– Как отец? – спросил он, когда Брэдли наконец перевел дух.
Медбрат моргнул.
– В порядке, – задумчиво ответил он. – Ну, то есть не совсем в порядке, но как обычно…
– Как он это перенес? Ты его социкам не показывал? Не позволил ему перед ними распинаться?
– Ну, админи… э-э… Хэри, – обиделся Брэдли. – Комнату его они обшарили, но я убрал его водер, пока они не ушли. Я же не дурак.
– Знаю. Потому я тебя и нанял.
– Думаю, он на меня еще дуется, – сознался Брэдли вполголоса. – Он очень хотел дать социальной полиции пару добрых советов.
– Мгм. Как же. Они бы взяли. До последней запятой. И его взяли бы заодно, – мрачно отозвался Хэри. – Спасибо, Брэд.
Брэдли только кивнул в ответ, как бы говоря, что лишь исполнял свой долг.
– Вы не голодны? Я поставил Дункану капельницу и как раз собирался перекусить. На двоих сделать – не проблема.
Хэри покачал головой.
– Он в сознании?
Брэдли неопределенно повел плечами.
– Он весь день то в себе, то отключается. Капельница должна помочь. Заглянете к нему?
Хэри кивнул.
– Хорошо. Он немного переволновался. – Парень нерешительно покашлял. – Я тоже.
– Понятно.
Комната Дункана располагалась рядом с кухней – маленькая и темная, словно пещера, где место костра занимал мерцающий экран на столике у койки. Хэри помедлил на пороге. Заходить в отцовскую комнату ему всегда было тяжело – сильный, обжигающий ноздри запашок антисептика не мог до конца заглушить вонь разлагающихся в подгузнике испражнений или сочащуюся из каждой поры незримую темную гниль.
Комнату озаряло только обманчивое, холодное свечение экрана. Дункан распростерся на койке, словно сломанная марионетка. Голова безвольно повисла, по лысому черепу змеились вены. Одна рука вяло лежала поверх смятых простыней, другая была пристегнута к столику, чтобы удерживать пальцы над водером. Спинка кровати была поднята, ремни удерживали больного в полулежачем положении. На решетке висел пакет с физраствором; от него отходила трубка к хирургически вживленному катетеру над ключицей. Единственным признаком жизни в теле было медленное, неровное движение глазных яблок, будто неровные шарики катавшихся в глазницах.
Хэри не мог заставить себя войти. Заставить себя открыть рот. В глотке застряло что-то до жути похожее на всхлип; в последнюю секунду ему удалось всего лишь откашляться. «О боги, – беспомощно подумал он. – Как я это все переживу?»
В ту же секунду его затопило отвращение к себе, эгоистичному ублюдку: как может он ныть над своими несчастьями, когда Вера в лапах у людей, которые относятся к девочке лишь как к оружию…
Он стиснул зубы, удерживая жгучие слезы. «Черт, Вера, должно быть, терпит получше меня, – напомнил он себе. – Она-то не одна». Пока Пэллес Рил бродит полями Поднебесья, Вера никогда не будет одна.
– Хэри , – механически проскрежетал синтезатор голоса. – Как. Дела ?
Хэри судорожно перевел дух, утер глаза. Дункан перекатил голову на подушке в его сторону, остекленевшие глаза смотрели почти разумно. Забавно, насколько душевно звучал водер Дункана по сравнению с оцифрованными голосами социальных полицейских.
– Да ничего, пап, нормально, – пробормотал он. – Устал просто, вот и все.
С вялых губ потекла струйка слюны. Затрепетали жилы на пристегнутой руке; перчатка водера переводила нервные импульсы в звуки оцифрованной речи.
– Тяжелый. День. Помни. Опусти. Голову. Ползи. К свету .
Хэри грустно улыбнулся. Лучшего совета ему еще никто не давал.
– Ага. Ты бы записал это на макрокоманду.
– Сделаю. Садись. Поговорим .
Хэри вздохнул. Он хотел бы посоветоваться с отцом. Выговориться. Спросить более конкретного совета, чем «опусти голову и ползи к свету».
Но Хэри не мог говорить открыто. Громилы из «СинТек», должно быть, весь дом утыкали микрофонами, а даже если нет – в ближайшие недели здесь не продохнуть будет от социальной полиции. Дункан уже едва не сдох, приговоренный к заключению в немом блоке соцлагеря имени Бьюкенена за подрывную деятельность, и все по одной причине: он не умел вовремя заткнуться.
Но один вопрос Хэри все же хотел задать отцу. Это, напомнил он себе, вполне безопасная тема.
– Да, знаешь что… – пробурчал он, заставляя себя ступить в комнату. Он дышал неглубоко, будто пытался не допустить в легкие воздух безумия. – Сегодня кто-то при мне упомянул слепого бога – помнишь, эльфийское чудовище? Ты вроде бы писал о нем что-то. В «Сказаниях», да?
– Глава. Двенадцатая. Или. Тринадцатая. А что ?
– Трудно объяснить. Застряло что-то в голове, и не выкинуть.
Взгляд Дункана потерял остроту, губы спазматически дрогнули, испустив очередную струйку слюны. Хэри осторожно отер ему подбородок салфеткой с прикроватного столика, и, словно от его прикосновения, разум вернулся в глаза отца.
– Это. Пока. Ты. Был. У социков ?
Хэри дернулся, как от укола.
– Как… как… – недоверчиво пробормотал он. – Откуда ты узнал?
Отец уставился на него из-под выпавших бровей.
– Псих , – прохрипел водер. – Не. Дурак .
– Да, пап, знаю, но…
– Сеть. Весь. День. Смотрел. Поднебесье. Шенна. ВРИЧ. Социальная. Полиция . – Больной насморочно фыркнул. – Все. Сходится .
– Для меня – нет.
– Возьми. «Сказания». Читай. Познай. Врага .
Хэри перегнулся через кровать, чтобы повернуть экран к себе.
– Да, сейчас вызову…
Дункан с трудом поднял бессильную руку и уронил ее Хэри на плечо.
– Не. Электронную , – проскрежетал водер. – Книга это книга это книга. Электронная. Цензура. Глупый. Мальчишка . – Скрюченными пальцами он ткнул в сторону небольшой книжной полки под окном. – Книга это книга это книга .
– Ладно-ладно, я уже понял.
Обойдя койку, Хэри присел рядом с полкой и взял в руки тяжелый том «Преданий перворожденных».
Он торопливо перелистывал страницы, заполненные преданиями о Тихой земле и слепом боге, – тут фраза, там фраза, они зажигали костры памяти. Текст прочней задержался в памяти, чем мог ожидать сам Хэри. Сколько он уже не открывал эту книгу – лет тридцать, со школы? Кто бы мог подумать, что это дерьмо так глубоко въедается?
Тихая земля на первый взгляд казалась версией мифа об Эдеме: мирный край, где эльфы могли жить, не опасаясь драконов, где не было ни жестоких огриллонов, ни ульев крр’кс, ни упырей или демонов. Все живые твари в Тихой земле были лишены речи или колдовского дара; для эльфов она была чем-то вроде детского сада, игровой площадкой, потому что даже минимальные способности к чародейству давали там власть почти божественную.
Из Дома – Т’нналлдион , «места, где живут», как называли эльфы Поднебесье, – в Тихую землю можно было попасть через диллин , что переводилось примерно как «врата». Диллин могли быть определенные холмы, или озера, или пещеры, порой гроты или даже лесные опушки, где ландшафты обоих миров полностью совпадали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231