Сгинуть завсегда, мил человек, успеешь… – Старик поставил отвар на огонь. – Чего там, в Москве-то? Думают, как спасать от нечисти Расею-матушку?
– Думают, дед, думают, – сказал Кузнецов.
2
Связь с дивизией и городом так и не восстановили. Начальник связи полка доложил, что уже потерял половину взвода, а линия молчит. Подполковник Дерюгин решил действовать сообразно обстановке, которая немного прояснилась, когда в расположении зенитчиков появились первые группы отступающих красноармейцев. Они рассказали, что ночью немцы с той стороны границы ураганным огнем артиллерии разнесли в щепы пограничные заставы, «юнкерсы» на аэродромах разбомбили так и не сумевшие подняться в воздух наши самолеты. В пограничных городках и поселках были взорваны и подожжены военные объекты, разрушен железнодорожный путь. Подразделения пограничников отчаянно сопротивлялись, многие, так и не отступив ни на шаг, погибали под гусеницами танков…
Пожилой небритый майор с рукой на грязной перевязи посоветовал:
– Сматывайте поскорее удочки, подполковник, если не хотите подарить немцам зенитки!
– Без приказа не могу, – вырвалось у Дерюгина.
– Ну ждите… – мрачно усмехнулся майор. – А мне еще хочется с ними, гадами, рассчитаться! Я проверял караулы, когда они налетели… В общем, жену мою и двоих детишек и хоронить не пришлось… – Лицо его исказилось, он скрипнул зубами: – Дом и стал их могилой, даже не проснулись.
Григорий Елисеевич колебался: стоять на месте или отступать? Что толку ловить в прицел вражеские самолеты, если они теперь обходят его батареи? Из Риги нет никаких известий… Ясно, что немцы повредили телефонный кабель, а связистов убили или захватили в плен. Начальник штаба и замполит тоже не знали, что делать, но решать-то ему одному. Он командир полка – с него и спрос…
Когда разведчики донесли, что в пятнадцати километрах от хутора замечены немецкие танки и пехота, Дерюгин отдал приказ приготовиться к бою.
– Правильное решение, товарищ подполковник! – сказал ему Петров. – Разрешите моей батарее бить прямой наводкой по вражеским танкам?
«Странный этот Петров, – кивнув ему, подумал Григорий Елисеевич, – у всех похоронные лица, а он молодцом!»
Орудия Петрова остановили танки, два из них были подбиты. Со своего КП Дерюгин видел, как из них выскакивали черные фигурки танкистов. Немецкая пехота залегла за танками. Несколько машин, обогнув хутор, устремились вперед, да и пехотные части стали обходить артиллеристов. На батареи пикировали «юнкерсы». И каково же было ликование зенитчиков, когда ревущий бомбардировщик, так и не выйдя из пике, грохнулся прямо на большак, по которому двигались немецкие грузовики. Мощным взрывом две машины разнесло на куски.
Посоветовавшись с начальником штаба, командир полка отдал приказ отступать, пока танки не прорвались вперед и не перекрыли дорогу…
Когда отошли на порядочное расстояние от хутора, громыхнуло так, что даже привычные к артобстрелу лошади чуть не опрокинули орудие. Хутор заволокло пылью и дымом. Хозяин с дочками после первой же бомбежки погрузили на телегу кое-какие пожитки, выгнали из хлева скотину и ушли в лес. Тяжелораненых пришлось положить прямо на ящики со снарядами. Впереди колонны громыхала полковая кухня. Большой котел был набит буханками хлеба и банками с тушенкой. Григорий Елисеевич постарался ничего не забыть.
В общем, полк в относительном порядке отступал в тыл. Надо было спешить, потому что отступавшие от границы разрозненные группы бойцов, обгоняя их, сообщали тревожные вести: мол, немцы наступают на пятки. А тут еще снова налетели бомбардировщики. Дерюгин отдал приказ свернуть с шоссе в лес, но «юнкерсы» уже зашли на бомбежку, и вскоре завизжали осколочные и фугасные бомбы. Еще два орудия были разбиты, ржали раненые лошади, санитары лихорадочно перевязывали бойцов.
Замполита ранило осколком в плечо, старшину прошила пулеметная очередь. Уже мертвый, он еще постоял секунду на ногах и рухнул под колеса орудия. Дерюгин и начальник штаба Соколов ехали позади растянувшейся колонны на черной «эмке». На правом крыле зияли три рваные пробоины от разрывов пуль. Прямо на их глазах врезался в деревянную часовню близлежащей деревни подстреленный из винтовки бойцом-коневодом «мессершмитт». После этого при налете все хватали винтовки и палили в пролетающие фашистские самолеты.
