Да такое просто в голове не укладывается.
Она что-то пробормотала про себя, но слов я не разобрал.
– Вы что-то желаете сказать, добрая женщина? – поинтересовался доктор Алабастер.
– Не следовало так сразу его ошарашивать.
– Давайте-ка заканчивайте работу, за которую вам заплачено, и ступайте своей дорогой.
Миссис Силверлиф, фыркнув, вернулась к столу. В руке она держала льняную салфетку, на столе были таз с водой и свернутый отрез хлопчатобумажной ткани, форма и назначение которого мне вспомнились в связи с миссис Лиллистоун.
– С сожалением вынужден вас известить, – обратился ко мне доктор Алабастер, – что ваш достопочтенный родитель прошлой ночью покончил с собой. Полагаю, на этот шаг его подвигла скорбь, вызванная вашим сообщением о смерти вашей матери.
– Во-во, ей-богу, не стоило ему давать об этом знать, – ядовито ввернул Скиллитер.
– Боюсь, что и в самом деле вина за смерть вашего отца лежит на вас, – продолжал доктор Алабастер. – Похоже, это семейная традиция. Как бы там ни было, утром коронер освидетельствовал тело и вынес вердикт о самоубийстве.
– В жизни не видывала этакой жестокости, чтобы так с мальчиком обходились, – не удержалась миссис Силверлиф.
Я, однако, не находил в себе сил негодовать на все эти издевки: меня целиком поглотили мысли об одинокой, растраченной даром жизни, оборванной столь преждевременно.
– Не хватит ли с вас? – вмешался Скиллитер.
– Надо же, – не унималась миссис Силверлиф. – Так ребенка огорошить! Сроду такого не видывала!
Я взглянул на широкое красное лицо миссис Силверлиф: оно почему-то показалось мне знакомым.
– Экое бессердечие, – не могла успокоиться миссис Силверлиф, словно подхваченная против воли волной негодования. – Все равно что запереть его тут на ночь наедине с беднягой.
– А что ж, не прислушаться ли к доброму совету? – со злобным удовольствием подхватил доктор Алабастер. – Почтенная леди подсказывает нам то, что нам с тобой, Скиллитер, совершенно не пришло в голову. Подумай-ка, не пристало ли по справедливости предоставить юному джентльмену возможность бодрствовать всю ночь возле тела родного отца?
Скиллитер льстиво захихикал, но миссис Силверлиф, очевидно, не слышала этого предложения: она была занята разворачиванием савана.
– Запри мальчишку здесь на ночь, – велел доктор Алабастер своему помощнику. – В конце концов, он так мало общался с отцом, что просто жаль будет, если ему не придется провести с ним эти недолгие последние часы. Смотри только, не забудь предупредить Яллопа, когда будешь уходить.
Скиллитер кивнул, и доктор Алабастер ступил за порог, одарив меня на прощание лучезарной улыбкой.
– Вы мне не поможете, мистер Скиллитер? – попросила миссис Силверлиф, явно пропустившая этот разговор мимо ушей.
Я отвел глаза, а они вдвоем закутали тело в саван, который миссис Силверлиф стянула наверху тугим узлом.
В эту минуту дверь внезапно распахнули пинком: Рукьярд и незнакомец, которого я видел накануне в его обществе, шатаясь от тяжести и отдуваясь, с бранью внесли в помещение гроб и водрузили его на стол рядом с телом.
– Мальчонка останется здесь на ночь, Яллоп, – оповестил Скиллитер незнакомца. – Распоряжение доктора.
Все трое загоготали, а потом новоприбывшие, чуточку передохнув, взялись за дело и с помощью Скиллитера приподняли тело и поместили его в гроб. Миссис Силверлиф меж тем, готовясь уходить, собирала и увязывала свои пожитки.
Рукьярд, вооружившись молотком, взялся за крышку гроба и обратился к компаньонам за помощью.
– А до гробовщиков нельзя подождать? – глянув в их сторону, спросила миссис Силверлиф. – Они обыкновенно предпочитают сами справляться.
– Да вы-то много ли знаете? – огрызнулся Рукьярд.
– Знаю много чего! – живо парировала миссис Силверлиф. – Не одного покойного джентльмена обряжала, вот только выглядели они получше этого.
Рукьярд побагровел от ярости, но Яллоп со смехом его урезонил:
– Права она, права. Пускай сами справляются.
– Нет, так не положено, – уперся Рукьярд.
Разгорелся спор.
Миссис Силверлиф потянулась за лежавшей около меня губкой и, приблизив ко мне лицо, шепнула:
– Спрячьтесь в гробу.
Пораженный ее словами, я подумал, что ослышался. В изумлении я не сводил с нее глаз, однако она продолжала сборы с совершенно отсутствующим видом.
Тем временем спорщики пришли к решению оставить гроб незаколоченным и, ядовито пожелав мне приятно провести ночь, удалились – за исключением ночного сторожа.
