Собрать достаточное количество жертв было нетрудно; от ужасов последних дней царствия Ма’элКотова ситуация мало отличалась. Как глумливо замечали многие комментаторы, жители Анханы подсели на «охоту за ведьмами».
Вместе с весьма красочными записями актеры в столице поставляли пугающие отчеты. В нелюдском гетто – Городе Чужаков – разразилась настоящая война между городской стражей и частями имперской армии с одной стороны и массовой полувоенной организацией нелюдей, скорей всего членами бывшей банды из Лабиринта, известной как фейсы, – с другой. Когда простые стражники поняли, что с могучими чарами нелюдей им не потягаться, они вызвали на помощь Серых Котов и большую часть Тавматургического Корпуса.
Битва на улицах гетто длилась больше суток, и к концу ее в дымящихся руинах лежала шестая часть города, но имперские силы одержали верх. Серые Коты подавляли остаточное сопротивление, а комментаторы в сети несколько дней качали головами, порицая жестокость и выясняя, кого винить в бойне, «полуцивилизованных сквоттеров и люмпенов» или «фракцию безответственных „охотников за ведьмами“, устанавливающих политический курс».
Интерес общественности к делам Студии достиг пиковой отметки за последние семь лет; со времен «Ради любви Пэллес Рил» ситуация в Поднебесье не завораживала публику до такой степени. Проекция прибылей Студии стремилась ввысь такими непристойными темпами, что представители президента Тернера публично объявили, что тот намерен пересмотреть в суде условия контракта, с тем чтобы удвоить нынешний свой оклад.
И среди этого хаоса Джед Клирлейк – что было почти неизбежно – добыл сенсацию года: интервью в прямом эфире с бывшим императором Анханы.
– Очевидно, – мрачно гремел Тан’элКот, поворачивая свой чеканный профиль под лучи прожекторов, – что Студия умалчивает о чем-то. Вспомните: семь лет тому назад, чтобы спасти жизнь Пэллес Рил, Кейн уничтожил мою власть, начав тем самым кровавую войну за престол. Я не верю, что он пошел против нее, невзирая на причины.
О том, что она была безумна и представляла угрозу всему живому в моем мире, спорить не стану; как вы можете помнить, я сражался с ней лицом к лицу – мысль против мысли. Я знаю ее душу глубже, чем, полагаю, знал ее супруг. Но мои слова не в силах были тронуть его, когда речь заходила о Пэллес Рил. Когда-то он заявил, что ради ее спасения готов предать огню весь мир.
Полагаю, что это не пустая похвальба.
Он настолько своенравен, настолько эгоистичен, настолько равнодушен к нуждам общества и цивилизации.
И что за чушь – якобы он завещал похоронить себя в Анхане? Нелепость! Анхана не была ему домом; это было место работы , и любил он ее не больше, чем клерк любит свой терминал.
В этот момент Клирлейк обратил внимание публики на то, что та могла бы заметить и сама: что Тан’элКот до сих пор говорил о директоре Майклсоне в настоящем времени.
– Разумеется, – ответил Тан’элКот по обыкновению своему учтиво и спокойно. – Я не верю, что Кейн мертв.
Клирлейк залопотал, точно сломанный наладонник; Тан’элКот молча улыбался в камеру до тех пор, пока репортер не задал следующий вопрос.
– Безусловно, президент Тернер солгал, – ответил великан без колебаний. – Руководство Студии всегда врет; им за это платят. Вопрос в другом: о чем именно солгал президент? Если Кейн мертв – где тело? «Потерялось в скалах под Кхриловым Седлом», как же! – презрительно процитировал он. – Это вправду было Кхрилово Седло или все же Рейхенбахский водопад* ?
Он обернулся ко всему миру, что смотрел на него через видеокамеру:
– Пока я собственными глазами не увижу тела Хэри Майклсона, пока не стисну в руке его холодное остановившееся сердце, я не поверю, что Кейн мертв.
Он развел руками – не просительно, но как бы в чародейском пассе:
– Покажите мне тело, президент Тернер. Покажите нам тело. Или покажите тело или признайтесь: где-то как-то, но Кейн продолжает жить.
Репортер Клирлейк был привычен к полемике; иные поговаривали, что он построил свою мечту в «глазу бури». Но есть разница между тем, чтобы оседлать ураган, и тем, чтобы дергать дракона за хвост. Будучи человеком разумным, он предпочел закруглить интервью вполне нейтральным вопросом:
– А вы, профессионал? Что станет с вами? Вернетесь в свою личную студию?