Неподалеку от деревянного моста через неширокую речку с удивительно черной водой колонну обогнали кавалеристы. Некоторые вели на поводу по две-три лошади без всадников. Дерюгин выскочил из «эмки» и задержал конников. Командир кавалерийского полка погиб, десятком оставшихся конников командовал молодой, с черным чубом комэск в звании старшего лейтенанта.
– Лишних коней приказываю передать мне, – распорядился подполковник.
– Я не знаю, – растерялся старший лейтенант. – Правда, полка больше не существует…
– Куда вы направляетесь? – наступал Дерюгин. – У вас приказ есть? Нет? Вот что, старший лейтенант, примыкайте к нам… Я думаю, в данной ситуации, когда враг нас преследует на танках, автомашинах и мотоциклах, в кавалерии нет особой надобности… А у меня лошадей не осталось. Так что спешивайтесь, ребята! Были кавалеристами, станете артиллеристами…
Порядок, в котором двигалась колонна, уверенный тон подполковника произвели на старшего лейтенанта должное впечатление.
– Есть, товарищ подполковник! – сказал он и, повернувшись к кавалеристам, распорядился спешиться.
До сумерек несколько раз пришлось сворачивать с грунтовой дороги, углубляться в придорожный лес и там пережидать налет. Им еще повезло: только миновали мост через речку, как налетели «юнкерсы», и вскоре ссрые, расщепленные осколками бревна, поплыли вниз по течению. На оставленном берегу суетились красноармейцы, подошли, несколько грузовиков. Вынырнувший из-за небольшого облака «юнкерс» спикировал на них. В следующее мгновение зловещая огненная вспышка заставила побледнеть солнце, раздался оглушительный взрыв. Когда черное, с дымной окаемкой облако рассеялось, ни машин, ни людей на берегу не оказалось. Только в речку с бульканьем падали комья земли.
На ночь расположились в березняке, близ небольшого лесного озера. Усталые бойцы полезли в воду, кавалеристы напоили и почистили лошадей, в перелеске задымила полевая кухня. Повар в пилотке и белом халате возвышался над котлом.
Как вскоре выяснилось, на другой стороне озера расположился на ночлег интендантский обоз. После недолгих переговоров хозяйственников зенитчикам доставили три ящика консервов. Назначенный старшиной сержант Павлов принес в шалаш комполка канистру спирта.
– Может, ребятам с устатку по сто граммов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178
– Думают, дед, думают, – сказал Кузнецов.
2
Связь с дивизией и городом так и не восстановили. Начальник связи полка доложил, что уже потерял половину взвода, а линия молчит. Подполковник Дерюгин решил действовать сообразно обстановке, которая немного прояснилась, когда в расположении зенитчиков появились первые группы отступающих красноармейцев. Они рассказали, что ночью немцы с той стороны границы ураганным огнем артиллерии разнесли в щепы пограничные заставы, «юнкерсы» на аэродромах разбомбили так и не сумевшие подняться в воздух наши самолеты. В пограничных городках и поселках были взорваны и подожжены военные объекты, разрушен железнодорожный путь. Подразделения пограничников отчаянно сопротивлялись, многие, так и не отступив ни на шаг, погибали под гусеницами танков…
Пожилой небритый майор с рукой на грязной перевязи посоветовал:
– Сматывайте поскорее удочки, подполковник, если не хотите подарить немцам зенитки!
– Без приказа не могу, – вырвалось у Дерюгина.
– Ну ждите… – мрачно усмехнулся майор. – А мне еще хочется с ними, гадами, рассчитаться! Я проверял караулы, когда они налетели… В общем, жену мою и двоих детишек и хоронить не пришлось… – Лицо его исказилось, он скрипнул зубами: – Дом и стал их могилой, даже не проснулись.
Григорий Елисеевич колебался: стоять на месте или отступать? Что толку ловить в прицел вражеские самолеты, если они теперь обходят его батареи? Из Риги нет никаких известий… Ясно, что немцы повредили телефонный кабель, а связистов убили или захватили в плен. Начальник штаба и замполит тоже не знали, что делать, но решать-то ему одному. Он командир полка – с него и спрос…
Когда разведчики донесли, что в пятнадцати километрах от хутора замечены немецкие танки и пехота, Дерюгин отдал приказ приготовиться к бою.
– Правильное решение, товарищ подполковник! – сказал ему Петров. – Разрешите моей батарее бить прямой наводкой по вражеским танкам?
«Странный этот Петров, – кивнув ему, подумал Григорий Елисеевич, – у всех похоронные лица, а он молодцом!»
