Одно дело, если я актер, но…
Чандра помотал головой на тонкой шее. Дряхлый и слабый на вид, он был, однако, мстительным и опасным, точно выживший из ума старый царь.
– Патрон этого Майклсона, – промолвил он, – Марк Вило.
– Бандит? – изумился я.
Отец частенько разражался бранью в адрес этого позора нашей касты.
– Он… э-э… заходил сегодня. Он… крайне заинтересован в том, чтобы Майклсон продолжил обучение. Крайне . Он… э-э… он… – Чандра отвернулся и покашлял, пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Он спрашивал о моей семье.
– А-а. – Теперь я понял. Администратор решил справиться с проблемой, переложив ее на мои плечи. Глупость. Отец посмеялся бы, отпустив пару грубых замечаний в адрес всей касты администраторов с ее родовым пристрастием к перестраховке и переводу стрелок.
А мне было не до смеха. Вспомнилось подслушанное: когда один из отцовских работяг помогал чуть живому сотоварищу уползти от исправительной кабины, он сказал: «Пожалуй, лучше оставаться незамеченным».
Меня заметили. И ничего не значила та простая истина, что на кастовой лестнице Чандра стоял ниже меня. Этот слабосильный, безответственный бумагомарака держал в хилых ручонках мою судьбу, а мне оставалось только терпеть и улыбаться, как подобает бизнесмену.
– Хорошо, директор, – проговорил я, стараясь казаться невозмутимым. – Покажите мне его досье.
3
Я припал к ребристой колонне, что поддерживала арку, отделявшую основное пространство гимнастического зала от качалки, и заглянул внутрь. Потер гибкий белый намордник, прикрывавший результаты последней пластической операции; сквозь нейронные блоки просачивалось достаточно импульсов, чтобы у меня без конца зудели кости. Когда-нибудь, в Поднебесье, пластика позволит мне выдать себя за одного из перворожденных, эльфоподобных туземцев северо-западного континента. Те были величайшими чародеями Поднебесья; мне, возможно, никогда с ними не сравниться – зато у меня есть пара особенных талантов.
Зал за моей спиной был полон студентов с воинского потока, молотивших друг друга утяжеленными ротанговыми мечами по сорбатановой броне.
В переполненной качалке Майклсон выделялся. Студенты-чародеи обычно не заглядывали сюда до вечера, когда воители-гориллы отправлялись в классы или выходили на турнирную арену. Мой подопечный единственный в толпе недотягивал до центнера; даже женщины здесь перевешивали его на десять-одиннадцать кило. Хэри лежал на спине, выжимая штангу; лицо его кривилось от натуги.
Когда я стал проталкиваться через качалку, один из неандертальцев подтолкнул соседа: «Гля!» – и загородил мне дорогу, поигрывая гипертрофированными мускулами на груди. Я едва доставал ему до плеча.
– Че за дела, ведьмочка? Тебе не положено в такой час раком стоять?
Я ухмыльнулся под маской и обошел его тушу:
– Не, это только твои мечты. Будь я девчонкой, ты мог бы выбирать из трех дырок вместо двух у твоего кореша. – И побыстрее ушел, покуда озадаченный боевик пытался сообразить, как же его оскорбили.
Майклсон невидяще пялился в потолок. На лбу его выступили жилы. Штанга поднималась и опускалась. Признаюсь, он заинтересовал меня. Читая досье, я обнаружил, что его отцом был Дункан Майклсон – антрополог, тот самый Дункан Майклсон, чья монография о западном наречии служила в Консерватории учебником по этому языку.
Дункан Майклсон уже оказал на мою жизнь огромное влияние. Я с десяток раз перечитывал его «Предания перворожденных» – записи сказаний аборигенов северо-запада. «Предания» и привлекли мое внимание к эльфам.
Но упомянуть об этом при Хэри я, конечно, не мог. В том же досье я вычитал, что он никогда не говорит об отце.
Хэри оказался на добрую ладонь выше меня ростом, но едва ли тяжелее. Черные глаза и смуглая кожа, смоляные волосы, мышцы как канаты. Он, крякнув, выжал штангу еще раз – губы скривились в гримасе, сминая клочковатую черную бородку.
Я глянул на указатель снаряда: 80 кило – и невольно хмыкнул. Не захочешь, а впечатлишься: в досье значилось, что сам Хэри весит шестьдесят пять. Потом посмотрел на счетчик. Майклсон медленно выпрямил руки, и в окошке показалось «15».
Чандра упоминал, что Майклсон много времени проводит в зале, но, похоже, даже директор не знал, как много.
Мы с ним наспех разработали план, как завоевать доверие Майклсона. Судя по данным психоанализа, прямолинейность в данном случае не лучшая политика. Чистосердечное предложение помощи будет встречено в лучшем случае глухим отказом. План предусматривал постепенное налаживание отношений: сначала сдружиться, потом, может быть, дать пару советов насчет стратегии медитации во время грядущего семинара по виртуальному приключению, потом как бы нечаянно предложить свою помощь в учебе… И не давить.
