– Ты покойник, козел, – говорит Аспид. – Ты понял?
На голом пятачке стоит, подняв руку, Делианн.
– Я хочу быть твоим другом, Кейн. Надеюсь, мы уже друзья.
М-да.
Кажется, его холодной отваге сносу нет.
– Опусти руку, покойник! – кричит Аспид.
– Язык придержи, олух.
– Что? – Аспид опускает взгляд. – Ты мне что сказал?
Т’Пассе выходит на пятачок рядом с Делианном и молча поднимает руку. К ним присоединяется один из ее последователей и еще один, и еще.
– Мне показалось, – говорит Аспид, – мне показалось, ты сказал «Аспид, прикажи ребятам вставить перо этим петухам безмозглым». Вот что мне показалось.
Я грустно качаю головой.
– Я бы на твоем месте серьезно подумал о том, чтобы быстренько оттащить туда свою пидорскую задницу и поднять руку.
– И с какой же это стати?
– А иначе, – отвечаю я, – хреново тебе будет.
Аспид поводит плечами, разминаясь, словно боксер между раундами.
– Смелые слова. Для старого калеки.
– Ты подумай, Аспид. Это очень унизительно. Вот, Орбека спроси.
– Хуже, чем сто херов в зад?
Я оборачиваюсь и смотрю на него с убийственным презрением.
– Драться собрался, козел? Тогда вперед.
Он щурится.
– Напрашиваешься?..
– Умоляю, блин! Ну, сдрейфил, что ли? Вот говнюк.
– Да пошел ты!.. – шепчет он и бросается на меня.
Аспид тянется к моей рубашке и останавливается – он видел, что случилось с Орбеком, и не настолько глуп – и готов удовлетвориться сильным пинком в свисающую со скамьи голень.
– Ага, дико больно – если б я не был калекой, козел. Я ног-то не чую. – Мне удается разразиться еще более мерзким смехом, чем в первый раз. – Как такой дебил вообще выбился в люди?
– Щас почуешь, – рычит он и хватает меня за лодыжку, сдергивая со скамьи.
Я звонко прикладываюсь об пол всем телом – больно. Аспид переворачивает меня на живот, и я вскидываю руки, открывая ребра для удара. Придурок, конечно, ловится. Башмак его врезается мне в ребра, но я принимаю удар, зашипев, как в муай-тай, и обхватываю его ногу, так что носок тычется мне под мышку, а свободной рукой отталкиваюсь от пола. Аспид изумленно вскрикивает, когда законы физики швыряют его на пол.
На то, чтобы осознать собственное падение, у него уходит куда больше времени, чем у меня на то, чтобы перехватить ногу; Аспид не успевает дернуться, как я беру его лодыжку в болевой захват на манер джиу-джитсу.
– Твоя взяла! – воет он. – Твоя взяла!
– Еще как взяла. – Я усиливаю нажим, покуда кость не дробится под моими руками с таким звуком, словно наступили на кучу мокрого стекла. – Моя всегда берет.
Аспид визжит: кролик в зубах у волка. Я подтягиваюсь по его ноге и бью по яйцам.
Вопль пресекается. Задыхаясь, Аспид пытается подняться, и я правой беру его шею в захват, а левой упираюсь в плечо и цепляю запястье правой: «четверка». Аспид молотит меня по ребрам, по ногам, но замахнуться не может, и удары получаются слабыми. Единственное место, куда он мог бы треснуть меня больно, – пах, но я мошонки не чувствую.
Самое классное в захвате «четверкой» – что в нем усилия обоих трицепсов, две трети мышечной массы плеча и немалая доля грудных и трапециевидных мышц преодолевают сопротивление мышц шеи, да и то с одной стороны. С точки зрения жертвы, вариант заведомо проигрышный. Хотя из-за химической пневмонии, или что меня там пробрало, я слабее котенка, у Аспида нет ни шанса. Я надавливаю чуть сильнее, и он пищит, чувствуя, как расползаются межпозвоночные связки.
