Почему бы не назвать это место деревушкой Благоухающего риса?
— Прекрасно! — придя в восторг, захлопали в ладоши гости.
— Скотина! — обрушился отец на Баоюя. — Можно подумать, что ты изучил творения всех древних мудрецов! Знаешь наизусть древние стихи и бахвалишься перед уважаемыми господами! Да как ты смеешь! Я решил пошутить, чтобы испытать тебя, а ты принял это всерьез?
Цзя Чжэн круто повернулся и прошел в домик. За ним последовали остальные. Домик выглядел очень скромно, окна изнутри были заклеены бумагой, вдоль стен стояли деревянные скамьи. Ничто не напоминало о богатстве.
Оглядевшись, Цзя Чжэн остался доволен и вдруг в упор посмотрел на Баоюя:
— Нравится тебе здесь?
В этом вопросе гости почуяли подвох и стали подталкивать Баоюя: подумай, мол, прежде чем отвечать. Но Баоюй смело ответил:
— Это место нравится мне не меньше, чем «Торжественное явление феникса».
— Ну и тупица же ты! — возмутился Цзя Чжэн. — Тебе бы только богатство да роскошь, разве ты способен понять утонченную простоту?! А все потому, что книг не читаешь!
— Отец, ваши слова вполне справедливы, но известно ли вам, в каком значении древние употребляли слово «простота»?
Дерзость Баоюя всех привела в замешательство, но, услышав о простоте, они тут же нашлись:
— При чем здесь простота, второй господин? Вы ведь прекрасно понимаете, что простота — это творение природы, а не человека.
— В том-то и дело! — воскликнул Баоюй. — А эта деревушка создана руками человека! Она стоит не на окраине города, да и других деревень поблизости нет. Горы здесь не имеют отрогов, ручьи — источников. Не прячутся в зелени ни башня, ни храм, нет моста, по которому обычно едут в город поселяне. В общем, особого впечатления деревушка не производит. Разве может это место сравниться с теми, где мы только что были, где все созвучно природе? Правда, бамбук там растет не сам, а посажен, источники подведены, и все же это не нарушает гармонии! Еще древние говорили: «Рисуя горы, стремись к простоте, изображая пейзаж, стремись к правдивости, иначе не достигнешь совершенства…»
Не успел он договорить, как Цзя Чжэн закричал:
— Вон отсюда!
Баоюй направился было к выходу, но отец снова крикнул:
— Вернись! Будешь сочинять парную надпись! Но смотри, скажешь глупость, надаю оплеух!
Баоюй, дрожа от страха, произнес:
Все пышней разрастается зелень
в тех местах, где купанье и стирка.
Аромат облаками окутал
собирающих с грядок салат.
Цзя Чжэн сокрушенно покачал головой:
— Плохо! Очень плохо!
Покинув домик, гости пошли дальше. Они огибали горки, любовались цветниками, разглядывали камни. Миновали арку из увитых чайными розами решеток, обошли садик, усаженный гортензиями, и очутились во дворе, где росли красные розы, миновали стоявшие в ряд бананы и продолжали идти, пробираясь между деревьями. Вдруг донеслось журчание ручейка, он вытекал из каменного грота, образуя небольшое озерко, где плавали лепестки цветов. Над входом в грот свисали ползучие растения.
— Что за прелесть! — вскричали гости.
— А для этого места какое вы предложили бы название, господа? — спросил Цзя Чжэн.
— Здесь и придумывать нечего, «Улинский источник», — ответили все в один голос.
— Название избитое, да и по существу не подходит, — возразил Цзя Чжэн.
— Ну, а если «Убежище жителей Циньского царства»?
— Это выражение здесь вообще ни при чем, — не вытерпел Баоюй. — Оно означает: «скрываться от смуты». Лучше уж «Отмель осоки и заводь цветов».
— Глупости! — резко оборвал сына отец и обратился к Цзя Чжэню: — А лодки здесь есть? — Ему захотелось побывать в гроте.
— Должны быть четыре лодки для сбора лотосов, — ответил Цзя Чжэнь. — И одна с помостом, для прогулок, но они еще не готовы.
— Жаль, что не удастся побывать в гроте! — произнес Цзя Чжэн.
— Туда можно пройти через горку, по узкой извилистой тропинке, — сказал Цзя Чжэнь и стал подниматься наверх, остальные — за ним, хватаясь за кусты и лианы. Когда добрались до вершины и глянули вниз, на озерко, воды не увидели — поверхность была сплошь усеяна лепестками, ручеек же, бежавший между камней, казался прозрачным и чистым. На берегу озерка, над самой водой, склонились плакучие ивы, росли абрикосы и персики, всюду царили чистота и порядок. Между ивами виднелся деревянный арочный мостик с красными перилами, от мостика в разные стороны разбегались тропинки, чуть поодаль стоял чистенький домик под черепичной крышей, обнесенный кирпичной стеной, утопавшей в цветах. Отроги главной горки доходили до самой стены и проникали во двор.
— Чтобы выстроить дом в таком месте, надо быть начисто лишенным вкуса! — недовольно заметил Цзя Чжэн.
Возле дома, как только вошли в ворота, неожиданно увидели изящную горку из самых разнообразных камней причудливой формы; эта горка заслоняла собой скрытые в глубине двора строения. Ни деревьев, ни цветов не было, зато росли различные травы: диковинные лианы и плющ свешивались с горки, пробивались между камней, обвивали колонны строений, опутывали ступени крыльца, ползли по крыше, изумрудными гирляндами колыхались в воздухе, переплетаясь между собой подобно золотым шнурам; некоторые цвели, и цветы их напоминали не то киноварь, не то коричник и так благоухали, что аромата прочих цветов совсем не чувствовалось.