Но сейчас, глядя, как Хэри Майклсон накачивает счетчик до вожделенной двадцатки, с каждым толчком все медленнее, с передышками в четыре-пять судорожных вздоха-всхлипа, я вошел в него.
На кратчайший, неуловимый миг я стал Хэри Майклсоном. Неподъемная штанга наваливалась на меня, работягу девятнадцати лет от роду, до мозга костей пропитанного памятью о бессчетных унижениях, что я претерпел от высших каст. Это я понимал, что малейший шанс на расплату недоступен мне от века, и это в моей груди полыхал ядерный пожар бессильного гнева, питаемый жгучим предвкушением провала.
Это один из моих талантиков – вхождение. Не телепатия – скорее излишне развитое воображение с интуицией пополам, но помогает здорово. В тот самый миг я отказался от плана Чандры. У меня был другой, лучше.
Когда Хэри дошел до предела – руки полусогнуты, жилы надулись, лицо синеет и глаза прикрыты от натуги, – я подошел к снаряду и, обеими руками ухватившись за штангу, поднял ее вместе с ним. Мне не пришлось напрягаться – хватило бы и одного пальца, чтобы вытянуть те один-два килограмма, что оказались для Майклсона лишними.
– Стоп! – рявкнул Хэри, когда штанга дошла до верхней отметки.
Снаряд застыл.
– Знаешь, не стоит качаться без помощника, – улыбнулся я.
Майклсон неторопливо присел. Взгляд его жег меня, точно печной жар.
– Тебя, жопа, никто не спрашивал, – бесстрастно ответил он. – И помогать не просил.
– Если бы я ждал просьбы, – процедил я сквозь улыбку, – мне бы пришлось ждать до ближайшего ледникового периода.
– Очень смешно. – Он с прищуром уставился на мою маску: – А ты кто такой, Борис Карлофф*?
– Какой-какой Борис? Меня зовут Крис…
– Хансен. Знаю. Все в Кобелятнике тебя знают. Только о тебе и слышно. Чего надо?
Кобелятник – презрительная кличка, которую студенты-боевики дали Коллежу боевой тавматургии.
– Пару минут твоего времени. – Я пожал плечами. – Хотел попросить тебя о помощи.
Майклсон отвернулся к пульту снаряда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231
Чандра помотал головой на тонкой шее. Дряхлый и слабый на вид, он был, однако, мстительным и опасным, точно выживший из ума старый царь.
– Патрон этого Майклсона, – промолвил он, – Марк Вило.
– Бандит? – изумился я.
Отец частенько разражался бранью в адрес этого позора нашей касты.
– Он… э-э… заходил сегодня. Он… крайне заинтересован в том, чтобы Майклсон продолжил обучение. Крайне . Он… э-э… он… – Чандра отвернулся и покашлял, пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Он спрашивал о моей семье.
– А-а. – Теперь я понял. Администратор решил справиться с проблемой, переложив ее на мои плечи. Глупость. Отец посмеялся бы, отпустив пару грубых замечаний в адрес всей касты администраторов с ее родовым пристрастием к перестраховке и переводу стрелок.
А мне было не до смеха. Вспомнилось подслушанное: когда один из отцовских работяг помогал чуть живому сотоварищу уползти от исправительной кабины, он сказал: «Пожалуй, лучше оставаться незамеченным».
Меня заметили. И ничего не значила та простая истина, что на кастовой лестнице Чандра стоял ниже меня. Этот слабосильный, безответственный бумагомарака держал в хилых ручонках мою судьбу, а мне оставалось только терпеть и улыбаться, как подобает бизнесмену.
– Хорошо, директор, – проговорил я, стараясь казаться невозмутимым. – Покажите мне его досье.
3
Я припал к ребристой колонне, что поддерживала арку, отделявшую основное пространство гимнастического зала от качалки, и заглянул внутрь. Потер гибкий белый намордник, прикрывавший результаты последней пластической операции; сквозь нейронные блоки просачивалось достаточно импульсов, чтобы у меня без конца зудели кости. Когда-нибудь, в Поднебесье, пластика позволит мне выдать себя за одного из перворожденных, эльфоподобных туземцев северо-западного континента. Те были величайшими чародеями Поднебесья; мне, возможно, никогда с ними не сравниться – зато у меня есть пара особенных талантов.
Зал за моей спиной был полон студентов с воинского потока, молотивших друг друга утяжеленными ротанговыми мечами по сорбатановой броне.
В переполненной качалке Майклсон выделялся. Студенты-чародеи обычно не заглядывали сюда до вечера, когда воители-гориллы отправлялись в классы или выходили на турнирную арену. Мой подопечный единственный в толпе недотягивал до центнера; даже женщины здесь перевешивали его на десять-одиннадцать кило. Хэри лежал на спине, выжимая штангу; лицо его кривилось от натуги.
