– Обиделся на меня, что я его не взял, – ответил Кузнецов. – А взял бы, так он с твоим Тобиком тут лай поднял бы.
– Стар мой Тобик, уже и лаять-то ленится.
– Послушай, я тебе щенка от Юсупа принесу, – предложил Иван Васильевич. – Самого лучшего выберу!
5
Человек в плаще с капюшоном лежал за пышным кустом вереска и смотрел в бинокль на огороженную колючей проволокой территорию базы. Рядом лежало ружье. С этого места он видел проходную, административное двухэтажное здание из красного кирпича, клумбу перед ним, ровно постриженный кустарник, вдоль которого тянулись чистые желтые дорожки. В здание входили и выходили люди в военной форме и гражданские, по-видимому вольнонаемные. На металлических воротах сияли в солнечном свете две вырезанные из жести красные звезды. Аллея из молодых берез тянулась вдаль, туда, где была вторая проходная. А что за ней, невозможно разглядеть из-за приземистых каменных зданий, в которых, очевидно, размещались мастерские. Двое рабочих затаскивали в широко распахнутые двери большой белый ящик, обитый жестяными подосками.
Человек ощутил какое-то смутное беспокойство – отнял бинокль от глаз, машинально протянул руку к ружью и вдруг услышал негромкий голос:
– Спокойно, гражданин, не советую делать резких движений, со мной собака.
– А, собственно, в чем дело? – Человек повернул голову и увидел за своей спиной рослого мужчину в форме с наганом в руке. Рядом с ним, высунув красный язык, сидела большая черная овчарка, глаза ее неотрывно смотрели на человека в плаще.
– Встаньте и прислонитесь спиной к дереву, которое рядом, – все так же негромко скомандовал военный.
Бросив взгляд на ружье, человек тяжело поднялся, отряхнул с плаща сучки и иголки, прислонился спиной к сосне.
– Юсуп, принеси! – кивнул на ружье военный.
Черный пес метнулся к ружью, взял в зубы кожаный ремень и поволок по мху. Не спуская взгляда с задержанного, Иван Васильевич взял двустволку, повесил себе на плечо.
– Руки за спину, – приказал он.
Ощупал карманы задержанного, но оружия там не обнаружил. Мужчина в плаще пошевелился, переступил с ноги на ногу. Болотные сапоги были подвернуты, зеленый плащ сбоку задрался.
– Я из лесничества, – сказал он. – Показать документы?
– Вы пойдете впереди, куда я скажу, – произнес Кузнецов. – Вас заинтересовала база? Вот мы туда и отправимся.
– При чем тут база? – пожал широкими плечами человек. – Я смотрел на большого пестрого дятла, как он кормит своих птенцов. Посмотрите, вон на той сосне черная дырка. Там гнездо этой замечательной птицы. А я увлекаюсь, знаете ли… – Человек улыбнулся.
Голос незнакомца звучал спокойно, может, и впрямь приезжий из лесничества?
– Где, вы говорите, гнездо?
– Вот сосна с расщепленным суком, – показал человек. – Видите черное отверстие?
Иван Васильевич мельком взглянул на сосну, потом на незнакомца. Тот добродушно улыбался, давая понять, что он не в обиде на военного, понимает, что необходима бдительность и все такое… Но Кузнецов прекрасно видел, что тот смотрел вовсе не на гнездо дятла.
– Пожалуйста, вот мое удостоверение…
Человек сделал движение, будто хотел достать из внутреннего кармана документ, но на полпути к отвороту плаща вдруг в руке его появился длинный нож. Иван Васильевич стремительно присел, и нож со свистом вонзился в сосну прямо над его головой. В следующее мгновение Кузнецов головой изо всей силы ударил человека в живот. Одновременно Юсуп вцепился тому в правую руку, из которой только что вылетел нож. Он еще тоненько звенел, покачиваясь. Его рукоятка была обмотана изоляционной лентой. Человек держал его в рукаве…
– Уберите собаку… – прошептал тот.
Вместо добродушной улыбки на лице его отразился испуг. А Юсуп, сжимая челюсти, исподлобья смотрел на человека свирепыми карими глазами. Кузнецов приказал собаке отпустить задержанного. Потрепал ее по холке. Еще раз тщательно обыскал незнакомца, но, кроме охотничьих патронов в карманах, ничего не обнаружил. Юсуп не сводил настороженных глаз с человека, шерсть на его спине все еще топорщилась.
– Между прочим, это – заброшенное гнездо, – сказал Иван Васильевич. – Там дятел не живет.

Часть вторая
Волки охотятся ночью
Сквозь вечерний туман мне под небом стемневшим
Слышен крик журавлей все ясней и ясней…
...
Из какого же вы неприветного края
Прилетели сюда на ночлег, журавли?…
Алексей Жемчужников
Глава одиннадцатая
1
Прислонившись к сосновому стволу, стоял высокий седовласый человек с ружьем за спиной и смотрел на большой муравейник. Проникающие сквозь ветви солнечные пятна выхватывали золотистые островки сосновых иголок, сухих черных сучков, мха и другого строительного материала, из которого великие труженики муравьи строили свой многоэтажный дом. К нему со всех четырех сторон света вели узкие дорожки. Встречаясь, насекомые ощупывали друг друга усиками, будто здоровались, и каждый спешил дальше. Чего только не тащили они в свой дом: мертвых и живых букашек, и травинки, и сухие иголки, и опавшие лепестки. И в самом муравейнике жизнь кипела: солдаты охраняли входы в склады, рабочие продолжали строить, проветривали внутренние помещения, выносили из них мусор. В солнечном пятне с небольшое блюдце скопились самые крупные, с поблескивающими туловищами муравьи. В отличие от остальных они не суетились, не перетаскивали с места на место строительный хлам, а медленно двигались по кругу, будто беседуя друг с другом. На них снизу почтительно смотрели муравьи помельче, даже на лапки приподнимались, но близко не подходили. Может, это охрана?..
Глядя на лениво шевелящийся муравейник, человек думал о жизни человеческой. Разве не так же весь свой отпущенный природой срок человек куда-то торопится по тропинкам-дорогам, строит свой дом, тащит в него всякую всячину, любит, размножается, ест-пьет… И воюет, пожалуй, больше и яростнее самых воинственных животных или насекомых. И в конце концов умирает. Думал ли он, Карнаков-Шмелев, что застрянет в этой глуши на долгие годы? Советская власть набирала силу, распрямляла могучие плечи. С каждым годом возрастала мощь Днепропетровского, Магнитогорского металлургических заводов. Прямо с конвейеров выходили на колхозные поля первые отечественные тракторы. Выпускал автомобили Московский автозавод. Как он, Шмелев, надеялся, что в годы «военного коммунизма», в годы продразверстки крестьяне взбунтуются, поднимут восстание, но этого не случилось.
Когда начали организовывать первые колхозы, Григорий Борисович снова воспрянул духом: до него доходили слухи, да об этом и в газетах писали, что зажиточные крестьяне стихийно поднялись против Советской власти, убивали большевиков, комбедчиков, поджигали сельсоветы, гноили собственное зерно, лишь бы не отдавать его государству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178