Теэтет. Пожалуй, нет.
Сократ. А если он чью-то душу похвалит за добродетель и мудрость? Не стоит
ли его слушателю приглядеться к тому, кого он похвалил, а последнему в свою
очередь постараться показать себя?
Теэтет. Конечно же стоит.
Сократ. В таком случае, любезный Теэтет, самое время тебе показать себя, а
мне - посмотреть, потому что, признаюсь, Феодор многих хвалил мне и в нашем
городе и в чужих городах, но никого никогда не хвалил он так, как сегодня
тебя.
Теэтет. Ах, если бы так! Но не в шутку ли он это говорил, Сократ?
Сократ. Ну, это не похоже на Феодора. Однако, хотя бы ты даже и подозревал,
что он шутит, все же от своего обещания теперь не отступай, чтобы не
принуждать его к присяге, - ведь его еще ни разу не уличили во
лжесвидетельстве. Ты же смело оставайся при своем решении.
Теэтет. Что же, придется так и сделать, раз ты настаиваешь.
Сократ. Вот и скажи мне, ты учишься у Феодора геометрии?
Теэтет. Я - да.
Сократ. И астрономии, и гармонии, и счету?
Теэтет. Стараюсь, по крайней мере.
Сократ. Вот и я тоже, мой мальчик, стараюсь учиться и у него и у других,
кого считаю знатоками таких вещей. Что-то я уже знаю в достаточной мере, а
вот одна малость приводит меня в затруднение, и я хотел бы рассмотреть это
вместе с тобой и твоими друзьями. Вот скажи мне, учиться - это значит
становиться мудрее в том деле, которому учишься?
Теэтет. А разве нет?
Сократ. А мудрецы, я думаю, мудры благодаря мудрости?
Теэтет. Да.
Сократ. А это отличается чем-то от знания?
Теэтет. Что именно?
Сократ. Мудрость. Разве мудрецы не знатоки чего-то?
Теэтет. Что ты имеешь в виду?
Сократ. Одно ли и то же знание и мудрость?
Теэтет. Да.
Сократ. Вот это как раз и приводит меня в затруднение, и я не вполне
способен сам разобраться, что же такое знание. Нет ли у вас желания
потолковать об этом? Что скажете? Кто из вас ответил бы первым? Если он
ошибется - да и всякий, кто ошибется, - пусть сидит на осле, как это
называется у детей при игре в мяч. А тот, кто победит, ни разу не
ошибившись, тот будет нашим царем и сможет задавать вопросы по своему
усмотрению. Что же вы молчите? Или я веду себя дико, Феодор? Так ведь сам я
люблю беседу, а потому и вас стараюсь заставить разговориться и получить
удовольствие от беседы друг с другом.
Феодор. Нет, Сократ. Вовсе не дико. Но все-таки ты сам вели кому-нибудь из
мальчиков отвечать тебе. Я-то к такой беседе не привык и уже не в том
возрасте, чтобы привыкать. А им как раз следует преуспеть в этом и еще во
многом другом. Ведь правда, что молодым все дается. Поэтому, уж как ты
начал с Теэтета, так и не отпускай его и ему задавай свои вопросы. ё
Сократ. Ты слышишь, Теэтет, что говорит Феодор? Ослушаться его, я думаю, ты
не захочешь. Нельзя ведь, с чтобы младший не повиновался наставлениям
мудрого мужа. Поэтому скажи честно и благородно, что, по-твоему, есть
знание?
Теэтет. Мне некуда деваться, Сократ, раз уж вы велите отвечать. Но уж если
я в чем ошибусь, вы меня поправите.
Сократ. Разумеется, если только сможем.
Теэтет. Итак, мне кажется, что и то, чему кто-то может научиться у Феодора,
- геометрия и прочее, что ты только что перечислял, - есть знания и, с
другой стороны, ремесло сапожника и других ремесленников - а все они и
каждое из них есть не что иное, как знание.