– Едва ли. Моему народу – моему миру – все еще угрожает чума, принесенная безумицей. Уничтожение Пэллес Рил не спасет мой мир. Студия и компания «Поднебесье» начали массированную и, скорей всего, безуспешную операцию по эпидконтролю, которая ставит под удар тысячи жизней и обойдется в миллиарды марок, в то время как они продолжают игнорировать решение очевидное, эффективное и недорогое.
Они могут вернуть меня домой.
Вернуть в мой мир. К моему народу, что взывает ко мне из темноты. Я могу совершить то, о чем лгала Пэллес Рил: стереть ВРИЧ с лица Поднебесья – и Студии это не будет стоить ни гроша.
Он снова повернулся к камере, обращаясь ко всему миру. По странной прихоти освещения глаза его словно вспыхнули изнутри, будто треснула каменная корка, обнажив раскаленную лаву.
– Вот ваш выбор: растратить миллиарды – и потерпеть неудачу или спасти мир бесплатно. Если Кейн вправду мертв – как можете вы оскорблять его память? Позволить ему погибнуть напрасно. Не дайте его жертве пропасть впустую. Вы знаете, что должно быть сделано.
Верните меня домой.
3
Двери броневика социальной полиции распахнулись в ночь. Посадочная площадка на крыше была залита светом прожекторов, бледным, словно лягушачье брюхо. Тан’элКот расправил плечи и ступил на потрескавшийся от времени асфальт.
Дышал он медленно и глубоко, усилием воли заставляя себя сохранять спокойствие. Главное – это готовность, готовность естественно и без задержки отреагировать на любое событие. Хотя это было бы куда проще, мрачно признал он про себя, если бы он имел малейшее понятие, чего ожидать.
На взлетной площадке перед Студией «Свежих Приключений», где Тан’элКот надеялся увидеть лимузин Студии, его ждал броневик. В памяти возникло лицо Клирлейка, пожелавшего ему удачи в конце интервью, и оно показалось Тан’элКоту зловещим. Этот легкий прищур, стеклянный блеск в глазах – неужто какой-нибудь техник нашептал ему в наушник, что гостя уже поджидают соцполицейские?
Подозрение холодной струйкой скользнуло по хребту. Он наблюдал через камеры слежения, как Коллберг и социки застали врасплох Кейна.
Взлетная площадка располагалась на крыше невысокого здания, окруженного массивными жилыми куполами. Броневик опустился точно в центре здоровенного креста, некогда красного, но теперь ободранного и выцветшего до грязно-розового оттенка, в сером от копоти круге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231
Вместе с весьма красочными записями актеры в столице поставляли пугающие отчеты. В нелюдском гетто – Городе Чужаков – разразилась настоящая война между городской стражей и частями имперской армии с одной стороны и массовой полувоенной организацией нелюдей, скорей всего членами бывшей банды из Лабиринта, известной как фейсы, – с другой. Когда простые стражники поняли, что с могучими чарами нелюдей им не потягаться, они вызвали на помощь Серых Котов и большую часть Тавматургического Корпуса.
Битва на улицах гетто длилась больше суток, и к концу ее в дымящихся руинах лежала шестая часть города, но имперские силы одержали верх. Серые Коты подавляли остаточное сопротивление, а комментаторы в сети несколько дней качали головами, порицая жестокость и выясняя, кого винить в бойне, «полуцивилизованных сквоттеров и люмпенов» или «фракцию безответственных „охотников за ведьмами“, устанавливающих политический курс».
Интерес общественности к делам Студии достиг пиковой отметки за последние семь лет; со времен «Ради любви Пэллес Рил» ситуация в Поднебесье не завораживала публику до такой степени. Проекция прибылей Студии стремилась ввысь такими непристойными темпами, что представители президента Тернера публично объявили, что тот намерен пересмотреть в суде условия контракта, с тем чтобы удвоить нынешний свой оклад.
И среди этого хаоса Джед Клирлейк – что было почти неизбежно – добыл сенсацию года: интервью в прямом эфире с бывшим императором Анханы.
– Очевидно, – мрачно гремел Тан’элКот, поворачивая свой чеканный профиль под лучи прожекторов, – что Студия умалчивает о чем-то. Вспомните: семь лет тому назад, чтобы спасти жизнь Пэллес Рил, Кейн уничтожил мою власть, начав тем самым кровавую войну за престол. Я не верю, что он пошел против нее, невзирая на причины.
О том, что она была безумна и представляла угрозу всему живому в моем мире, спорить не стану; как вы можете помнить, я сражался с ней лицом к лицу – мысль против мысли. Я знаю ее душу глубже, чем, полагаю, знал ее супруг. Но мои слова не в силах были тронуть его, когда речь заходила о Пэллес Рил. Когда-то он заявил, что ради ее спасения готов предать огню весь мир.