Орудия Петрова остановили танки, два из них были подбиты. Со своего КП Дерюгин видел, как из них выскакивали черные фигурки танкистов. Немецкая пехота залегла за танками. Несколько машин, обогнув хутор, устремились вперед, да и пехотные части стали обходить артиллеристов. На батареи пикировали «юнкерсы». И каково же было ликование зенитчиков, когда ревущий бомбардировщик, так и не выйдя из пике, грохнулся прямо на большак, по которому двигались немецкие грузовики. Мощным взрывом две машины разнесло на куски.
Посоветовавшись с начальником штаба, командир полка отдал приказ отступать, пока танки не прорвались вперед и не перекрыли дорогу…
Когда отошли на порядочное расстояние от хутора, громыхнуло так, что даже привычные к артобстрелу лошади чуть не опрокинули орудие. Хутор заволокло пылью и дымом. Хозяин с дочками после первой же бомбежки погрузили на телегу кое-какие пожитки, выгнали из хлева скотину и ушли в лес. Тяжелораненых пришлось положить прямо на ящики со снарядами. Впереди колонны громыхала полковая кухня. Большой котел был набит буханками хлеба и банками с тушенкой. Григорий Елисеевич постарался ничего не забыть.
В общем, полк в относительном порядке отступал в тыл. Надо было спешить, потому что отступавшие от границы разрозненные группы бойцов, обгоняя их, сообщали тревожные вести: мол, немцы наступают на пятки. А тут еще снова налетели бомбардировщики. Дерюгин отдал приказ свернуть с шоссе в лес, но «юнкерсы» уже зашли на бомбежку, и вскоре завизжали осколочные и фугасные бомбы. Еще два орудия были разбиты, ржали раненые лошади, санитары лихорадочно перевязывали бойцов.
Замполита ранило осколком в плечо, старшину прошила пулеметная очередь. Уже мертвый, он еще постоял секунду на ногах и рухнул под колеса орудия. Дерюгин и начальник штаба Соколов ехали позади растянувшейся колонны на черной «эмке». На правом крыле зияли три рваные пробоины от разрывов пуль. Прямо на их глазах врезался в деревянную часовню близлежащей деревни подстреленный из винтовки бойцом-коневодом «мессершмитт». После этого при налете все хватали винтовки и палили в пролетающие фашистские самолеты.
Неподалеку от деревянного моста через неширокую речку с удивительно черной водой колонну обогнали кавалеристы. Некоторые вели на поводу по две-три лошади без всадников. Дерюгин выскочил из «эмки» и задержал конников. Командир кавалерийского полка погиб, десятком оставшихся конников командовал молодой, с черным чубом комэск в звании старшего лейтенанта.
– Лишних коней приказываю передать мне, – распорядился подполковник.
– Я не знаю, – растерялся старший лейтенант. – Правда, полка больше не существует…
– Куда вы направляетесь? – наступал Дерюгин. – У вас приказ есть? Нет? Вот что, старший лейтенант, примыкайте к нам… Я думаю, в данной ситуации, когда враг нас преследует на танках, автомашинах и мотоциклах, в кавалерии нет особой надобности… А у меня лошадей не осталось. Так что спешивайтесь, ребята! Были кавалеристами, станете артиллеристами…
Порядок, в котором двигалась колонна, уверенный тон подполковника произвели на старшего лейтенанта должное впечатление.
– Есть, товарищ подполковник! – сказал он и, повернувшись к кавалеристам, распорядился спешиться.
До сумерек несколько раз пришлось сворачивать с грунтовой дороги, углубляться в придорожный лес и там пережидать налет. Им еще повезло: только миновали мост через речку, как налетели «юнкерсы», и вскоре ссрые, расщепленные осколками бревна, поплыли вниз по течению. На оставленном берегу суетились красноармейцы, подошли, несколько грузовиков. Вынырнувший из-за небольшого облака «юнкерс» спикировал на них. В следующее мгновение зловещая огненная вспышка заставила побледнеть солнце, раздался оглушительный взрыв. Когда черное, с дымной окаемкой облако рассеялось, ни машин, ни людей на берегу не оказалось. Только в речку с бульканьем падали комья земли.
На ночь расположились в березняке, близ небольшого лесного озера. Усталые бойцы полезли в воду, кавалеристы напоили и почистили лошадей, в перелеске задымила полевая кухня. Повар в пилотке и белом халате возвышался над котлом.
Как вскоре выяснилось, на другой стороне озера расположился на ночлег интендантский обоз. После недолгих переговоров хозяйственников зенитчикам доставили три ящика консервов. Назначенный старшиной сержант Павлов принес в шалаш комполка канистру спирта.
– Может, ребятам с устатку по сто граммов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178