– Ага.
Феи холодно смотрят на него, собирая манатки. Он не обращает на них внимания.
– Ну что, приятель? Какой ход следующий?
– Моим следующим ходом будет, – тяжело отвечаю я ему, – отправка части монахов в город против наступающих войск. Войск из моего мира.
– Твоего мира? – выдыхает его величество. – Твою мать, так это правда. Правда. Всегда была правда. Ты актир .
– Да.
– Твою мать, – повторяет он, потом с улыбкой разводит руками. – Ну, актир или нет, а своих друзей ты никогда не забывал, верно?
– А твоим следующим ходом, – я киваю в дальний конец зала, в сторону дверей, – будет черный. Или парадный. Уматывай из города.
– А? – В глазах его вспыхивает тревога. – Не понял.
– Народ не питает к тебе любви, твое величество. Зуб даю, ты жив только потому, что тебя мало кто узнает.
– Да ну, Кейн. Ты главный в этом стаде. Хочешь сказать, что не можешь защитить меня?
– Нет, – отвечаю я. – Что не стану.
Улыбка его трескается, точно засохшая на губах кровяная корка.
– Эй… э-э… Кейн… ну…
– Из-за тебя Кайрендал пришлось упрятать в камеру. Из-за тебя и Тоа-Сителла. Из-за вашей долбаной Пещерной войны.
– Но… э-э… эй, я против нее ничего не имею! – Он облизывает губы. – Проклятье, Кейн, эта Пещерная война – это все Тоа-Сителл придумал. Политика, вот и все. Дело такое. Ничего личного…
– Для нее – нет. – Я снова киваю в сторону двери. – Лучше уходи сейчас, пока я не забыл, каким ты был хорошим парнем.
Он заговорщически склоняется ко мне. Видно, как стекает по шее пот.
– Да ну, Кейн. Это же я. Разве в Донжоне я не помог тебе выбраться? А? Нет?
Он тянется ко мне, будто прикосновение его может напомнить об ушедшей дружбе.
Я дотрагиваюсь кончиками пальцев до рукояти Косалла, и клинок выбивает гремучую дробь на подлокотниках. Его величество замирает и осторожно отступает на шаг.
– Да, – признаю я. – Помог. Поэтому даю тебе шанс уйти миром.
– Но… э-э… эй, а… а куда же мне податься? – жалобно бормочет он. Я бы пожалел его, не будь мы знакомы так близко. Его величество как сорняк – куда упадет, там и расцветет. – Куда я пойду? Что мне делать?
– Мне все равно, – говорю я, – лишь бы не здесь. Вон.
Он отступает еще на ступеньку.
– Кейн…
Я тычу Косаллом в его сторону. Клинок рычит.
– Пять секунд, твое величество.
Развернувшись, он проворно ссыпается на песок арены. Расталкивает смешанный поток людей и нелюдей по дороге к дверям и, не оглядываясь, выходит из Зала суда. Я смотрю ему вслед, вспоминая, сколько раз мы знатно веселились вместе, но меня это больше не трогает. Было время, когда я считал его своим лучшим другом.
И не могу вспомнить, почему.
Внизу на арене Райте раздает указания – мои указания – монахам. Разбившись на взводы, они должны будут перехватывать и беспокоить огнем приближающиеся отряды социальной полиции – так, вместо приветствия. Вскоре монахи расходятся, и т’Пассе отправляется руководить «змеями», кейнистами и теми из Народа, кто решил остаться здесь и сражаться. Орбек уводит за поводок Тоа-Сителла, чтобы его патриаршество не нашел приключений на свою задницу, и во всем Зале суда остаются только Райте, Делианн и я.
Райте с арены смотрит вслед Орбеку и Тоа-Сителлу стылыми, как зима, глазами. Он едва держит себя в руках; просто шипит от усилий, с которыми молча остается на месте.
– Что ты собрался сделать с патриархом?
