Твоя мать вступила с ним в сговор, чтобы лишить тебя наследственных прав. Поэтому ее желания и намерения в данном случае не играют роли. От своих родительских прав она отказалась. Ты понимаешь? Они хотели причинить тебе вред. Они тебя не любят.
Вера слушала молча.
Эвери снова вздохнула.
– Я понимаю, что эти истины могут показаться жестокими, но правда обычно сурова, Вера. Осознать это – значит сделать первый шаг к взрослой жизни.
– Ничего ты не понимаешь, – безмятежно отозвалась девочка. – Мама сейчас со мной. Я чувствую, как она меня любит. А папа за мной придет. Если ты меня обидишь, папа сделает тебе еще хуже, чем мама. Он вообще-то сукин сын , – сообщила она с детской наивностью, явно цитируя отчима-матерщинника, но не понимая смысла слов. – Он тебе п…ды даст .
Эвери поморщилась.
– И наконец – угрозы подобного рода неприличны. Я понимаю, ты… не имела возможности это усвоить, живя в одном доме с актерами, но имей в виду, что в реальной жизни ни один из твоих родителей не в силах причинить мне даже малейшее беспокойство. Настаивать, чтобы твоя гран-маман опасалась этих низкорожденных созданий, – значит потакать своим фантазиям, что не только неприлично, но и опасно для бизнесмена. Ты больше не будешь повторять эти нелепые угрозы, равно как не станешь поддерживать эту вредную иллюзию, будто ты поддерживаешь некую, – она поджала губы, – телепатическую связь с матерью. Вступая в светлую и прекрасную жизнь бизнес-касты, подобные детские игры следует оставить. Ты меня поняла, Вера?
– Да, гран-маман.
– Хорошо. Дай руку.
Вера протянула руку с такой готовностью и бесстрашием, что Эвери – импульсивно, повинуясь капризу – решила пожать ее, вместо того чтобы шлепнуть.
«Кровь в конце концов скажется».
3
Хэри сидел на краю пеноматраса, уставившись на голую белую пластиковую стену. Рваный пластик прикрывал стальной каркас койки, так что прутья почти не врезались в онемевшие как всегда, ноющие бедра.
Социальная полиция вцепилась в него клыками и не отпустит теперь, не пережевав в хлам.
У него отняли одежду, часы, наладонник и ботинки. Выдали зато одноразовую целлофановую рубаху и заперли в камере. Всякий раз, завидев социка, Хэри требовал вызвать его адвоката. Ответа не получил ни разу. Социки открывали рот только для того, чтобы отдать приказ.
Порой приходили боевые группы и выводили пленника, угрожая шоковой дубинкой. В первый раз – чтобы взять пробу ДНК для опознания, как обычно. Во второй раз – чтобы обдать ледяной водой из брандспойта, так что в камеру он вернулся избитым и трясущимся от холодаю В третий раз его обыскали, залезая одетыми в резину пальцами всюду, куда только могли залезть, – в рот, в нос, в задницу. И все это время он видел только одно лицо – свое собственное, отраженное в кривых зеркалах глумливых забрал.
Ему уже начинало мерещиться, что он различает выражения масок, словно какой-то вывих языка жестов – замеченный подсознанием разворот плеча, или головы, или темп жестикуляции – позволял ему заглянуть в души, позволял ощутить под масками людей.
Что именно им было нужно – он так и не понял, а из коротких реплик тюремщиков не смог заключить, но был отчего-то уверен, что они хотят чего-то. Выражение, которое он уловил на их масках, было сродни похоти. Или голоду.
По спине начинали бегать мурашки.
Перед глазами стояло выражение лица Шенкс, когда ее громила волок на плече Веру, – торжествующее и в то же время унылое. Чем-то ее лицо напоминало эти маски – она тоже добивалась чего-то от Хэри, и он не мог понять, добилась уже или нет. Достаточно ли ей забрать у него Веру или она правда попытается пробить через суд свои нелепые обвинения в насильственном межкастовом контакте? На что способна Шенкс, никогда не угадаешь. Она походила на древние внешние силы из рассказов Ма’элКота: словно собралась напитаться болью Хэри.
«Только выпустите меня из этой клетки…» – думал он. Возможно, Эвери Шенкс ему не по зубам, но не бизнесмены правят миром. Один звонок Марку Вило – праздножителю Марку Вило, ибо покойная Шермайя Дойл пять лет назад своим поручительством обеспечила ему возвышение, – и у Шенкс начнется персональный геморрой.
На самом деле она вряд ли причинит Вере вред. Это Хэри она хотела уничтожить. Отнять у него Веру – худшее, что она могла сделать, не нарушив закона. Членам высших каст не требовалось совершать преступлений; они могли пользоваться законом, чтобы переступить через тебя.