Полагаю, что это не пустая похвальба.
Он настолько своенравен, настолько эгоистичен, настолько равнодушен к нуждам общества и цивилизации.
И что за чушь – якобы он завещал похоронить себя в Анхане? Нелепость! Анхана не была ему домом; это было место работы , и любил он ее не больше, чем клерк любит свой терминал.
В этот момент Клирлейк обратил внимание публики на то, что та могла бы заметить и сама: что Тан’элКот до сих пор говорил о директоре Майклсоне в настоящем времени.
– Разумеется, – ответил Тан’элКот по обыкновению своему учтиво и спокойно. – Я не верю, что Кейн мертв.
Клирлейк залопотал, точно сломанный наладонник; Тан’элКот молча улыбался в камеру до тех пор, пока репортер не задал следующий вопрос.
– Безусловно, президент Тернер солгал, – ответил великан без колебаний. – Руководство Студии всегда врет; им за это платят. Вопрос в другом: о чем именно солгал президент? Если Кейн мертв – где тело? «Потерялось в скалах под Кхриловым Седлом», как же! – презрительно процитировал он. – Это вправду было Кхрилово Седло или все же Рейхенбахский водопад* ?
Он обернулся ко всему миру, что смотрел на него через видеокамеру:
– Пока я собственными глазами не увижу тела Хэри Майклсона, пока не стисну в руке его холодное остановившееся сердце, я не поверю, что Кейн мертв.
Он развел руками – не просительно, но как бы в чародейском пассе:
– Покажите мне тело, президент Тернер. Покажите нам тело. Или покажите тело или признайтесь: где-то как-то, но Кейн продолжает жить.
Репортер Клирлейк был привычен к полемике; иные поговаривали, что он построил свою мечту в «глазу бури». Но есть разница между тем, чтобы оседлать ураган, и тем, чтобы дергать дракона за хвост. Будучи человеком разумным, он предпочел закруглить интервью вполне нейтральным вопросом:
– А вы, профессионал? Что станет с вами? Вернетесь в свою личную студию?
– Едва ли. Моему народу – моему миру – все еще угрожает чума, принесенная безумицей. Уничтожение Пэллес Рил не спасет мой мир. Студия и компания «Поднебесье» начали массированную и, скорей всего, безуспешную операцию по эпидконтролю, которая ставит под удар тысячи жизней и обойдется в миллиарды марок, в то время как они продолжают игнорировать решение очевидное, эффективное и недорогое.
Они могут вернуть меня домой.
Вернуть в мой мир. К моему народу, что взывает ко мне из темноты. Я могу совершить то, о чем лгала Пэллес Рил: стереть ВРИЧ с лица Поднебесья – и Студии это не будет стоить ни гроша.
Он снова повернулся к камере, обращаясь ко всему миру. По странной прихоти освещения глаза его словно вспыхнули изнутри, будто треснула каменная корка, обнажив раскаленную лаву.
– Вот ваш выбор: растратить миллиарды – и потерпеть неудачу или спасти мир бесплатно. Если Кейн вправду мертв – как можете вы оскорблять его память? Позволить ему погибнуть напрасно. Не дайте его жертве пропасть впустую. Вы знаете, что должно быть сделано.
Верните меня домой.
3
Двери броневика социальной полиции распахнулись в ночь. Посадочная площадка на крыше была залита светом прожекторов, бледным, словно лягушачье брюхо. Тан’элКот расправил плечи и ступил на потрескавшийся от времени асфальт.
Дышал он медленно и глубоко, усилием воли заставляя себя сохранять спокойствие. Главное – это готовность, готовность естественно и без задержки отреагировать на любое событие. Хотя это было бы куда проще, мрачно признал он про себя, если бы он имел малейшее понятие, чего ожидать.
На взлетной площадке перед Студией «Свежих Приключений», где Тан’элКот надеялся увидеть лимузин Студии, его ждал броневик. В памяти возникло лицо Клирлейка, пожелавшего ему удачи в конце интервью, и оно показалось Тан’элКоту зловещим. Этот легкий прищур, стеклянный блеск в глазах – неужто какой-нибудь техник нашептал ему в наушник, что гостя уже поджидают соцполицейские?
Подозрение холодной струйкой скользнуло по хребту. Он наблюдал через камеры слежения, как Коллберг и социки застали врасплох Кейна.
Взлетная площадка располагалась на крыше невысокого здания, окруженного массивными жилыми куполами. Броневик опустился точно в центре здоровенного креста, некогда красного, но теперь ободранного и выцветшего до грязно-розового оттенка, в сером от копоти круге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231