У меня оставался еще один вопрос, который помог бы определить, лжет Джоуи или нет:
– Почему ты привел меня именно к тому самому дому в Излингтоне?
– Ни к какому тому самому, – буркнул Джоуи, упорно отводя глаза. – Дом я наугад выбрал.
Это, конечно же, было ложью: мне стало ясно, что вся эта история – сплошная выдумка или, в крайнем случае, изобилует массой важнейших пропусков. Но мне подумалось о другом:
– Джоуи, в тот вечер, как раз перед тем, как я сбежал, Барни кое-что у меня украл. Ты не знаешь, что с этими вещами сталось? Они мне очень дороги, хотя ни для кого ни малейшей ценности не имеют.
– Это вы про записную книжку и еще какие-то бумажки, которые он отдал… отдал одной из девчонок?
– Да, ее имя Салли. А разве ты не знаешь, как ее зовут?
Джоуи покраснел и опустил глаза. Его родители выглядели не лучше.
– Угу, точно. Салли. Она мне потом сказала, что у нее их сразу же стащили.
Порвалось последнее звено, которое связывало меня с матушкой.
– Но я еще не сказал, что сделал после, – продолжал Джоуи. – Мне стало стыдно. Помните, мастер Джонни, что я сказал, когда привел вас под крышу, а вы меня так славно поблагодарили?
– Ты спросил, можно ли прийти меня навестить.
– Да, мне хотелось знать, не причинят ли вам какого вреда. А все из-за тех слов, которые вы тогда сказали. Помните, вы сказали им: «Пожалуйста, пожалейте и этого мальчика»? И вот после я все простить себе не мог, что натворил. Барни дал мне пять шиллингов, и от этого мне сделалось еще тошней. Разве правильно ставить подножку тому, у кого монет не больше, чем у меня? То есть забрать у того, кто не знает, куда их девать, и такой лопух, что не умеет их уберечь, – это, по-моему, другое дело.
Последнюю фразу он с вызовом адресовал родителям, которые обменялись многозначительными взглядами.
– Я вернулся к Барни, но ему после случившегося той ночью туго пришлось, и мы кочевали с места на место как загнанные крысы. Я начал мозгами раскидывать и посчитал – может, он и не такой уж лихой, как мне чудилось. Я-то раньше всю дорогу думал, будто он рисковый парень – отчаянная голова, мастак деньги швырять и на закон поплевывает с высокой горки. Ну, короче говоря, решил я с Барни порвать и как-то ночью взял да и сделал ноги – и вот вернулся сюда.
– Слава Тебе, Господи! – произнесла миссис Дигвид.
– И рассказал папаше с мамашей обо всем, что наделал.
– И вот тогда мы дали слово вам помочь, – подхватила миссис Дигвид, – чтобы загладить проступок Джоуи и в память о доброте вашей милой матушки в то Рождество.
– Но если ты выбрал дом, куда меня повел, наугад, – не отставал я от Джоуи, – то почему позднее решил, что я в опасности?
Джоуи залился краской, все трое старались в мою сторону не смотреть. Наконец Джоуи вымолвил:
– А вот когда я сказал Барни о том, что сделал, он был очень доволен. И я сообразил, что вы в опасности.
Жалкая увертка. Я, однако, притворился, что поверил ей, и просил Джоуи рассказывать дальше.
– И вот мы – то есть я и папаша – начали следить за этим домом и днем, и ночью. И неделю-другую спустя услышали на задах дома ваши крики и стук, а слуги нам объяснили, что там держат беднягу – помешанного мальчонку и что никому не велено обращать на него внимание, какой бы шум он ни поднимал. Мы здорово обеспокоились, но как вас оттуда вызволить – не могли придумать. И вот однажды ночью – три-четыре дня тому назад – я сторожил на улице и увидел: подъехала карета, в дом вошли люди, потом вышли обратно, крепко вас удерживая, и втолкнули в карету. Я бежал за ней всю дорогу до Клэптона. Потом вернулся сюда и рассказал мамаше и папаше, куда вас забрали.
– А мы догадались, что это за место, – вмешалась миссис Дигвид, – и нам захотелось вас оттуда вызволить как можно быстрее. Я тогда пару дней провела в ближайшем кабачке, надеясь подружиться со слугами, которые туда забегали промочить горло.
– Моя супружница ловко умеет заводить знакомства, – вставил мистер Дигвид.
– У меня появилась мысль наняться прачкой: все последние годы я на жизнь стиркой зарабатываю. Но мне сказали, ничего не получится – белье они на сторону отправляют. А потом, – миссис Дигвид понизила голос, и лицо ее сделалось серьезным, – два дня назад одна из служанок, с которой я сошлась поближе, пришла и говорит: мол, в доме мертвец и не могу ли я обрядить? Я, конечно, сказала, что могу, и это чистая правда: мне это дело не раз приходилось делать. – Голос ее задрожал, и она немного помолчала. – Девушка отправилась с кем-то переговорить, потом вернулась и сообщила мне, что все устроилось. Но только в тот же день сначала должен был провести дознание коронер. А происходило это в комнате наверху той же самой распивочной. Я туда поднялась и просидела за стенкой. Конечно, я не знала, что это ваш бедный батюшка, но тут же смекнула – вот и способ пробраться в дом.
– Как он умер? – спросил я.
– Он в ту ночь ухитрился высвободиться, – медленно проговорила миссис Дигвид, – разбил бутылку и… – Она запнулась. – Одному из надзирателей велено было сказать, что он не закрепил цепь так, как следовало. Коронер заключил, что надзирателям впредь необходимо обращаться с подопечными построже. Он даже высказал предположение, что надзирателя подкупили.
Роковой соверен! Та самая монета, которую мне вручил Дэниел! А я из лучших побуждений передал ее Стиллингфлиту – в надежде, что она поможет облегчить участь несчастного страдальца. Что ж, так оно и вышло.
Помолчав, миссис Дигвид продолжила:
– А вчера вечером, когда вы вошли, я вас сразу узнала и поняла, что усопший – это ваш отец. Сообразила, как вас пытаются запугать, чтобы с ума свести. И постаралась внушить доктору мысль оставить вас возле гроба на всю ночь.
Мистер Дигвид расхохотался и, кивнув мне, словно желая указать на изобретательность своей супруги, перехватил нить повествования:
– Приходит она ко мне второпях – а уже к полуночи близко! – и велит немедля найти лошадь с повозкой и скакать туда вместе с Джоуи до рассвета. Втолковала мне, что и как делать: я должен был назваться ночному сторожу посланцем от «Уинтерфлада и Кронка». Мы с Джоуи тотчас наладились к Джерри Избистеру, а ему – по счастью – лошадь в ту ночь не требовалась. Но его здорово разобрало любопытство: должно быть, ломал голову, не занялся ли я тоже труповозным ремеслом.
– А ты, собственно, им и занялся, – вставила миссис Дигвид.
– Ну да, сдается мне, что так, – задумчиво проговорил мистер Дигвид, а потом заключил: – Остальное, мастер Джонни, вы знаете.
– Вы спасли мне жизнь, – воскликнул я.
Какими бы мотивами Дигвиды ни руководствовались, отрицать это было невозможно.
Но к чему сводились эти мотивы? Вероятно, к деньгам. По обстановке жилища и скудости завтрака нетрудно было судить об их крайней бедности:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177