Миссис Силверлиф, складывая вещи, как бы мимоходом поинтересовалась у Яллопа, который с явным нетерпением дожидался ее ухода:
– А кто занимается похоронами?
– Вам-то какое дело? «Уинтерфлад и Кронк».
– Вот как? А я было подумала – «Дигвид и сын».
Мне показалось: комната покачнулась, будто палуба корабля, застигнутого штормом, и я покрепче вцепился в стул. Глазам представилось давнее Рождество: да, эта женщина мне знакома!
– Сроду не слыхивал, – пренебрежительно буркнул Яллоп. Он подобрал одеяло, на котором лежало тело, и перекинул его через руку.
– Когда они явятся? – спросила миссис Силверлиф.
– Затемно с утра. Мертвецов у нас выносят по ночам. Днем как-то не глянется.
– Ночь будет холодная, мальчик до рассвета тут закоченеет. Оставьте ему хотя бы одеяло.
– Насчет одеяла я ничего не слышал, – усомнился Яллоп.
Миссис Дигвид повернулась ко мне и, пристально глядя мне в глаза, внятно произнесла:
– Одеяло вам лучше оставить, мистер Яллоп, не то служащие «Уинтерфлада и Кронка» не разберутся утром, кого из них двоих им забирать.
Я сразу понял, о чем речь, – и с облегчением подхватил одеяло, которое Яллоп неохотно сунул мне в руки. Напоследок еще раз окинув меня многозначительным взглядом, миссис Дигвид ступила за порог.
– А свечку ему оставить? – вслух спросил сам себя Яллоп, беря фонарь и ткнув пальцем на огарок возле гроба. – Но паршивей ли ему придется, коли тьма кругом хоть глаз выколи? – поразмыслил он. – Нет, паршивей будет, если тени начнут скакать по стенам, а он станет дрожать, что свечка вот-вот догорит.
Не тронув огарок, Яллоп вышел и запер за собой дверь.
Я как нельзя лучше понял, что должен делать, хотя внутреннее чувство восставало против этого, да и тошнота подступала к самому горлу. Вероятно, мне повезло, что времени у меня было в обрез: действовать требовалось немедля, пока не догорел огарок; к тому же я не сомневался, что, если упущу этот шанс – меня ждет гибель. В страшной спешке я принялся за попытки перевалить тело через край гроба. Бился я долго, однако без малейшего успеха: лихорадочные усилия только вконец меня изнуряли. Я заставил себя передохнуть и унять бешено колотившееся сердце, а потом решил трезво обдумать план действий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
Она что-то пробормотала про себя, но слов я не разобрал.
– Вы что-то желаете сказать, добрая женщина? – поинтересовался доктор Алабастер.
– Не следовало так сразу его ошарашивать.
– Давайте-ка заканчивайте работу, за которую вам заплачено, и ступайте своей дорогой.
Миссис Силверлиф, фыркнув, вернулась к столу. В руке она держала льняную салфетку, на столе были таз с водой и свернутый отрез хлопчатобумажной ткани, форма и назначение которого мне вспомнились в связи с миссис Лиллистоун.
– С сожалением вынужден вас известить, – обратился ко мне доктор Алабастер, – что ваш достопочтенный родитель прошлой ночью покончил с собой. Полагаю, на этот шаг его подвигла скорбь, вызванная вашим сообщением о смерти вашей матери.
– Во-во, ей-богу, не стоило ему давать об этом знать, – ядовито ввернул Скиллитер.
– Боюсь, что и в самом деле вина за смерть вашего отца лежит на вас, – продолжал доктор Алабастер. – Похоже, это семейная традиция. Как бы там ни было, утром коронер освидетельствовал тело и вынес вердикт о самоубийстве.
– В жизни не видывала этакой жестокости, чтобы так с мальчиком обходились, – не удержалась миссис Силверлиф.
Я, однако, не находил в себе сил негодовать на все эти издевки: меня целиком поглотили мысли об одинокой, растраченной даром жизни, оборванной столь преждевременно.
– Не хватит ли с вас? – вмешался Скиллитер.
– Надо же, – не унималась миссис Силверлиф. – Так ребенка огорошить! Сроду такого не видывала!
Я взглянул на широкое красное лицо миссис Силверлиф: оно почему-то показалось мне знакомым.
– Экое бессердечие, – не могла успокоиться миссис Силверлиф, словно подхваченная против воли волной негодования. – Все равно что запереть его тут на ночь наедине с беднягой.
– А что ж, не прислушаться ли к доброму совету? – со злобным удовольствием подхватил доктор Алабастер. – Почтенная леди подсказывает нам то, что нам с тобой, Скиллитер, совершенно не пришло в голову. Подумай-ка, не пристало ли по справедливости предоставить юному джентльмену возможность бодрствовать всю ночь возле тела родного отца?
Скиллитер льстиво захихикал, но миссис Силверлиф, очевидно, не слышала этого предложения: она была занята разворачиванием савана.
