,
какими мы их видим. Предположить для них существование какой-то идеи было
бы слишком странно. Правда, меня иногда беспокоила мысль, уж нет ли
чего-либо в этом роде для всех вещей, но всякий раз, как я к этому подхожу,
я поспешно обращаюсь в бегство, опасаясь потонуть в бездонной пучине
пустословия. И вот, дойдя до этого места, я снова обращаюсь к вещам, о
которых мы сейчас сказали, что они имеют идеи, и занимаюсь тщательным их
рассмотрением.
- Ты еще молод, Сократ,- сказал Парменид,- и философия еще не завладела
тобой всецело, как, по моему мнению, завладеет со временем, когда ни одна
из таких вещей не будет казаться тебе ничтожной; теперь же ты, по
молодости, еще слишком считаешься с мнением людей. Но как бы то ни было,
скажи вот что: судя по твоим словам, ты полагаешь, что сущкствуют
определенные идеи, названия которых получают приобщающиеся к ним другие
вещи; например, приобщающиеся к подобию становятся подобными, к великости -
большими, к красоте - красивыми, к справедливости - справедливыми?
- Именно так,- ответил Сократ.
- Но каждая приобщающаяся [к идее] вещь приобщается к целой идее или к ее
части? Или возможен какой-либо иной вид приобщения, помимо этих?
- Как так? - сказал Сократ.
- По-твоему, вся идея целиком - хоть она и едина-находится в каждой из
многих вещей или дело обстоит как-то иначе?
- А что же препятствует ей, Парменид, там находиться? - сказал Сократ.
- Ведь оставаясь единою и тождественною, она в то же время будет вся
целиком содержаться во множестве отдельных вещей и таким образом окажется
отдкленной от самой себя [8].
- Ничуть,- ответил Сократ,- ведь вот, например, один и тот же день [9]
бывает одновременно во многих местах и при этом нисколько не отделяется от
самого себя, так и каждая идея, оставаясь единою и тождественною, может в
то же время пребывать во всем.
- Славно, Сократ,- сказал Парменид,- помкщаешь ты единое и тождественное
одновременно во многих местах, все равно как если бы, покрыв многих людей
одною парусиною, ты стал утверждать, что единое все целиком находится над
многими. Или смысл твоих слов не таков? - Пожалуй, таков,- сказал Сократ. -
Так вся ли парусина будет над каждым или над одним - одна, над другим -
другая ее часть?
- Только часть.
- Следовательно, сами идеи, Сократ, делимы, сказал Парменид,- и причастное
им будет причастно их части и в каждой вещи будет находиться уже не вся
идея, а часть ее.
- По-видимому, так.
- Что же, Сократ, решишься ты утверждать, что единая идея действительно
делится у нас на части и при этом все же остается единой?
- Никоим образом,- ответил Сократ.
- Смотри-ка,- сказал Парменид,- не получится ли нелепость, если ты
разделишь на части самое великость и каждая из многих больших вещей будет
большой благодаря части Великости, меньшей, чем сама вкликость?
- Конечно, получится нелепость,-ответил Сократ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277