Именно тогда я и узнал значительную часть сведений об описанных выше обстоятельствах семейства. Однако о Генриетте миссис Пепперкорн не упомянула ни словом.
Когда я вошел в комнату правосудия, мистер Барбеллион, сидевший у противоположной стены и читавший какие-то бумаги, встал и протянул мне руку для рукопожатия. Мы обменялись шутливыми замечаниями и после ухода миссис Пепперкорн сели на диван (я) и в кресло (он), с которых были сняты холщовые покровы.
– Я попросил вас встретиться со мной сегодня, мистер Хаффам, – начал мистер Барбеллион, – поскольку хочу представить вам в самых живых выражениях судьбу этого огромного имения, – он широко повел рукой, своим жестом охватывая дом, парк, земельные участки арендаторов и домики за ними, – которое ныне плывет без руля по течению в опасных водах бесхозности. Полагаю, в конечном счете его продадут с аукциона, но что от него останется к тому времени, мне даже представить страшно. Посему я прошу вас сказать мне, у вас ли находится некогда похищенное завещание Джеффри Хаффама. Ибо, коли да, поместье еще можно спасти.
Когда он умолк, я заколебался и поглядел через его плечо в одно из окон с раздвинутыми занавесями. Я увидел огромные парковые вязы на фоне бледно-голубого неба, легко покачивавшиеся на ветру, и в краткий миг мной овладело страстное желание назвать поместье своим.
– Оно у меня, – сказал я.
На щеках мистера Барбеллиона выступили красные пятна, он быстро встал и несколько раз прошелся взад-вперед по комнате. А потом сказал:
– Хотя поместье обременено долгами, как я вам говорил, ситуация может коренным образом измениться, коли суд признает завещание действительным, как и сделает, вне всяких сомнений. В таком случае все долговые обязательства прежнего владельца имущества – незаконного владельца – скорее всего, утратят юридическую силу.
Я изумленно уставился на него и сказал:
– Я не понимаю.
– Все очень просто. Как только будет доказано, что Джеймс не имел права продавать поместье, а следовательно, Момпессоны никогда не имели законного права собственности, все долговые обязательства, взятые ими на себя, станут недействительными.
– Это точно?
– В вопросах правосудия ничего нельзя утверждать с уверенностью, но ни у кого нет больше шансов добиться такого результата, чем у меня.
Во время нашей последней встречи мистер Барбеллион сказал, что поместье ничего не стоит, поскольку обременено огромными долгами. Теперь он говорил, что с помощью похищенного завещания долги можно аннулировать. Но имел я моральное право поступить так? Лишить всякой юридической силы разнообразные закладные и прочие долговые обязательства, наложенные на имущество? Конечно же имел, поскольку они брались незаконными владельцами. Кроме того, я поступлю так с целью обеспечить благосостояние поместья, а следовательно, и благополучие людей, живущих за счет доходов с него.
– Это обошлось бы мне очень дорого, – сказал я.
– Вы можете найти выход. – Мистер Барбеллион загадочно улыбнулся.
– Вы имеете в виду, занять? – спросил я. – Несколько месяцев назад ко мне приходил один человек с предложением ссудить меня деньгами до лучших времен.
– Знаю, – сказал он. – Некто Эшбернер.
Я вздрогнул. Откуда он знает?
– Я должен многое рассказать вам, мой юный друг, – продолжал мистер Барбеллион, заметив мое удивление. – Вы говорите, Эшбернер предложил ссудить вас деньгами до лучших времен, но он ни словом не обмолвился о ренте и тем более ни о какой вашей претензии на само хафемское поместье. Его направил к вам человек по имени Валльями.
Мое удивление возрастало.
– Вижу, имя вам знакомо, – сказал мистер Барбеллион. – В таком случае, вероятно, вы знаете, что он был старшим клерком вашего покойного деда.
Я вспомнил не только имя Валльями, но и имя Эшбернера: миссис Сакбатт, которая приветила нас с матерью после нашего бегства из комнат миссис Малатратт, упоминала о нем как о полномочном представителе домовладельца. Означало ли это, что ветхий дом, где она проживала, принадлежал Клоудирам? А потом меня осенило, что домовладелец в Митра-Корт тоже упоминал имя Эшбернера.
Мистер Барбеллион продолжал:
– Я поговорил с Валльями в ходе своего расследования вопроса о ваших правах на поместье вашего деда.
– Я не уполномочивал вас проводить такое расследование! – воскликнул я.