– Ничего, о чем тебе следует знать, – отвечаю я. – Крис!
Тот стоит посреди арены, затерявшись в бесконечных пространствах.
– Крис! – повторяю я. И уже резче: – Делианн!
Взгляд его медленно сосредоточивается на мне.
– Да, Кейн?
– Давай.
– Здесь?
Я показываю на титаническую фигуру Ма’элКота, вырубленную в известняковом уступе над нашими головами.
– Есть на примете местечко получше?
Он размышляет над этим пару секунд; лицо его нечеловечески покойно. Потом закрывает и открывает глаза – настолько медленно и нарочито, что язык не повернется сказать «моргает», – говорит:
– Пожалуй, что нет.
– Что от меня потребуется?
– По ходу дела объясню, – отвечает он, взбираясь на помост, чтобы встать рядом со мной. – Входи в транс.
Я принимаюсь за дыхательную гимнастику; достаточно пары секунд, чтобы путаная сеть черных струек заплела Зал суда, словно тут поселилась пара пауков размером с лошадь.
– Вижу, – говорю я, и у меня получается. Я удерживаю образ во время беседы.
– Знаю.
– Уже легче. Даже легче, чем в те времена, когда я постоянно тренировался. В учебке.
Делианн одаряет меня грустно понятливой улыбкой.
– Среди перворожденных нас учат, что путь к власти измеряется познанием себя. Чтобы пользоваться магией, следует понять себя, и мир вокруг себя, и единство их.
Я стою в центре этой черной мятой паутины. Она трепещет вокруг моей поясницы, и к мышцам ног возвращаются чувствительность и сила.
Делианн оборачивается к Райте.
– Встань перед ним на колени, – говорит он, указывая на точку в шаге от моих ступней.
Райте смотрит на меня.
– Исполняй, – командую я, и он подчиняется.
Теперь Делианна окутывает иное свечение – синеватое, как огни святого Эльма. От его ауры отделяется вырост – псевдоподия, конечность – и цепляется за что-то слепяще-белое у меня в животе. По бесплотной синей мгле пробегает молния, превращая ее в слепящий дуговой разряд. Если бы я смотрел на него глазами, то их выжгло бы.
Делианн тянется к Райте, и тот вздыхает, когда многоцветный ореол окружает его.
– Это сродни Слиянию, – поясняет чародей. – Нечто вроде фантазма, но созданного нами совместно, по ходу дела. Не пугайтесь увиденного; мы можем принимать непривычные для самих себя обличья, но друг друга узнаем непременно. Это… метафорический уровень бытия. Как сон.
– И мы не сможем лгать, – бурчу я.
Делианн кивает.
– В таком состоянии сознания обман невозможен. А вот сокрыть истину нетрудно – достаточно не делиться ею. Так же следует поступить, если одна из сил внешних попытается вступить в контакт или овладеть твоим телом. Без твоей помощи им это не под силу… но они могут быть очень убедительны.
– М-да.
– Какие силы? – переспрашивает Райте, жадно вглядываясь в образы, которыми подпитывает его рассудок прикосновение Делианна. – Вы так и не объяснили, что нам предстоит.
Я скалю зубы.
– Маленькая беседа с Ма’элКотом.
8
Свет, нежный и теплый, как огонь в очаге, явился не далеко и не близко, в неопределенной стороне: рядом, в стороне, впереди, позади, наверху, внизу…
В вечной пустоте нет направлений.
Свет тянул ее с непреодолимым терпением гравитации вперед или ввысь: туда, где пламенел. Лишенная воли к сопротивлению, она плыла к свету.
Постепенно она осознала, что перед ней солнце. Или не солнце? Звезда, что горит в вечной пустоте, даруя свет, и жизнь, и смысл бескрайним пустошам смерти – но она же была мужчиной с эльфийскими чертами и гривой платиновых волос, огненными вымпелами полоскавшихся на солнечном ветру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231