«Еще посмотрим, кто кого сломает. Посмотрим».
Но в глухой белесой пустоте камеры видение до смерти избитой Шенкс таяло, словно дым. Просиживая час за часом в коробке из пластика, Хэри вспоминал Криса Хансена и его слова о слепом боге.
По мере того, как утекали долгие, вязкие минуты заточения, капля за каплей возвращалось в память прочитанное. Хэри был почти уверен, что слепой бог – это вполне конкретная сущность и обозначаться должен прописной буквой, а то и двумя: Слепой Бог – вот так. В книге Дункана о нем упоминалось как об эльфийской общекультурной буке – вроде дьявола. Слепой бог считался могущественнейшим из людских божеств, но каким-то образом невидимым; хотя никто не знает об его существовании, воля слепого бога проявляет себя все равно. Его можно увидеть только в деяниях людей…
«Когда они надевают серебряные маски и тычут тебе пальцем в жопу», – промелькнуло у него в голове.
Что-то было в этих масках… что именно, Хэри никак не мог уловить, потому что не в силах был припомнить деталей описания слепого бога, но всякий раз это словосочетание вызывало перед глазами образ социальных полицейских. А всякий раз, думая о социках, он вспоминал о слепом боге. Словно социки были его явленным ликом. А лик социка – зеркало.
Продолжать эту линию рассуждений Хэри не хотелось.
В конце концов явился адвокат. Вызывать его не пришлось; история с арестом Хэри облетела по сети весь мир. Это адвокату пришлось несколько часов добиваться свидания. Новости он принес невеселые.
Поскольку значимость показаний на следствии менялась в зависимости от кастовой принадлежности заявителя, свидетельство Эвери Шенкс, что Вера является ее внучкой, считалось верным, покуда Хэри не докажет обратного. Помимо иска касательно насильственного межкастового контакта, Шенкс еще обвинила его на пару с Шенной в похищении ребенка. Суд уже доверил ей временное опекунство над Верой до окончания процесса.
И это было еще не все. Хэри согласны были отпустить под залог – в десять миллионов марок.
– Десять… миллионов?! – убито осведомился Хэри.
Законник грустно пожал плечами.
– Это, в сущности, карательный залог. Бизнесмен Шенкс знает, что вы не можете внести такую сумму, и ожидает, что вы заплатите поручителю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231
Вера слушала молча.
Эвери снова вздохнула.
– Я понимаю, что эти истины могут показаться жестокими, но правда обычно сурова, Вера. Осознать это – значит сделать первый шаг к взрослой жизни.
– Ничего ты не понимаешь, – безмятежно отозвалась девочка. – Мама сейчас со мной. Я чувствую, как она меня любит. А папа за мной придет. Если ты меня обидишь, папа сделает тебе еще хуже, чем мама. Он вообще-то сукин сын , – сообщила она с детской наивностью, явно цитируя отчима-матерщинника, но не понимая смысла слов. – Он тебе п…ды даст .
Эвери поморщилась.
– И наконец – угрозы подобного рода неприличны. Я понимаю, ты… не имела возможности это усвоить, живя в одном доме с актерами, но имей в виду, что в реальной жизни ни один из твоих родителей не в силах причинить мне даже малейшее беспокойство. Настаивать, чтобы твоя гран-маман опасалась этих низкорожденных созданий, – значит потакать своим фантазиям, что не только неприлично, но и опасно для бизнесмена. Ты больше не будешь повторять эти нелепые угрозы, равно как не станешь поддерживать эту вредную иллюзию, будто ты поддерживаешь некую, – она поджала губы, – телепатическую связь с матерью. Вступая в светлую и прекрасную жизнь бизнес-касты, подобные детские игры следует оставить. Ты меня поняла, Вера?
– Да, гран-маман.
– Хорошо. Дай руку.
Вера протянула руку с такой готовностью и бесстрашием, что Эвери – импульсивно, повинуясь капризу – решила пожать ее, вместо того чтобы шлепнуть.
«Кровь в конце концов скажется».
3
Хэри сидел на краю пеноматраса, уставившись на голую белую пластиковую стену. Рваный пластик прикрывал стальной каркас койки, так что прутья почти не врезались в онемевшие как всегда, ноющие бедра.
Социальная полиция вцепилась в него клыками и не отпустит теперь, не пережевав в хлам.
У него отняли одежду, часы, наладонник и ботинки. Выдали зато одноразовую целлофановую рубаху и заперли в камере. Всякий раз, завидев социка, Хэри требовал вызвать его адвоката. Ответа не получил ни разу. Социки открывали рот только для того, чтобы отдать приказ.
