Я вспомнил, как мисс Лидия описывала это место и говорила, что там пять деревьев, хотя я точно знал, что их четыре. Однако теперь я увидел в самом центре квадрата гнилой пень, оставшийся от пятого дерева. Так что в известном смысле мы оба были правы.
Тут от полуразрушенного древнего здания, находившегося по правую руку, к нам бесшумно двинулась неясная фигура. И остановилась слишком далеко от нас, чтобы я мог разглядеть, кто же это.
– Она стесняется, сэр, – прошептала Сьюки.
Я повернулся к ней с непонимающим видом, и она удивленно сказала:
– Ужели вы не знали, сэр? Я думала, вы приехали увидеться с ней.
Я отрицательно потряс головой.
– Она жила в Старом Холле с тех самых пор… ну, со времени нашей с вами последней встречи. – Сьюки указала на корзинку. – Я постоянно носила ей еду, как и другие слуги из большого дома – во всяком случае, покуда всех не разогнали. А экономка не желает иметь с ней никаких дел.
– И она прожила всю зиму в полуразрушенном доме, продуваемом насквозь всеми ветрами?
Сьюки кивнула:
– Никакие уговоры не действовали на нее.
Ужели Генриетта настолько предана памяти Беллринджера, что не пожелала покинуть заброшенный дом, где он умер? В таком случае, как она отнесется ко мне? Обвинит ли меня в косвенной причастности к его смерти?
Неясная фигура медленно пошла вперед, а потом вновь остановилась, футах в тридцати от нас. Теперь, разглядев ее более отчетливо, я испытал новое потрясение. Я ошеломленно уставился на Сьюки, которая почти сразу опустила глаза.
– Боже мой! – прошептал я.
– Не знаю, решится ли она подойти ближе, сэр, – сказала Сьюки. – Я пойду к ней. Мне сказать, что вы желаете поговорить с ней?
– Она не может и дальше жить здесь одна! – вскричал я. – Ни в коем случае!
– Вы желаете поговорить с ней? – снова спросила Сьюки.
Не в силах ответить, я растерянно потряс головой.
Сьюки подошла к Генриетте и отдала ей корзинку. Они обменялись несколькими словами, а затем Сьюки вернулась ко мне.
– Она узнала вас. Думаю, она поговорит с вами, коли вы хотите, сэр.
Я выгреб из кармана все деньги и, оставив себе несколько шиллингов на обратную дорогу, вложил Сьюки в руку все остальное – почти двадцать шиллингов – со словами:
– Сделай для нее все, что возможно.
Без возражений приняв деньги, она кивнула и пошла прочь.
Я медленно двинулся вперед. Волосы у нее были распущены и спадали на плечи, голова не покрыта, и платье (то самое, в котором я видел ее в последний раз) залатано в нескольких местах. Ее лицо казалось еще бледнее и худее, чем в прошлую нашу встречу, и мне вдруг подумалось, что сейчас она похожа – по крайней мере внешне – на маленькую девочку, которую я впервые встретил в нескольких сотнях ярдов отсюда десять с лишним лет назад.
Пока я приближался, она пристально смотрела на меня, без тени улыбки. Я остановился и несколько мгновений молчал, не зная, с чего начать. Потом сказал:
– Никаких упреков, Генриетта?
– Вам не за что упрекать меня, – хмуро промолвила она.
– Я имел в виду другое. – Меня огорчило, что она неверно истолковала мои слова. – Вам нельзя оставаться здесь.
– Вы приехали за мной? – спокойно спросила она.
Куда я мог отвезти ее? По-видимому, по моему выражению лица она угадала мои мысли, ибо сказала:
– Кажется, однажды вы хотели жениться на мне.
– Ступайте в большой дом, – сказал я. – Пусть экономка напишет вашей опекунше. – Потом я добавил, мгновенно усомнившись в своих словах: – Уверен, леди Момпессон возьмет вас к себе.
Генриетта опустила глаза.
Как мог я жениться на ней, при своем стесненном положении и столь неопределенных видах на будущее? И мое происхождение. Обстоятельства смерти моей матери. Невыясненный вопрос о моем отце. Ибо (скажу со всей прямотой), если я не являлся сыном человека, совершившего убийство, а потом жившего в аду полубезумия до ужасной смерти, к которой я косвенно был причастен, значит, я приходился, по меньшей мере, внуком подобному человеку. Кроме того, я испытывал к Генриетте только жалость, а не любовь. Хотя она причинила мне много боли, я сделаю для нее все, что в моих силах. Передо мной самим стоит столько трудностей, что я не могу брать на себя ответственность за других. Я стану помогать ей деньгами по мере возможности, но, так или иначе, мне самому надо выбиваться в люди. Что же касается женитьбы… Мне пришло на ум, что (помимо всего прочего) я решительно не желаю – в случае, если поместье Хаффама все же перейдет в мою собственность, – оставлять последнее наследникам, в чьих жилах течет ядовитая кровь Момпессонов.
