Подпевалы его тащились следом.
Т’Пассе вернулась к беседе, которую прервало появление Кейна. Собеседником ее был широкоплечий, рослый для своего племени фей, скорчившийся близ водоносного русла. Одно его бедро было странно вздуто, словно от раковой опухоли, голень чуть ниже колена бугрилась, как если бы криво зажил старый перелом.
Притянув к груди колени, он разглядывал бывшего вице-посла огромными золотыми глазами. Вертикальные щели зрачков в сумраке Ямы широко разошлись. Несмотря на глаза, на густую поросль коротких, в два ногтя, платиновых волос, было в нем нечто не вполне эльфийское; годы расчертили на его лице рельефную карту лишений и времен, так что он больше походил на человека – человека, готового отметить пятидесятый день рождения.
– Зачем ты его подкалываешь? – спросил человекообразный эльф. – Что ты получаешь от этого?
– Мои желания тебя не касаются, если только не совпадают с твоими и не противоречат им, – отрезала т’Пассе и тут же пожала плечами, устраиваясь рядом, потом склонилась к собеседнику и, понизив голос, чтобы можно было поговорить приватно в непрестанном, неразборчивом гуле множества голосов, произнесла: – Во всяком случае, такова догма. Я же, честно сказать, наслаждаюсь процессом. Устанавливаю словесное господство; мог бы заметить, что я – интеллектуальная хулиганка.
– А у кейнистов вообще существуют догмы? – переспросил человекоэльф. – Какие догмы в кейнизме?
– «Догмы» в смысле «общепринятые идеи», на которых строятся наши рассуждения. Но ты отклоняешься от темы, Делианн. Мы говорили о том, чего ты хочешь.
– Помню. – Делианн вздохнул. – В том и сложность.
– Ты же должен хотеть хоть чего-нибудь…
– Я много чего хочу. – Он повел плечом и вновь обмяк. – Чтобы жив был мой брат. Чтобы жив был отец. Хочу…
Т’Пассе остановила его взмахом руки.
– Звон назад в колокольчик не загонишь, Делианн.
– Да, – согласился тот. – Это я уже слышал.
– Вопрос не в том, на что ты надеешься или что из случившегося хотел бы исправить. Скажи мне, что ты хочешь сделать .
Делианн уткнулся носом в колени.
– Чего я хочу – неважно, – глухо пробормотал он. – Ты зря тратишь на меня время, т’Пассе. Спроси умирающего, чего он хочет, и он ответит: жить. А ты ему: «Ой, извини, а чего-нибудь еще?» – Он дернул головой, будто пытался вытереть слезы клочьями, оставшимися от штанов. – Я просто сижу и жду смерти.
– Мы от самого рождения можем сидеть и ждать смерти. Те из нас, кому это не по нраву, задают себе – и дают ответы на два вопроса, которыми определяется суть любого разумного существа: «Чего я хочу?» и «На что пойду, чтобы заполучить это?» В конечном итоге это один и тот же вопрос: «Какова моя воля?» Кейн учит нас, что ответ всегда лежит в нашем прошлом опыте; наши судьбы формулируют вопрос, а правильно сформулированный вопрос уже содержит ответ.
– Оставь меня в покое, т’Пассе, – прошептал Делианн, впиваясь губами в колени, будто хотел глодать собственную плоть. – Я не могу… не могу сейчас об этом. Пожалуйста.
Она покачалась на пятках, скептически поджав губы, потом кивнула.
– Возможно, мы еще побеседуем об этом, когда тебе станет получше.
– Ага, – согласился Делианн. – Как-нибудь позже.
По голосу его она поняла – эльф не верит, что она проживет так долго.
4
Делианн поднял голову, глядя, как т’Пассе осторожно переступает с одного свободного пятачка на следующий. Широкая спина гордо выпрямлена, плечи словно из камня высечены. Большинство узников в Яме коротали время сидя или лежа; за ней он мог следить взглядом, покуда т’Пассе не устроилась на корточках среди товарищей-кейнистов, прямо под одной из ламп.
При первой их встрече, вскоре после того как его столкнули по сходням тупым концом окованной железом дубинки стражника, Делианн заглянул ей в душу, и этого единственного взгляда ему хватило, чтобы узнать об этой женщине больше, чем хотелось бы.
Он узнал, каково это – быть некрасивой девчонкой, подростком, в чьем квадратном, сугубо функциональном, изящном как кувалда теле каприз природы поместил острый ум и тонкую натуру. Узнал, каково это – острым языком отгонять мужчин прежде, чем заглянуть в их глаза в поисках искорки интереса, чтобы не осознавать, что искры там нет и не будет.
