Странно было очутиться на поверхности земли – в совершенно другой части столицы – и увидеть залитый бледным светом край неба. Когда мы дошагали до дома и совершили положенный ритуал – избавились от своего облачения и отмылись под насосом во дворе, – я едва мог пошевелить языком от усталости и потому не задал ни одного из множества вопросов, вертевшихся у меня в голове.
Миссис Дигвид встретила меня с тревожной улыбкой:
– Ну и как?
Вместо ответа я сумел только кивнуть и выдавить на губах некое подобие улыбки.
– Молодцом, – отметил мистер Дигвид.
Гордый этим посвящением в профессионалы, я поднялся наверх и улегся рядом со спящим Джоуи. Через мгновение меня сморил глубокий сон.
Наутро, за поздним завтраком, мне удалось разговорить мистера Дигвида, и он, с небывалой для него словоохотливостью, поведал мне о своем занятии.
– Многим невдомек, – с подъемом рассуждал он, – что основные стоки тянутся на добрые две сотни миль и выпусков в реку тоже почти две сотни. И есть еще пятнадцать сотен миль туннелей окружных и частных, куда можно забраться. Хотя в иных – два фута высотой – и повернуться негде.
– А как быть с запахом? – спросил я.
– Его почти и не чуешь. Кое-кто даже считает его полезным; говорят, будто тошеры по сто лет живут. Есть, конечно, и малоприятное, вроде кровяных стоков под Ньюмаркетом или Смитфилдом. Это, правда, получше, чем сахарные заводы – сахар спускают туда паром. – Он поморщился. – И еще надо остерегаться мыльных фабрик. И всяко подальше держаться от свинцовых заводов.
Узнал я и о других опасностях: могло обрушиться перекрытие (именно от этого и пострадал Джоуи); бывало, что проваливался пол (если один туннель сооружался под другим); из-за сильного ливня неожиданно поднимался уровень воды.
– А тут еще и прилив, – добавил мистер Дигвид. – Всегда может застать врасплох. В двадцати футах от берега все заливает.
Я твердо решил не отступать. И на следующий день – вернее, на следующую ночь – мы с мистером Дигвидом отправились в поход снова. Так продолжалось все три недели, пока Джоуи выздоравливал, а я неизменно сопровождал его отца в подземных экспедициях.
С приобретением опыта я все больше начинал удивляться тому, что мог считать это занятие легким способом заработка. И на второй неделе впервые получил прямые доказательства риска, с ним связанного. В одном из боковых наклонных туннелей где-то под Блэкфрайерз под большим наносом ила угадывалась какая-то масса.
Мистер Дигвид нахмурился:
– Это, похоже, павший, как у нас говаривали в армии.
Когда мы подошли ближе, он с помощью грабелек пододвинул эту массу к нам, и мы смогли убедиться собственными глазами, что это был труп человека.
– Бедняга, – проговорил мистер Дигвид. – Надо взглянуть, узнаю ли я его в лицо. Если оно сохранилось.
Он кое-как перевернул тело и наклонил фонарь к обескровленному лицу.
– Нет. Он не из наших.
– Мы оставим его здесь? – спросил я.
– Придется. Больно долго тащить его наверх. Мы поступаем так только с членами Общества. Кое-кто и добычу у него заберет, и даже шмотье снимет, но я не таковский.
– А что с ним станется?
– Из этого туннеля есть ход в другой – без решетки возле устья, так что течение унесет его в реку. Вернее, то, что крысы от него оставят.
От этих слов меня замутило, но мистер Дигвид, ничего не заметив, продолжал:
– А там, скорее всего, труп попадется тому, кто по реке рыщет. Все стоящее ему достанется, потому и не надо покойника трогать, зачем же отбивать чужой хлеб.
– Как, по-вашему, он сюда попал?
– Должно быть, пустился на поиски без проводника. Или сам провалился, или его зашвырнули в кулверт. Всякое бывает.
Мне вспомнилась угроза Избистера швырнуть меня во Флит-Дитч, и я спросил:
– Часто вам такое встречается?
– Когда как. Взрослые – реже, обычно младенцы.
На обратном пути мы подошли к месту, где у нас над головами через каждые несколько ярдов виднелись смутные огни. Мне почудился стук лошадиных копыт и грохот карет, однако я приписал это шуму бегущей воды, но потом понял, что за этими решетками на самом деле улица, по которой движется транспорт и идут пешеходы. Удивительно было находиться здесь, всего на несколько футов ниже привычного мира, в темноте и зловонии полного опасностей подземного царства.
В этот миг послышался странный шум – глухие ритмические удары.
– Гроза! – воскликнул мистер Дигвид. – Хорошо, что мы неглубоко.
Мы поспешно выбрались наружу, и тогда он пояснил мне, что при угрозе ливня чистильщики канализации, нанимаемые приходским советом, оповещают своих собратьев, которые могут находиться под землей, звяканьем металлических крышек канализационных люков.
Мистер Дигвид сообщил мне, что тошеры и чистильщики канализации настроены к нам враждебно: они считают нас захватчиками, посягающими на их владения с целью воспользоваться чужими трудами, хотя тех мест, где мы работали, они как раз избегали, полагая их слишком опасными. Он предупредил меня, что при случайной встрече внизу на нас могут напасть. Однако среди тошеров верх брал дух братства, и наиболее опытные из них ревниво оберегали доступ в свое Общество.
Я убедился в этом спустя несколько дней, когда, продвигаясь по длинному туннелю, мы увидели далеко впереди приближавшиеся к нам огни. Мистер Дигвид успокоил меня, что это подземные старатели – такие же, как и мы. Остановившись, мы обменялись приветствиями.
– Под Феттер-лейн, в конце Флит-стрит, плохой газ, – доложил один из встречных.
– А как перекрытие под Чансери-лейн? – поинтересовался мистер Дигвид.
– Без понятия. Я туда уже которую неделю не заглядываю. После случая с Джемом обхожу стороной.
Мы двинулись дальше.
За эти недели я уяснил себе секрет подземного старательства: надо охватывать возможно большую площадь в самых многообещающих верхних туннелях; проникать в нижние сразу после отлива, когда это становилось безопасным, задерживаться там, насколько позволит осторожность. Основы данного искусства сводились к пониманию того, когда без риска можно проникнуть в различные ответвления канализационной системы; как долго оставаться там, не пренебрегая осмотрительностью; какие участки избирать как наиболее выгодные, с учетом многих факторов – часа отлива, недавней погоды, времени года. В отыскании лучших мест присутствовал и элемент соперничества, хотя, как я уже сказал, среди старателей торжествовал дух сотрудничества и взаимопомощи. Чужакам, однако, никакого содействия не оказывалось, а ввиду того, что это ремесло, сопряженное с бесчисленными опасностями, требовало немалой искушенности, профессия передавалась от отца к сыну иногда из поколения в поколение. Мистер Дигвид объяснил, что начаткам мастерства его обучил некий старик по имени Барт, которому он за много лет до того оказал какую-то услугу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177