Когда я стал проталкиваться через качалку, один из неандертальцев подтолкнул соседа: «Гля!» – и загородил мне дорогу, поигрывая гипертрофированными мускулами на груди. Я едва доставал ему до плеча.
– Че за дела, ведьмочка? Тебе не положено в такой час раком стоять?
Я ухмыльнулся под маской и обошел его тушу:
– Не, это только твои мечты. Будь я девчонкой, ты мог бы выбирать из трех дырок вместо двух у твоего кореша. – И побыстрее ушел, покуда озадаченный боевик пытался сообразить, как же его оскорбили.
Майклсон невидяще пялился в потолок. На лбу его выступили жилы. Штанга поднималась и опускалась. Признаюсь, он заинтересовал меня. Читая досье, я обнаружил, что его отцом был Дункан Майклсон – антрополог, тот самый Дункан Майклсон, чья монография о западном наречии служила в Консерватории учебником по этому языку.
Дункан Майклсон уже оказал на мою жизнь огромное влияние. Я с десяток раз перечитывал его «Предания перворожденных» – записи сказаний аборигенов северо-запада. «Предания» и привлекли мое внимание к эльфам.
Но упомянуть об этом при Хэри я, конечно, не мог. В том же досье я вычитал, что он никогда не говорит об отце.
Хэри оказался на добрую ладонь выше меня ростом, но едва ли тяжелее. Черные глаза и смуглая кожа, смоляные волосы, мышцы как канаты. Он, крякнув, выжал штангу еще раз – губы скривились в гримасе, сминая клочковатую черную бородку.
Я глянул на указатель снаряда: 80 кило – и невольно хмыкнул. Не захочешь, а впечатлишься: в досье значилось, что сам Хэри весит шестьдесят пять. Потом посмотрел на счетчик. Майклсон медленно выпрямил руки, и в окошке показалось «15».
Чандра упоминал, что Майклсон много времени проводит в зале, но, похоже, даже директор не знал, как много.
Мы с ним наспех разработали план, как завоевать доверие Майклсона. Судя по данным психоанализа, прямолинейность в данном случае не лучшая политика. Чистосердечное предложение помощи будет встречено в лучшем случае глухим отказом. План предусматривал постепенное налаживание отношений: сначала сдружиться, потом, может быть, дать пару советов насчет стратегии медитации во время грядущего семинара по виртуальному приключению, потом как бы нечаянно предложить свою помощь в учебе… И не давить.
Но сейчас, глядя, как Хэри Майклсон накачивает счетчик до вожделенной двадцатки, с каждым толчком все медленнее, с передышками в четыре-пять судорожных вздоха-всхлипа, я вошел в него.
На кратчайший, неуловимый миг я стал Хэри Майклсоном. Неподъемная штанга наваливалась на меня, работягу девятнадцати лет от роду, до мозга костей пропитанного памятью о бессчетных унижениях, что я претерпел от высших каст. Это я понимал, что малейший шанс на расплату недоступен мне от века, и это в моей груди полыхал ядерный пожар бессильного гнева, питаемый жгучим предвкушением провала.
Это один из моих талантиков – вхождение. Не телепатия – скорее излишне развитое воображение с интуицией пополам, но помогает здорово. В тот самый миг я отказался от плана Чандры. У меня был другой, лучше.
Когда Хэри дошел до предела – руки полусогнуты, жилы надулись, лицо синеет и глаза прикрыты от натуги, – я подошел к снаряду и, обеими руками ухватившись за штангу, поднял ее вместе с ним. Мне не пришлось напрягаться – хватило бы и одного пальца, чтобы вытянуть те один-два килограмма, что оказались для Майклсона лишними.
– Стоп! – рявкнул Хэри, когда штанга дошла до верхней отметки.
Снаряд застыл.
– Знаешь, не стоит качаться без помощника, – улыбнулся я.
Майклсон неторопливо присел. Взгляд его жег меня, точно печной жар.
– Тебя, жопа, никто не спрашивал, – бесстрастно ответил он. – И помогать не просил.
– Если бы я ждал просьбы, – процедил я сквозь улыбку, – мне бы пришлось ждать до ближайшего ледникового периода.
– Очень смешно. – Он с прищуром уставился на мою маску: – А ты кто такой, Борис Карлофф*?
– Какой-какой Борис? Меня зовут Крис…
– Хансен. Знаю. Все в Кобелятнике тебя знают. Только о тебе и слышно. Чего надо?
Кобелятник – презрительная кличка, которую студенты-боевики дали Коллежу боевой тавматургии.
– Пару минут твоего времени. – Я пожал плечами. – Хотел попросить тебя о помощи.
Майклсон отвернулся к пульту снаряда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231