И более четырех сотен лет прошло, прежде чем Родина вновь преподнесла свой дар – уже одному из врагов наших, которые полюбили ее столь же глубоко, как любой из Народа. В тот раз дар ее получил смертный именем Джерет из Тирналла.
Джерет Богоубийца сражался с врагом во всех обличьях его: под масками Рудукириша и Дал’каннита, Проритуна и Каллайе и под всеми именами, какие хумансы дают общим мечтам, питающим их коллективные желания. Как и мой дед, Джерет пал в бою – но сражение было выиграно: после него заключен был Завет Пиришанта, что сковал людских богов за стенами времен и защитил Родину от их неразумных капризов.
Пять веков прошло со дней Богоубийцы, и вновь Родина предложила нам свой дар.
Наш враг уже нанес удар. Без предупреждения, словно отравитель, от чьих ядов не спасет броня. Он сразил дом Митондионн, и я последний в этом роду. Каждый из нас пострадал от вражьей руки. Оружие его – безумие, то же безумие, что бьется сейчас и здесь в жилах многих из вас. Но против незримого меча мы поднимем незвонкий щит. Т’Пассе?
Прагматичная, как лопата, т’Пассе вышла на арену. Делианн подал знак Райте, и тот отдал ей супницу. Пожав плечами, т’Пассе склонила голову перед ее содержимым.
– Небольшой глоток, и все, – проронила она тяжело. – Только губы омочить.
Она передала чашу одному из кейнистов, сидевшему на полу в проходе. Хотя в ее крови, как и у всех бывших заключенных Ямы, уже циркулировал противовирус, она набрала в ладонь воды и поднесла к губам. Как и все подданные Монастырей, она испытывала глубокое уважение к ритуалам.
Державший чашу кейнист подозрительно глянул на палевую жидкость в супнице.
– Это что?
Она глянула на Делианна, и тот величаво кивнул.
– Вода, – ответила она. – Вода и немного крови.
Она снова покосилась на Делианна, но лицо чародея не дрогнуло и шея не склонилась. Т’Пассе пожала плечами.
– Кровь Кейна.
По залу пробежал шепоток.
– Выбирай, – молвил Делианн.
Продолжая хмуриться, кейнист отпил из ладони и протянул чашу, чтобы соседи его могли испить из нее, прежде чем передать супницу дальше.
– Принимая дар Родины, вы клянетесь сражаться в нашей войне, – произнес Делианн. – Знаю, многие из вас безоружны, а еще больше – беззащитны. Многие – скорей всего, большинство из вас не считают себя воинами.
Но, как говорит Кейн, есть драка, а есть – драка.
Это значит: не от каждого из вас требуется поднять меч и вступить в сечу. Это дело воителей. Другие пусть перевязывают раны и утешают увечных. Это дело лекарей. Иные пусть готовят пропитание или носят воду. Кто-то уйдет отсюда этой ночью и не оглянется.
Пусть каждый сражается согласно своим склонностям и умениями. Повар, что рвется в бой, подвергает опасности товарищей; воин, встав к котлу, испортит пищу, что дает силы сражаться.
Об одном прошу я вас – я, не Родина. Те, кто уйдет сегодня отсюда, – не сдавайтесь врагу! Знайте, что щит Родины хранит вас и вы в силах защитить всех, кого любите. Но он не поднимется сам. Он не станет расти без вашей помощи. Он обретает силу, лишь переходя от сердца к сердцу и от плоти к плоти. Чтобы поднять над кем-то незримый щит, довольно оного поцелуя. Ваш выбор может спасти больше людей, чем возможно поверить. И это главный выбор, который вы сделаете в жизни.
Не всем он дан.
Взмах его руки указывал не то на патриарха, связанного и прикованного к Эбеновому трону, не то на монахов посреди арены.
– Мы имеем выбор.
Мы можем выступить против слепого бога.
Мы можем заслонить собою Мир.
Мы можем…
Голос его прервался, и на миг он понурил голову, а когда поднял ее, по лицу его блуждала слабая меланхолическая улыбка, полная покоя и мудрости.
– Мне следовало сказать: вы имеете выбор.
Мой выбор уже сделан. Выбор Панчаселла. Выбор Богоубийцы.
Выбор Кейна.
Я Делианн Митондионн. Здесь я стою. Здесь я паду.
Я Делианн, последний Митондионн, клянусь в том своим именем.
Он замолчал, и померк свет, а с ним растаяло и Слияние; и тогда король обмяк.
7
Все становятся в очередь вперемешку – кейнисты, и «змеи», и Народ. Спустя минуту какому-то умнику приходит в голову идея получше, и супницу передают по рукам к выходу, где каждый, выбираясь из зала, может получить глоток. Очень скоро к остальным дверям передают перевернутые шлемы, в каждом из которых плещется по паре чашек палевой жидкости, и зал пустеет еще быстрее. Большинство направляется в Яму, откуда они двинутся тем же путем, каким попали сюда: вниз, через Шахту, и по сливному колодцу – наружу, чтобы рассеяться по Империи и за ее пределами. Гномы отправятся в Белую пустыню и в северные отроги Божих Зубов, огриллоны – в пустыню Бодекен, дриады – на юг, в джунгли нижнего Кора.
Эльфы – в глухие леса, на руины Митондионна.
Вот и все. В неуместной шепчущей тиши я вижу победу Шенны. Она, и я, и Делианн, и Райте – как же без этого ублюдка – мы только что победили ВРИЧ.
Само собой, чума взяла большую фору, но она распространяется медленно и случайным образом. Противовирус быстрее, и он двинется целенаправленно: несколько сот человек разбредутся во все стороны, распространяя противоядие Шенны с каждым чихом, стоит им отлить в реку или поделиться бокалом вина. Мы нагоним вирус.
Один-ноль в пользу вселенского добра.
Выжать из себя больше энтузиазма мне не удается. Нет чувства победы. Наверное, потому, что ВРИЧ – это лишь начало, так, проба наших сил, и все же чума едва не вогнала нас в гроб ко всем чертям. Как говаривал Тан’элКот, можно победить в каждом бою и все же проиграть кампанию.
С другой стороны, Крис создал красивую легенду. Иногда хорошая байка – тоже выигрыш. Спартак. Рыцари Круглого Стола. Аламо. Своего рода победа.
Черт, очень на это надеюсь. Потому что других у нас не будет.
Пара феев, лечивших в «Чужих играх» девочек из садо-мазо-отдела, обрабатывают мои ноги, снимая осклизшие некротические ткани и вонючий гной и накачивая мышцы заживляющей Силой.
К тому времени, когда они заканчивают, ко мне пробирается с дальнего конца зала его величество. Кто-то разрезал его путы, когда огриллониха убралась вслед за великаном и гномом, которых я отрядил послеживать за Кайрендал. Он весь в грязи и потирает натертые веревкой запястья, но вполне весел: ухмылка его разламывает корку запекшейся крови на подбородке, и он стирает ладонью темные чешуйки.
– Проклятье, Кейн, – бормочет он, запрыгивая на арену, – коза мне невеста, если ты не найдешь способа выплыть из любого дерьма! – Подпрыгнув еще раз, он карабкается на помост, прямо перед Тоа-Сителлом, и ухмыляется патриарху. – Приветик, пидор ты сраный, – бормочет он, занося ногу для пинка.
– Не надо.
Его величество смотрит на меня и понимает, что спорить не стоит. Пожимает плечами.
– Ну, ты здесь главный, – говорит он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231