Порой приходили боевые группы и выводили пленника, угрожая шоковой дубинкой. В первый раз – чтобы взять пробу ДНК для опознания, как обычно. Во второй раз – чтобы обдать ледяной водой из брандспойта, так что в камеру он вернулся избитым и трясущимся от холодаю В третий раз его обыскали, залезая одетыми в резину пальцами всюду, куда только могли залезть, – в рот, в нос, в задницу. И все это время он видел только одно лицо – свое собственное, отраженное в кривых зеркалах глумливых забрал.
Ему уже начинало мерещиться, что он различает выражения масок, словно какой-то вывих языка жестов – замеченный подсознанием разворот плеча, или головы, или темп жестикуляции – позволял ему заглянуть в души, позволял ощутить под масками людей.
Что именно им было нужно – он так и не понял, а из коротких реплик тюремщиков не смог заключить, но был отчего-то уверен, что они хотят чего-то. Выражение, которое он уловил на их масках, было сродни похоти. Или голоду.
По спине начинали бегать мурашки.
Перед глазами стояло выражение лица Шенкс, когда ее громила волок на плече Веру, – торжествующее и в то же время унылое. Чем-то ее лицо напоминало эти маски – она тоже добивалась чего-то от Хэри, и он не мог понять, добилась уже или нет. Достаточно ли ей забрать у него Веру или она правда попытается пробить через суд свои нелепые обвинения в насильственном межкастовом контакте? На что способна Шенкс, никогда не угадаешь. Она походила на древние внешние силы из рассказов Ма’элКота: словно собралась напитаться болью Хэри.
«Только выпустите меня из этой клетки…» – думал он. Возможно, Эвери Шенкс ему не по зубам, но не бизнесмены правят миром. Один звонок Марку Вило – праздножителю Марку Вило, ибо покойная Шермайя Дойл пять лет назад своим поручительством обеспечила ему возвышение, – и у Шенкс начнется персональный геморрой.
На самом деле она вряд ли причинит Вере вред. Это Хэри она хотела уничтожить. Отнять у него Веру – худшее, что она могла сделать, не нарушив закона. Членам высших каст не требовалось совершать преступлений; они могли пользоваться законом, чтобы переступить через тебя.
«Еще посмотрим, кто кого сломает. Посмотрим».
Но в глухой белесой пустоте камеры видение до смерти избитой Шенкс таяло, словно дым. Просиживая час за часом в коробке из пластика, Хэри вспоминал Криса Хансена и его слова о слепом боге.
По мере того, как утекали долгие, вязкие минуты заточения, капля за каплей возвращалось в память прочитанное. Хэри был почти уверен, что слепой бог – это вполне конкретная сущность и обозначаться должен прописной буквой, а то и двумя: Слепой Бог – вот так. В книге Дункана о нем упоминалось как об эльфийской общекультурной буке – вроде дьявола. Слепой бог считался могущественнейшим из людских божеств, но каким-то образом невидимым; хотя никто не знает об его существовании, воля слепого бога проявляет себя все равно. Его можно увидеть только в деяниях людей…
«Когда они надевают серебряные маски и тычут тебе пальцем в жопу», – промелькнуло у него в голове.
Что-то было в этих масках… что именно, Хэри никак не мог уловить, потому что не в силах был припомнить деталей описания слепого бога, но всякий раз это словосочетание вызывало перед глазами образ социальных полицейских. А всякий раз, думая о социках, он вспоминал о слепом боге. Словно социки были его явленным ликом. А лик социка – зеркало.
Продолжать эту линию рассуждений Хэри не хотелось.
В конце концов явился адвокат. Вызывать его не пришлось; история с арестом Хэри облетела по сети весь мир. Это адвокату пришлось несколько часов добиваться свидания. Новости он принес невеселые.
Поскольку значимость показаний на следствии менялась в зависимости от кастовой принадлежности заявителя, свидетельство Эвери Шенкс, что Вера является ее внучкой, считалось верным, покуда Хэри не докажет обратного. Помимо иска касательно насильственного межкастового контакта, Шенкс еще обвинила его на пару с Шенной в похищении ребенка. Суд уже доверил ей временное опекунство над Верой до окончания процесса.
И это было еще не все. Хэри согласны были отпустить под залог – в десять миллионов марок.
– Десять… миллионов?! – убито осведомился Хэри.
Законник грустно пожал плечами.
– Это, в сущности, карательный залог. Бизнесмен Шенкс знает, что вы не можете внести такую сумму, и ожидает, что вы заплатите поручителю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231