Далее, раз надо особенно угождать тем, кому это требуется, тогда и в других
случаях следует оказывать помощь не тем, кто благополучен, а тем, кто
бедствует, потому что, избавившись от величайших зол, такие люди будут
особенно благодарны. Раз так, то и при личных расходах стоит приглашать не
друзей, а просителей и нуждающихся в пище: они с великой радостью будут это
ценить, будут ходить за тобой, стоять у твоих дверей, усердно тебя
благодарить и желать тебе всяких благ. По пожалуй, следует угождать не
всякому, кому это требуется, а тем, кто всего более может отблагодарить, и
не просителям только, но лишь тем, кто этого достоин. Это не те, кому лишь
бы насладиться расцветом твоей молодости, а те, кто уделит тебя от своих
благ, когда ты постареешь; не те, кто, добившись своего, станут хвастаться
перед людьми, а те, кто стыдливо будет хранить перед всеми молчание; не те,
кто лишь ненадолго займутся тобой, а те, что останутся на всю жизнь
неизменно твоими друзьями; не те, кто, чуть только прекратится их влечение,
будут искать предлог для враждебности, а те, кто обнаружит свою добродетель
как раз тогда, когда минет твой расцвет.
Итак, помни о сказанном, подумай еще и о том, что влюбленных увещевают
друзья, считая, что в их затеях есть что-то плохое, а невлюбленных никто из
их близких никогда не корил, что они замышляют что-то себе во вред.
Возможно, ты спросишь меня, советую ли я тебе уступать всем невлюбленным.
Думаю, что и влюбленный не посоветует тебе так относиться ко всем
влюбленным. с Ведь если он держится такого взгляда, он не заслуживает даже
этой равной для всех благосклонности, да и тебе, при всем желании,
невозможно в одинаковой мере утаиться от остальных. Между тем, от этого не
должно быть никакого вреда, а лишь польза для обоих. Так вот, я полагаю,
что сказанного достаточно, если же ты желаешь дополнений и находишь
пропуски, тогда задавай вопросы". Как тебе кажется, Сократ, это сочинение?
Не правда ли, все превосходно сказано, особенно в смысле выражений?
Сократ. Чудесно, друг мой, я прямо поражен. И ты тому причиной, Федр: глядя
на тебя, я видел, как ты, читая, прямо-таки наслаждался этим сочинением.
Считая, что ты больше, чем я, знаешь толк в таких вещах, я следовал за
тобой, а следуя за тобой, я приходил в не истовый восторг вместе с тобой,
удивительный мои человек.
Федр. Ну, ты уж, кажется, шутишь.
Сократ. Тебе кажется, что я шучу? Разве я не говорю серьезно?
Федр. Конечно, нет, Сократ. Но, по правде, скажи, ради Зевса, покровителя
дружбы, неужели ты думаешь, что кто-нибудь другой из эллинов мог бы сказать
об этом предмете иначе, больше и полнее?
Сократ. Что же? Значит, нам с тобой надо одобрить это сочинение также и за
то, что его творец высказал в нем должное, а не только за то, что каждое
выражение там тщательно отточено, ясно и четко? Раз надо, приходится
уступить в угоду тебе, хотя я, по моему ничтожеству, всего этого не
заметил. Я сосредоточил свое внимание только на его красноречии, а
остальное, я думаю, и сам Лисий признал бы недостаточным. По-моему, Федр, -
если только ты не возражаешь - он повторяет одно и то же по два, по три
раза, словно он не слишком располагал средствами, чтобы об одном и том же
сказать многое, - или, возможно, это было для него неважно. Мне показалось
мальчишеством, как он выставляет напоказ свое умение выражать одно и то же
то так, то иначе - ив обоих случаях превосходно.
Федр. Ты говоришь пустяки, Сократ. Как раз это-то и есть в его сочинении, и
притом всего более: он ничего не упустил из того, что в предмете его речи
достойно упоминания. Сравнительно с тем, что он высказал, никто никогда не
смог бы сказать ничего полнее и достойнее.
Сократ. В этом я уже не смогу согласиться с тобой: ведь древние мудрые мужи
и жены, высказывавшиеся и писавшие об этом, изобличат меня, если в угоду
тебе я уступлю.
Федр. Кто ж это такие? И где ты слышал что- нибудь лучшее?
Сократ. Сейчас я не могу так сразу ответить. Но ясно, что я от кого-то
слышал, не то от прекрасной Сапфо, не то от мудрого Анакреонта, не то от
других писателей. А почему я так говорю? Грудь моя, чудесный друг, полна, я
чувствую, что могу сказать не хуже Лисия, но по-другому. А так как сам от
себя я ничего такого не мог придумать - я в этом уверен, сознавая свое
невежество, - то остается, по-моему, заключить, что я из каких-то чужих
источников, по слуху, наполнился наподобие сосуда, но по своей тупости
позабыл, как и от кого я что слышал.
Федр. Это, благороднейший друг мой, ты прекрасно сказал. От кого и как ты
слышал - не говори мне, хоть бы я и просил. Исполни только то, о чем ты
говоришь: обещай сказать иначе, лучше и не меньше того, что в этом свитке,
и не делая оттуда заимствований, а я тебе обещаю, по примеру девяти
архонтов, посвятить в Дельфы золотое во весь рост изображение - не только
мое, но и твое.
Сократ. До чего же ты мил, Федр, и воистину ты золотой, если думаешь, будто
я утверждаю, что Лисий во всем ошибся и что можно все сказать по-другому.
Такое случается, думаю я, даже с самым скверным писателем. Например, хотя
бы то, чего касается это сочинение. Кто же, говоря, что надо больше
уступать невлюбленному, чем влюбленному, упустит, по-твоему, похвалу
разумности одного и порицание безрассудству другого? Это ведь неизбежно, и
разве тут скажешь иное? Думаю, что такие вещи надо допустить и простить
говорящему. В подобных случаях нужно хвалить не изобретение, а изложение;
где же [доводы] не так неизбежны и труд но их подыскать, там кроме
изложения следует хвалить и изобретение.
Федр. Соглашаюсь с тем, что ты говоришь, потому что, мне кажется, это было
тобой сказано правильно. Так я и сделаю: позволю тебе исходить из того, что
влюбленного скорее можно признать больным, чем невлюбленного; если же в
остальном ты скажешь иначе, чем у Лисия, полное и более ценно, тогда стоять
твоему кованому изваянию в Олимпии рядом со священным приношением
Кипселидов!
Сократ. Ты, Федр, принял всерьез, что я напал на твоего любимца,
подтрунивая над тобой, и думаешь, будто я в самом деле попытаюсь равняться
с его мудростью и скажу что-нибудь иное, более разнообразное?
Федр. Здесь, дорогой мой, ты попался в ту же ловушку! Говори как умеешь,
больше тебе ничего не остается, иначе нам придется, как в комедиях,
заняться тяжким делом препирательств. Поберегись и не заставляй меня
повторить твой же прием: "если я, Сократ, не знаю Сократа, то я забыл и
самого себя" или "он хотел говорить, но ломался". Сообрази, что мы отсюда
не уйдем, прежде чем ты не выскажешь того, что у тебя, как ты выразился, в
груди. Мы здесь одни, кругом безлюдье, я посильнее и помоложе - по всему
этому внемли моим словам и не доводи дела до насилия, говори лучше по
доброй воле!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277