– Ну, уймись, – советую я мягко. – Драка закончена, кореш. Тебе хана. – Остальные «змеи» неуверенно смыкаются вокруг нас, прикидывая, как бы меня прижать. – Скажи своим козлам, чтобы отошли, Аспид. Прежде, чем я сверну тебе шею.
Чуть ослабляю захват, и он сипит сквозь сжатые зубы:
– Отойдите… отойдите! Делайте, что сказано!
Те чуть расступаются.
– Еще, – требую я. – Расходитесь. Еще немного, вот так, давайте.
Я разгоняю их, пока перед нами не образуется изрядное свободное пространство – чтобы всем было видно.
Переходим к катехизису.
– Ладно, Аспид, – говорю я. – Так кто тут главный?
– С-су.. – начинает он, но я пережимаю ему глотку.
– Попробуем еще раз. Кто тут главный?
– Ты, – рычит он.
– Отлично. Кто в Яме устанавливает правила?
– Ты.
– О, два из двух! – ободряюще говорю я. – Молодец. Вот теперь сложный вопрос. Надеюсь, ты слушал внимательно. Правило номер раз.
– Э… – начинает он, и я его убиваю.
Умирая, он еще пытается говорить, но выдавить может только булькающие хрипы – «кх… кх… кх…» напоминает о Гаррете, – потому что одним движением руки я сломал ему шею, и края позвонков ножницами рассекли спинной мозг, и он лежит, словно марионетка с оборванными нитями, а свет меркнет в его глазах.
Я отталкиваю труп и на руках подтягиваюсь обратно, на каменную скамью. Обвожу взглядом молчаливую толпу зэков.
– Еще вопросы?
И вот тут пара сотен собравшихся вокруг меня «змей» соображают постепенно, что они заперты в каменном мешке вместе с доброй тысячей человек, вскинувших в воздух руки и не испытывающих к ним ни малейшей приязни, и я смотрю, как все и каждый из них решают – учитывая правило номер три – что тоже, наверное, хотят быть моими друзьями.
5
Некоторое время Делианн предавался раздумьям.
Он не мог бы сказать, как долго это длилось: волны лихорадки, прокатывавшиеся по его телу, непредсказуемым образом то сжимали, то растягивали время. Он мог размышлять часами и обнаружить, что прошли секунды, и наоборот, часами мог исходить потом в ознобе, покуда рассудок его пребывал в кошмарном бреду.
Как только стражники уволокли тело Аспида и сходни поднялись за ними, Делианн протолкался к незнакомцу, который был когда-то его другом.
– Я хочу помочь тебе.
Хэри окинул его долгим, недобрым, оценивающим взглядом.
– Ты прежде был излишне щепетилен. Тут пару дней будет жарко.
– Щепетильным и остался. Но это меня не остановит.
Хэри кивнул, вспоминая.
– Да и раньше не останавливало.
– Верно, – согласился Делианн. В груди его поселилась стылая, колючая не-боль, словно под ребра ему воткнули тонюсенький острый стилет. – Так и было.
Хэри не потребовалось помощи, чтобы навести порядок в яме: зажатым между «змеями» с одной стороны и кейнистами т’Пассе – с другой остальным заключенным оставалось лишь покориться. «Лучше пусть тебя боятся, нежели любят», – рассеянно заметил он как-то в разговоре с Делианном, – ибо любят подданные по своей воле, а страшатся – по твоей».
Было это вскоре после смерти Аспида. Делианн склонился над лодыжками Хэри, комком мешковины стирая омертвевшую плоть с язв. Если суровая эта процедура и причиняла Хэри хоть малейшее неудобство, он этого не выказывал.
– Я читал «Государя», – ответил Делианн так же тихо и бесстрастно. – Сколько мне помнится, затем Макиавелли заключает, что лучше всего – когда тебя боятся и любят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231