Сократ. Вот благородный и щедрый ответ, друг мой! Спросили у тебя одну
вещь, а ты даешь мне много замысловатых вещей вместо одной простой.
Теэтет. Что ты хочешь этим сказать, Сократ?
Сократ. Может статься, и ничего, но все же я попытаюсь разъяснить, что я
думаю. Когда ты называешь сапожное ремесло, ты имеешь в виду знание того,
как изготовлять обувь?
Теэтет. Да, именно это.
Сократ. А когда ты называешь плотницкое ремесло? Конечно, знание того, как
изготовлять деревянную утварь?
Теэтет. Не что иное и в этом случае.
Сократ. А не определяешь ли ты в обоих случаях то, о чем бывает знание?
Теэтет. Ну да.
Сократ. А ведь вопрос был не в том, о чем бывает знание или сколько бывает
знаний. Ведь мы задались этим вопросом не с тем, чтобы пересчитать их, но
чтобы узнать, что такое знание само по себе. Или я говорю пустое?
Теэтет. Нет, ты совершенно прав.
Сократ. Взгляни же еще вот на что. Если бы кто- и то спросил нас о самом
простом и обыденном, например о глине - что это такое, а мы бы ответили
ему, что глина - это глина у горшечников, и глина у печников, и глина у
кирпичников, - разве не было бы это смешно?
Теэтет. Пожалуй, да.
Сократ. И прежде всего потому, что мы стали бы полагать, будто задавший
вопрос что-то поймет из нашего ответа: "Глина - это глина", стоит только
нам добавить к этому: "глина кукольного мастера" или какого угодно еще
ремесленника. Или, по-твоему, кто-то может понять имя чего-то, не зная, что
это такое?
Теэтет. Никоим образом.
Сократ. Значит, он не поймет знания обуви, не ведая, что такое знание
[вообще]?
Теэтет. Выходит, что нет.
Сократ. Значит, и сапожного знания не поймет тот, кому неизвестно знание? И
все прочие искусства.
Теэтет. Так оно и есть.
Сократ. Стало быть, смешно в ответ на вопрос, что есть знание, называть имя
какого-то искусства. Ведь с вопрос состоял не в том, о чем бывает знание.
Теэтет. По-видимому, так.
Сократ. Кроме того, там, где можно ответить просто и коротко, проделывается
бесконечный путь. Например, на вопрос о глине можно просто и прямо сказать,
что глина - увлажненная водой земля, а уж у кого в руках находится глина -
это оставить в покое.
Теэтет. Теперь, Сократ, это кажется совсем легким. И я даже подозреваю, что
ты спрашиваешь о том, к чему мы сами накануне пришли в разговоре, - я и вот
этот Сократ, твой тезка.
Сократ. Что же это такое, Теэтет?
Теэтет. Вот Феодор объяснял нам на чертежах нечто о сторонах квадрата,
[площадь которого выражена продолговатым числом], налагая их на трехфутовый
и пятифутовый [отрезки] соответственно и доказывая, что по длине они
несоизмеримы с однофутовым [отрезком]; и так перебирая [эти отрезки] один
за другим, он дошел до семнадцатифутового. Тут его что-то остановило.
Поскольку такого рода отрезков оказалось бесчисленное множество, нам пришло
в голову попытаться найти какое-то их единое [свойство], с помощью с
которого мы могли бы охарактеризовать их все.
Сократ. Ну, и нашли вы что-нибудь подобное?
Теэтет. Мне кажется, нашли. Взгляни же и ты.
Сократ. Говори, говори.
Теэтет. Весь [ряд] чисел разделили мы надвое: одни числа можно получить,
взяв какое-то число равное ему число раз. Уподобив это равностороннему
четырехугольнику, мы назвали такие числа равносторонними и четырехугольными.
Сократ. Превосходно.
Теэтет. Другие числа стоят между первыми, например три, пять и всякое
другое число, которое нельзя получить таким способом, а лишь взяв большее
число меньшее число раз или взяв меньшее число большее число раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277