– Я должна остаться здесь, – сказала она бесстрастным голосом. – Я ожидаю, когда меня призовут. Он пришлет за мной. Он будет искать меня здесь.
От этих слов мороз побежал у меня по коже, ибо они подтверждали опасения, возникшие у меня при первой встрече с Генриеттой. Со времени ее тайного побега с Генри, путешествия на север, ночлега в «Синем драконе» и убийства, произошедшего у нее на глазах, прошло более полугода. Неужели все это время она ждала весточки от мертвого любовника?
– Я дал Сьюки деньги для вас, – сказал я. – И попытаюсь прислать еще немного. Я по-прежнему очень беден, но возможно, однажды разбогатею.
Она смотрела на меня безучастным взглядом и, посчитав неблагоразумным протягивать ей руку, я развернулся и пошел прочь.
Вскоре после описанной выше встречи Генриетта исчезла, и о ее дальнейшей жизни мне известно не больше, чем о судьбе Хелен Квиллиам и ее компаньонки…
Достигнув деревьев, окружавших огромный дом, я обернулся один-единственный раз – как в тот далекий летний день, когда малыми детьми мы с ней обменялись залогами любви. Она по-прежнему неподвижно стояла со скрещенными на груди руками в центре образованного деревьями квадрата, подле гнилого пня – там, где возлюбленный мисс Лидии пал от сабли моего деда.
Персонажи, непосредственно не участвующие в событиях романа, обозначены курсивом. Те, кто мог бы владеть имением, если бы вступил в силу утаенный кодицилл Джеффри Хаффама, обозначены жирным шрифтом. Те, кто мог бы владеть имением, если бы было представлено в суд завещание, обозначены КРУПНЫМ ЖИРНЫМ шрифтом.
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН И НАЗВАНИЙ
Персонажи внесены в список как под именами, так и под фамилиями; все необходимые пояснения приводятся под фамилиями. Сюда включены также некоторые географические названия и названия компаний и контор.
Алабастер – доктор, держащий сумасшедший дом.
Амфревилл, Джон – брат Элайзы.
Амфревилл, Элайза – см. Хаффам.
Анна Момпессон – см. Момпессон.
Ассиндер – управляющий Момпессонов.
Барбеллион – поверенный Момпессонов.
Барнардз-Инн – место проживания Генри.
Барни Дигвид – см. Дигвид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
Тут от полуразрушенного древнего здания, находившегося по правую руку, к нам бесшумно двинулась неясная фигура. И остановилась слишком далеко от нас, чтобы я мог разглядеть, кто же это.
– Она стесняется, сэр, – прошептала Сьюки.
Я повернулся к ней с непонимающим видом, и она удивленно сказала:
– Ужели вы не знали, сэр? Я думала, вы приехали увидеться с ней.
Я отрицательно потряс головой.
– Она жила в Старом Холле с тех самых пор… ну, со времени нашей с вами последней встречи. – Сьюки указала на корзинку. – Я постоянно носила ей еду, как и другие слуги из большого дома – во всяком случае, покуда всех не разогнали. А экономка не желает иметь с ней никаких дел.
– И она прожила всю зиму в полуразрушенном доме, продуваемом насквозь всеми ветрами?
Сьюки кивнула:
– Никакие уговоры не действовали на нее.
Ужели Генриетта настолько предана памяти Беллринджера, что не пожелала покинуть заброшенный дом, где он умер? В таком случае, как она отнесется ко мне? Обвинит ли меня в косвенной причастности к его смерти?
Неясная фигура медленно пошла вперед, а потом вновь остановилась, футах в тридцати от нас. Теперь, разглядев ее более отчетливо, я испытал новое потрясение. Я ошеломленно уставился на Сьюки, которая почти сразу опустила глаза.
– Боже мой! – прошептал я.
– Не знаю, решится ли она подойти ближе, сэр, – сказала Сьюки. – Я пойду к ней. Мне сказать, что вы желаете поговорить с ней?
– Она не может и дальше жить здесь одна! – вскричал я. – Ни в коем случае!
– Вы желаете поговорить с ней? – снова спросила Сьюки.
Не в силах ответить, я растерянно потряс головой.
Сьюки подошла к Генриетте и отдала ей корзинку. Они обменялись несколькими словами, а затем Сьюки вернулась ко мне.
– Она узнала вас. Думаю, она поговорит с вами, коли вы хотите, сэр.
Я выгреб из кармана все деньги и, оставив себе несколько шиллингов на обратную дорогу, вложил Сьюки в руку все остальное – почти двадцать шиллингов – со словами:
– Сделай для нее все, что возможно.