– Запри мальчишку здесь на ночь, – велел доктор Алабастер своему помощнику. – В конце концов, он так мало общался с отцом, что просто жаль будет, если ему не придется провести с ним эти недолгие последние часы. Смотри только, не забудь предупредить Яллопа, когда будешь уходить.
Скиллитер кивнул, и доктор Алабастер ступил за порог, одарив меня на прощание лучезарной улыбкой.
– Вы мне не поможете, мистер Скиллитер? – попросила миссис Силверлиф, явно пропустившая этот разговор мимо ушей.
Я отвел глаза, а они вдвоем закутали тело в саван, который миссис Силверлиф стянула наверху тугим узлом.
В эту минуту дверь внезапно распахнули пинком: Рукьярд и незнакомец, которого я видел накануне в его обществе, шатаясь от тяжести и отдуваясь, с бранью внесли в помещение гроб и водрузили его на стол рядом с телом.
– Мальчонка останется здесь на ночь, Яллоп, – оповестил Скиллитер незнакомца. – Распоряжение доктора.
Все трое загоготали, а потом новоприбывшие, чуточку передохнув, взялись за дело и с помощью Скиллитера приподняли тело и поместили его в гроб. Миссис Силверлиф меж тем, готовясь уходить, собирала и увязывала свои пожитки.
Рукьярд, вооружившись молотком, взялся за крышку гроба и обратился к компаньонам за помощью.
– А до гробовщиков нельзя подождать? – глянув в их сторону, спросила миссис Силверлиф. – Они обыкновенно предпочитают сами справляться.
– Да вы-то много ли знаете? – огрызнулся Рукьярд.
– Знаю много чего! – живо парировала миссис Силверлиф. – Не одного покойного джентльмена обряжала, вот только выглядели они получше этого.
Рукьярд побагровел от ярости, но Яллоп со смехом его урезонил:
– Права она, права. Пускай сами справляются.
– Нет, так не положено, – уперся Рукьярд.
Разгорелся спор.
Миссис Силверлиф потянулась за лежавшей около меня губкой и, приблизив ко мне лицо, шепнула:
– Спрячьтесь в гробу.
Пораженный ее словами, я подумал, что ослышался. В изумлении я не сводил с нее глаз, однако она продолжала сборы с совершенно отсутствующим видом.
Тем временем спорщики пришли к решению оставить гроб незаколоченным и, ядовито пожелав мне приятно провести ночь, удалились – за исключением ночного сторожа.
Миссис Силверлиф, складывая вещи, как бы мимоходом поинтересовалась у Яллопа, который с явным нетерпением дожидался ее ухода:
– А кто занимается похоронами?
– Вам-то какое дело? «Уинтерфлад и Кронк».
– Вот как? А я было подумала – «Дигвид и сын».
Мне показалось: комната покачнулась, будто палуба корабля, застигнутого штормом, и я покрепче вцепился в стул. Глазам представилось давнее Рождество: да, эта женщина мне знакома!
– Сроду не слыхивал, – пренебрежительно буркнул Яллоп. Он подобрал одеяло, на котором лежало тело, и перекинул его через руку.
– Когда они явятся? – спросила миссис Силверлиф.
– Затемно с утра. Мертвецов у нас выносят по ночам. Днем как-то не глянется.
– Ночь будет холодная, мальчик до рассвета тут закоченеет. Оставьте ему хотя бы одеяло.
– Насчет одеяла я ничего не слышал, – усомнился Яллоп.
Миссис Дигвид повернулась ко мне и, пристально глядя мне в глаза, внятно произнесла:
– Одеяло вам лучше оставить, мистер Яллоп, не то служащие «Уинтерфлада и Кронка» не разберутся утром, кого из них двоих им забирать.
Я сразу понял, о чем речь, – и с облегчением подхватил одеяло, которое Яллоп неохотно сунул мне в руки. Напоследок еще раз окинув меня многозначительным взглядом, миссис Дигвид ступила за порог.
– А свечку ему оставить? – вслух спросил сам себя Яллоп, беря фонарь и ткнув пальцем на огарок возле гроба. – Но паршивей ли ему придется, коли тьма кругом хоть глаз выколи? – поразмыслил он. – Нет, паршивей будет, если тени начнут скакать по стенам, а он станет дрожать, что свечка вот-вот догорит.
Не тронув огарок, Яллоп вышел и запер за собой дверь.
Я как нельзя лучше понял, что должен делать, хотя внутреннее чувство восставало против этого, да и тошнота подступала к самому горлу. Вероятно, мне повезло, что времени у меня было в обрез: действовать требовалось немедля, пока не догорел огарок; к тому же я не сомневался, что, если упущу этот шанс – меня ждет гибель. В страшной спешке я принялся за попытки перевалить тело через край гроба. Бился я долго, однако без малейшего успеха: лихорадочные усилия только вконец меня изнуряли. Я заставил себя передохнуть и унять бешено колотившееся сердце, а потом решил трезво обдумать план действий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177