Он узнал, каково ей было обратиться к Монастырям, которые девушка считала иным миром, благодатным царством, где ум ценится выше красоты, а ученость превыше лести – и медленно стареть на незначительном дипломатическом посту и видеть, как убогие, скудные умом людишки, умелые лишь в подличании, но одаренные смазливыми физиономиями, получают почести и награды, по справедливости принадлежащие ей.
Он почувствовал, что такое – посвятить всю свою жизнь целям Будущего Человечества и слишком поздно понять, насколько их презираешь.
Кейнизм стал ответом на те потребности души, которых т’Пассе никогда не осознавала. Элитистская философия радикального индивидуализма представляла собой искушение, перед которым не могла устоять талантливая женщина, жестоко разочарованная всеми формами общества, с которыми сталкивалась. Возможно, кейнизм и был всего лишь философией, как она постоянно напоминала обитателям Ямы, но для нее он стал и верой.
Она нуждалась в его истинах.
Когда, вскоре после того как т’Пассе принялась объяснять ему философию кейнизма, Делианн задал ей самый очевидный вопрос: «Что, если все начнут вести себя так? Что, если каждый станет придумывать правила игры по ее ходу?» – она только головой покачала.
– А что, если всякий начнет пердеть перунами? – парировала она. – Это вопрос с подвохом. Очень немногие на самом деле способны вести себя подобным образом. Все равно что спрашивать: а если у каждого будет идеальный слух? Или эйдетическая память? Способность к личной свободе – редкий дар. Дары даются, чтобы ими пользоваться. Мы не просим овец стать волками; мы, волки, не требуем от себя становиться овцами. Овцы могут устанавливать законы в своем стаде – но нелепо и наивно ждать повиновения от волков.
И во имя этого евангелия свободы она села в тюрьму, во имя честности она пойдет на смерть. Должно быть, решил Делианн, для нее это единственный способ почувствовать себя особенной.
Он опустил кончики пальцев в грязную воду, струящуюся по дну канавки. Он не в силах был спорить с т’Пассе о кейнизме. Когда-то он знал, чего хочет, и сделал все, что мог придумать, чтобы добиться этого. Результатом стало – станет – чудовищное массовое убийство, какого еще не видел этот мир.
Куда бы Делианн ни бросил взгляд, он видел вокруг лишь трупы.
«Вот к чему сводится твоя система, т’Пассе. Все мы в этом зале покойники. Свободные или рабы, герои или жертвы – мертвым все равно».
Он поднес к губам мокрые пальцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231
Т’Пассе вернулась к беседе, которую прервало появление Кейна. Собеседником ее был широкоплечий, рослый для своего племени фей, скорчившийся близ водоносного русла. Одно его бедро было странно вздуто, словно от раковой опухоли, голень чуть ниже колена бугрилась, как если бы криво зажил старый перелом.
Притянув к груди колени, он разглядывал бывшего вице-посла огромными золотыми глазами. Вертикальные щели зрачков в сумраке Ямы широко разошлись. Несмотря на глаза, на густую поросль коротких, в два ногтя, платиновых волос, было в нем нечто не вполне эльфийское; годы расчертили на его лице рельефную карту лишений и времен, так что он больше походил на человека – человека, готового отметить пятидесятый день рождения.
– Зачем ты его подкалываешь? – спросил человекообразный эльф. – Что ты получаешь от этого?
– Мои желания тебя не касаются, если только не совпадают с твоими и не противоречат им, – отрезала т’Пассе и тут же пожала плечами, устраиваясь рядом, потом склонилась к собеседнику и, понизив голос, чтобы можно было поговорить приватно в непрестанном, неразборчивом гуле множества голосов, произнесла: – Во всяком случае, такова догма. Я же, честно сказать, наслаждаюсь процессом. Устанавливаю словесное господство; мог бы заметить, что я – интеллектуальная хулиганка.
– А у кейнистов вообще существуют догмы? – переспросил человекоэльф. – Какие догмы в кейнизме?
– «Догмы» в смысле «общепринятые идеи», на которых строятся наши рассуждения. Но ты отклоняешься от темы, Делианн. Мы говорили о том, чего ты хочешь.
– Помню. – Делианн вздохнул. – В том и сложность.
– Ты же должен хотеть хоть чего-нибудь…
– Я много чего хочу. – Он повел плечом и вновь обмяк. – Чтобы жив был мой брат. Чтобы жив был отец. Хочу…
Т’Пассе остановила его взмахом руки.
– Звон назад в колокольчик не загонишь, Делианн.
– Да, – согласился тот. – Это я уже слышал.
– Вопрос не в том, на что ты надеешься или что из случившегося хотел бы исправить. Скажи мне, что ты хочешь сделать .
Делианн уткнулся носом в колени.