– При всем своем уважении к вам, мистер Хаффам, осмелюсь заметить: именно это вы и сделали во время нашей последней встречи. Разве вы не помните, что я пообещал вам не предпринимать никаких шагов без вашего ведома?
Он был прав, и мне пришлось извиниться, хотя я еще раз решительно заявил, что не желаю иметь никакого отношения к имуществу Клоудира.
– По крайней мере, – продолжал мистер Барбеллион, – выслушайте мой рассказ о событиях, которые произошли со времени смерти вашего деда, имевшей место почти полтора года назад. Как вы, вероятно, знаете, его наследником являлся Дэниел Портьюс, ваш дядя. Судя по всему, Валльями располагал уликами, свидетельствовавшими о различных правонарушениях, совершенных ваших дедом. – Тут он смущенно потупился и перетасовал свои бумаги. – Похоже, находчивый старый джентльмен – несомненно, единственно из страстного желания услужить своим клиентам, несмотря на жалкие гарантии, предоставлявшиеся последними, – ссужал деньги под проценты, превышающие установленные законом двадцать процентов. И некоторые из ломбардов вашего деда – безусловно, без его ведома – скупали краденое.
Пока я не узнал ничего нового, поскольку все это уже слышал из уст Питера Клоудира.
– Там обстряпывались и другие дела, – продолжал адвокат. – Но суть в том, что Валльями располагал свидетельствами причастности Портьюса ко всем этим махинациям. И самое главное, он имел на руках копии документов – одному Богу ведомо, как ваш дед допустил такое! – которые доказывали, что Портьюс в сговоре с вашим дедом совершил крупное мошенничество, воспользовавшись именем своего работодателя, банка Квинтард и Мимприсс, и таким образом принеся последнему значительные убытки. Похоже, дело заключалось в спекуляции недвижимостью, и ваш дед поставил банк под удар, порекомендовав принять в заклад земельный участок от арендатора, по поручительству фригольдера, не пожелавшего назвать свое имя. Означенный земельный участок обесценился, когда должник по закладной не выполнил свои обязательства, и вернулся в собственность землевладельца. Если учесть банковский кризис, имевший место несколько лет назад, семейство Клоудиров находилось на грани банкротства.
И опять-таки я знал об этом, ибо однажды случайно услышал, как Валльями шантажировал Клоудира в ту ночь, когда старик погиб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
Когда я вошел в комнату правосудия, мистер Барбеллион, сидевший у противоположной стены и читавший какие-то бумаги, встал и протянул мне руку для рукопожатия. Мы обменялись шутливыми замечаниями и после ухода миссис Пепперкорн сели на диван (я) и в кресло (он), с которых были сняты холщовые покровы.
– Я попросил вас встретиться со мной сегодня, мистер Хаффам, – начал мистер Барбеллион, – поскольку хочу представить вам в самых живых выражениях судьбу этого огромного имения, – он широко повел рукой, своим жестом охватывая дом, парк, земельные участки арендаторов и домики за ними, – которое ныне плывет без руля по течению в опасных водах бесхозности. Полагаю, в конечном счете его продадут с аукциона, но что от него останется к тому времени, мне даже представить страшно. Посему я прошу вас сказать мне, у вас ли находится некогда похищенное завещание Джеффри Хаффама. Ибо, коли да, поместье еще можно спасти.
Когда он умолк, я заколебался и поглядел через его плечо в одно из окон с раздвинутыми занавесями. Я увидел огромные парковые вязы на фоне бледно-голубого неба, легко покачивавшиеся на ветру, и в краткий миг мной овладело страстное желание назвать поместье своим.
– Оно у меня, – сказал я.
На щеках мистера Барбеллиона выступили красные пятна, он быстро встал и несколько раз прошелся взад-вперед по комнате. А потом сказал:
– Хотя поместье обременено долгами, как я вам говорил, ситуация может коренным образом измениться, коли суд признает завещание действительным, как и сделает, вне всяких сомнений. В таком случае все долговые обязательства прежнего владельца имущества – незаконного владельца – скорее всего, утратят юридическую силу.
Я изумленно уставился на него и сказал:
– Я не понимаю.
– Все очень просто. Как только будет доказано, что Джеймс не имел права продавать поместье, а следовательно, Момпессоны никогда не имели законного права собственности, все долговые обязательства, взятые ими на себя, станут недействительными.
– Это точно?
– В вопросах правосудия ничего нельзя утверждать с уверенностью, но ни у кого нет больше шансов добиться такого результата, чем у меня.