Без возражений приняв деньги, она кивнула и пошла прочь.
Я медленно двинулся вперед. Волосы у нее были распущены и спадали на плечи, голова не покрыта, и платье (то самое, в котором я видел ее в последний раз) залатано в нескольких местах. Ее лицо казалось еще бледнее и худее, чем в прошлую нашу встречу, и мне вдруг подумалось, что сейчас она похожа – по крайней мере внешне – на маленькую девочку, которую я впервые встретил в нескольких сотнях ярдов отсюда десять с лишним лет назад.
Пока я приближался, она пристально смотрела на меня, без тени улыбки. Я остановился и несколько мгновений молчал, не зная, с чего начать. Потом сказал:
– Никаких упреков, Генриетта?
– Вам не за что упрекать меня, – хмуро промолвила она.
– Я имел в виду другое. – Меня огорчило, что она неверно истолковала мои слова. – Вам нельзя оставаться здесь.
– Вы приехали за мной? – спокойно спросила она.
Куда я мог отвезти ее? По-видимому, по моему выражению лица она угадала мои мысли, ибо сказала:
– Кажется, однажды вы хотели жениться на мне.
– Ступайте в большой дом, – сказал я. – Пусть экономка напишет вашей опекунше. – Потом я добавил, мгновенно усомнившись в своих словах: – Уверен, леди Момпессон возьмет вас к себе.
Генриетта опустила глаза.
Как мог я жениться на ней, при своем стесненном положении и столь неопределенных видах на будущее? И мое происхождение. Обстоятельства смерти моей матери. Невыясненный вопрос о моем отце. Ибо (скажу со всей прямотой), если я не являлся сыном человека, совершившего убийство, а потом жившего в аду полубезумия до ужасной смерти, к которой я косвенно был причастен, значит, я приходился, по меньшей мере, внуком подобному человеку. Кроме того, я испытывал к Генриетте только жалость, а не любовь. Хотя она причинила мне много боли, я сделаю для нее все, что в моих силах. Передо мной самим стоит столько трудностей, что я не могу брать на себя ответственность за других. Я стану помогать ей деньгами по мере возможности, но, так или иначе, мне самому надо выбиваться в люди. Что же касается женитьбы… Мне пришло на ум, что (помимо всего прочего) я решительно не желаю – в случае, если поместье Хаффама все же перейдет в мою собственность, – оставлять последнее наследникам, в чьих жилах течет ядовитая кровь Момпессонов.
– Я должна остаться здесь, – сказала она бесстрастным голосом. – Я ожидаю, когда меня призовут. Он пришлет за мной. Он будет искать меня здесь.
От этих слов мороз побежал у меня по коже, ибо они подтверждали опасения, возникшие у меня при первой встрече с Генриеттой. Со времени ее тайного побега с Генри, путешествия на север, ночлега в «Синем драконе» и убийства, произошедшего у нее на глазах, прошло более полугода. Неужели все это время она ждала весточки от мертвого любовника?
– Я дал Сьюки деньги для вас, – сказал я. – И попытаюсь прислать еще немного. Я по-прежнему очень беден, но возможно, однажды разбогатею.
Она смотрела на меня безучастным взглядом и, посчитав неблагоразумным протягивать ей руку, я развернулся и пошел прочь.
Вскоре после описанной выше встречи Генриетта исчезла, и о ее дальнейшей жизни мне известно не больше, чем о судьбе Хелен Квиллиам и ее компаньонки…
Достигнув деревьев, окружавших огромный дом, я обернулся один-единственный раз – как в тот далекий летний день, когда малыми детьми мы с ней обменялись залогами любви. Она по-прежнему неподвижно стояла со скрещенными на груди руками в центре образованного деревьями квадрата, подле гнилого пня – там, где возлюбленный мисс Лидии пал от сабли моего деда.
Персонажи, непосредственно не участвующие в событиях романа, обозначены курсивом. Те, кто мог бы владеть имением, если бы вступил в силу утаенный кодицилл Джеффри Хаффама, обозначены жирным шрифтом. Те, кто мог бы владеть имением, если бы было представлено в суд завещание, обозначены КРУПНЫМ ЖИРНЫМ шрифтом.
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН И НАЗВАНИЙ
Персонажи внесены в список как под именами, так и под фамилиями; все необходимые пояснения приводятся под фамилиями. Сюда включены также некоторые географические названия и названия компаний и контор.
Алабастер – доктор, держащий сумасшедший дом.
Амфревилл, Джон – брат Элайзы.
Амфревилл, Элайза – см. Хаффам.
Анна Момпессон – см. Момпессон.
Ассиндер – управляющий Момпессонов.
Барбеллион – поверенный Момпессонов.
Барнардз-Инн – место проживания Генри.
Барни Дигвид – см. Дигвид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177