– Чего я хочу – неважно, – глухо пробормотал он. – Ты зря тратишь на меня время, т’Пассе. Спроси умирающего, чего он хочет, и он ответит: жить. А ты ему: «Ой, извини, а чего-нибудь еще?» – Он дернул головой, будто пытался вытереть слезы клочьями, оставшимися от штанов. – Я просто сижу и жду смерти.
– Мы от самого рождения можем сидеть и ждать смерти. Те из нас, кому это не по нраву, задают себе – и дают ответы на два вопроса, которыми определяется суть любого разумного существа: «Чего я хочу?» и «На что пойду, чтобы заполучить это?» В конечном итоге это один и тот же вопрос: «Какова моя воля?» Кейн учит нас, что ответ всегда лежит в нашем прошлом опыте; наши судьбы формулируют вопрос, а правильно сформулированный вопрос уже содержит ответ.
– Оставь меня в покое, т’Пассе, – прошептал Делианн, впиваясь губами в колени, будто хотел глодать собственную плоть. – Я не могу… не могу сейчас об этом. Пожалуйста.
Она покачалась на пятках, скептически поджав губы, потом кивнула.
– Возможно, мы еще побеседуем об этом, когда тебе станет получше.
– Ага, – согласился Делианн. – Как-нибудь позже.
По голосу его она поняла – эльф не верит, что она проживет так долго.
4
Делианн поднял голову, глядя, как т’Пассе осторожно переступает с одного свободного пятачка на следующий. Широкая спина гордо выпрямлена, плечи словно из камня высечены. Большинство узников в Яме коротали время сидя или лежа; за ней он мог следить взглядом, покуда т’Пассе не устроилась на корточках среди товарищей-кейнистов, прямо под одной из ламп.
При первой их встрече, вскоре после того как его столкнули по сходням тупым концом окованной железом дубинки стражника, Делианн заглянул ей в душу, и этого единственного взгляда ему хватило, чтобы узнать об этой женщине больше, чем хотелось бы.
Он узнал, каково это – быть некрасивой девчонкой, подростком, в чьем квадратном, сугубо функциональном, изящном как кувалда теле каприз природы поместил острый ум и тонкую натуру. Узнал, каково это – острым языком отгонять мужчин прежде, чем заглянуть в их глаза в поисках искорки интереса, чтобы не осознавать, что искры там нет и не будет.
Он узнал, каково ей было обратиться к Монастырям, которые девушка считала иным миром, благодатным царством, где ум ценится выше красоты, а ученость превыше лести – и медленно стареть на незначительном дипломатическом посту и видеть, как убогие, скудные умом людишки, умелые лишь в подличании, но одаренные смазливыми физиономиями, получают почести и награды, по справедливости принадлежащие ей.
Он почувствовал, что такое – посвятить всю свою жизнь целям Будущего Человечества и слишком поздно понять, насколько их презираешь.
Кейнизм стал ответом на те потребности души, которых т’Пассе никогда не осознавала. Элитистская философия радикального индивидуализма представляла собой искушение, перед которым не могла устоять талантливая женщина, жестоко разочарованная всеми формами общества, с которыми сталкивалась. Возможно, кейнизм и был всего лишь философией, как она постоянно напоминала обитателям Ямы, но для нее он стал и верой.
Она нуждалась в его истинах.
Когда, вскоре после того как т’Пассе принялась объяснять ему философию кейнизма, Делианн задал ей самый очевидный вопрос: «Что, если все начнут вести себя так? Что, если каждый станет придумывать правила игры по ее ходу?» – она только головой покачала.
– А что, если всякий начнет пердеть перунами? – парировала она. – Это вопрос с подвохом. Очень немногие на самом деле способны вести себя подобным образом. Все равно что спрашивать: а если у каждого будет идеальный слух? Или эйдетическая память? Способность к личной свободе – редкий дар. Дары даются, чтобы ими пользоваться. Мы не просим овец стать волками; мы, волки, не требуем от себя становиться овцами. Овцы могут устанавливать законы в своем стаде – но нелепо и наивно ждать повиновения от волков.
И во имя этого евангелия свободы она села в тюрьму, во имя честности она пойдет на смерть. Должно быть, решил Делианн, для нее это единственный способ почувствовать себя особенной.
Он опустил кончики пальцев в грязную воду, струящуюся по дну канавки. Он не в силах был спорить с т’Пассе о кейнизме. Когда-то он знал, чего хочет, и сделал все, что мог придумать, чтобы добиться этого. Результатом стало – станет – чудовищное массовое убийство, какого еще не видел этот мир.
Куда бы Делианн ни бросил взгляд, он видел вокруг лишь трупы.
«Вот к чему сводится твоя система, т’Пассе. Все мы в этом зале покойники. Свободные или рабы, герои или жертвы – мертвым все равно».
Он поднес к губам мокрые пальцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231