Во время нашей последней встречи мистер Барбеллион сказал, что поместье ничего не стоит, поскольку обременено огромными долгами. Теперь он говорил, что с помощью похищенного завещания долги можно аннулировать. Но имел я моральное право поступить так? Лишить всякой юридической силы разнообразные закладные и прочие долговые обязательства, наложенные на имущество? Конечно же имел, поскольку они брались незаконными владельцами. Кроме того, я поступлю так с целью обеспечить благосостояние поместья, а следовательно, и благополучие людей, живущих за счет доходов с него.
– Это обошлось бы мне очень дорого, – сказал я.
– Вы можете найти выход. – Мистер Барбеллион загадочно улыбнулся.
– Вы имеете в виду, занять? – спросил я. – Несколько месяцев назад ко мне приходил один человек с предложением ссудить меня деньгами до лучших времен.
– Знаю, – сказал он. – Некто Эшбернер.
Я вздрогнул. Откуда он знает?
– Я должен многое рассказать вам, мой юный друг, – продолжал мистер Барбеллион, заметив мое удивление. – Вы говорите, Эшбернер предложил ссудить вас деньгами до лучших времен, но он ни словом не обмолвился о ренте и тем более ни о какой вашей претензии на само хафемское поместье. Его направил к вам человек по имени Валльями.
Мое удивление возрастало.
– Вижу, имя вам знакомо, – сказал мистер Барбеллион. – В таком случае, вероятно, вы знаете, что он был старшим клерком вашего покойного деда.
Я вспомнил не только имя Валльями, но и имя Эшбернера: миссис Сакбатт, которая приветила нас с матерью после нашего бегства из комнат миссис Малатратт, упоминала о нем как о полномочном представителе домовладельца. Означало ли это, что ветхий дом, где она проживала, принадлежал Клоудирам? А потом меня осенило, что домовладелец в Митра-Корт тоже упоминал имя Эшбернера.
Мистер Барбеллион продолжал:
– Я поговорил с Валльями в ходе своего расследования вопроса о ваших правах на поместье вашего деда.
– Я не уполномочивал вас проводить такое расследование! – воскликнул я.
– При всем своем уважении к вам, мистер Хаффам, осмелюсь заметить: именно это вы и сделали во время нашей последней встречи. Разве вы не помните, что я пообещал вам не предпринимать никаких шагов без вашего ведома?
Он был прав, и мне пришлось извиниться, хотя я еще раз решительно заявил, что не желаю иметь никакого отношения к имуществу Клоудира.
– По крайней мере, – продолжал мистер Барбеллион, – выслушайте мой рассказ о событиях, которые произошли со времени смерти вашего деда, имевшей место почти полтора года назад. Как вы, вероятно, знаете, его наследником являлся Дэниел Портьюс, ваш дядя. Судя по всему, Валльями располагал уликами, свидетельствовавшими о различных правонарушениях, совершенных ваших дедом. – Тут он смущенно потупился и перетасовал свои бумаги. – Похоже, находчивый старый джентльмен – несомненно, единственно из страстного желания услужить своим клиентам, несмотря на жалкие гарантии, предоставлявшиеся последними, – ссужал деньги под проценты, превышающие установленные законом двадцать процентов. И некоторые из ломбардов вашего деда – безусловно, без его ведома – скупали краденое.
Пока я не узнал ничего нового, поскольку все это уже слышал из уст Питера Клоудира.
– Там обстряпывались и другие дела, – продолжал адвокат. – Но суть в том, что Валльями располагал свидетельствами причастности Портьюса ко всем этим махинациям. И самое главное, он имел на руках копии документов – одному Богу ведомо, как ваш дед допустил такое! – которые доказывали, что Портьюс в сговоре с вашим дедом совершил крупное мошенничество, воспользовавшись именем своего работодателя, банка Квинтард и Мимприсс, и таким образом принеся последнему значительные убытки. Похоже, дело заключалось в спекуляции недвижимостью, и ваш дед поставил банк под удар, порекомендовав принять в заклад земельный участок от арендатора, по поручительству фригольдера, не пожелавшего назвать свое имя. Означенный земельный участок обесценился, когда должник по закладной не выполнил свои обязательства, и вернулся в собственность землевладельца. Если учесть банковский кризис, имевший место несколько лет назад, семейство Клоудиров находилось на грани банкротства.
И опять-таки я знал об этом, ибо однажды случайно услышал, как Валльями шантажировал Клоудира в ту ночь, когда старик погиб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177