— Ого, интересно! — воскликнул Цзя Чжэн. — Что это за растения?
Ему пояснили, что это плющ и лианы.
— Разве они так чудесно пахнут? — удивился Цзя Чжэн.
— Нет, конечно, — снова вмешался Баоюй. — Среди этих растений есть, конечно, плющ и лианы, но аромат исходит от поллии и душистой лигулярии. А это, вероятно, гардения, а то — золотистая пуэрария. Вот эта трава называется зверобой, а там растет душистая яшмовая лиана. Красные цветы — это пурпурная рута, синие — ирис. Мне кажется, здесь собраны все удивительные травы, упоминавшиеся в «Лисао», а среди них, кажется, мята, имбирь, шелковый шнур и фиолетовый бархат. Есть еще каменный парус, прозрачная сосна, камыш фулю — они встречаются у Цзо Тайчуна в его «Оде о столице княжества У». А зеленые ростки, красный перец и изящный лотос, которые я вижу здесь, можно найти в «Оде о столице княжества Шу». Но они созданы в незапамятные времена, старые названия забыты, и эти растения теперь называют по-другому, в зависимости от их формы…
— Тебя не спрашивают, — одернул сына Цзя Чжэн.
Баоюй сразу умолк и попятился.
Цзя Чжэн огляделся и пошел к крытым галереям по обе стороны домика. Сам домик состоял из пяти комнат, там были террасы и навесы из циновок; искусно выкрашенные стены и затянутые тонким зеленым шелком окна придавали ему скромный и строгий вид.
— Что может быть приятнее, чем готовить чай на этих террасах и играть на цине, — со вздохом произнес Цзя Чжэн, — здесь даже благовония не нужны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
— Прекрасно! — придя в восторг, захлопали в ладоши гости.
— Скотина! — обрушился отец на Баоюя. — Можно подумать, что ты изучил творения всех древних мудрецов! Знаешь наизусть древние стихи и бахвалишься перед уважаемыми господами! Да как ты смеешь! Я решил пошутить, чтобы испытать тебя, а ты принял это всерьез?
Цзя Чжэн круто повернулся и прошел в домик. За ним последовали остальные. Домик выглядел очень скромно, окна изнутри были заклеены бумагой, вдоль стен стояли деревянные скамьи. Ничто не напоминало о богатстве.
Оглядевшись, Цзя Чжэн остался доволен и вдруг в упор посмотрел на Баоюя:
— Нравится тебе здесь?
В этом вопросе гости почуяли подвох и стали подталкивать Баоюя: подумай, мол, прежде чем отвечать. Но Баоюй смело ответил:
— Это место нравится мне не меньше, чем «Торжественное явление феникса».
— Ну и тупица же ты! — возмутился Цзя Чжэн. — Тебе бы только богатство да роскошь, разве ты способен понять утонченную простоту?! А все потому, что книг не читаешь!
— Отец, ваши слова вполне справедливы, но известно ли вам, в каком значении древние употребляли слово «простота»?
Дерзость Баоюя всех привела в замешательство, но, услышав о простоте, они тут же нашлись:
— При чем здесь простота, второй господин? Вы ведь прекрасно понимаете, что простота — это творение природы, а не человека.
— В том-то и дело! — воскликнул Баоюй. — А эта деревушка создана руками человека! Она стоит не на окраине города, да и других деревень поблизости нет. Горы здесь не имеют отрогов, ручьи — источников. Не прячутся в зелени ни башня, ни храм, нет моста, по которому обычно едут в город поселяне. В общем, особого впечатления деревушка не производит. Разве может это место сравниться с теми, где мы только что были, где все созвучно природе? Правда, бамбук там растет не сам, а посажен, источники подведены, и все же это не нарушает гармонии! Еще древние говорили: «Рисуя горы, стремись к простоте, изображая пейзаж, стремись к правдивости, иначе не достигнешь совершенства…»
Не успел он договорить, как Цзя Чжэн закричал:
— Вон отсюда!
Баоюй направился было к выходу, но отец снова крикнул:
— Вернись! Будешь сочинять парную надпись! Но смотри, скажешь глупость, надаю оплеух!
Баоюй, дрожа от страха, произнес:
Все пышней разрастается зелень
в тех местах, где купанье и стирка.
Аромат облаками окутал
собирающих с грядок салат.
Цзя Чжэн сокрушенно покачал головой:
— Плохо! Очень плохо!
Покинув домик, гости пошли дальше. Они огибали горки, любовались цветниками, разглядывали камни. Миновали арку из увитых чайными розами решеток, обошли садик, усаженный гортензиями, и очутились во дворе, где росли красные розы, миновали стоявшие в ряд бананы и продолжали идти, пробираясь между деревьями. Вдруг донеслось журчание ручейка, он вытекал из каменного грота, образуя небольшое озерко, где плавали лепестки цветов. Над входом в грот свисали ползучие растения.
— Что за прелесть! — вскричали гости.
— А для этого места какое вы предложили бы название, господа? — спросил Цзя Чжэн.
— Здесь и придумывать нечего, «Улинский источник», — ответили все в один голос.
— Название избитое, да и по существу не подходит, — возразил Цзя Чжэн.
— Ну, а если «Убежище жителей Циньского царства»?
— Это выражение здесь вообще ни при чем, — не вытерпел Баоюй. — Оно означает: «скрываться от смуты». Лучше уж «Отмель осоки и заводь цветов».
— Глупости! — резко оборвал сына отец и обратился к Цзя Чжэню: — А лодки здесь есть? — Ему захотелось побывать в гроте.
— Должны быть четыре лодки для сбора лотосов, — ответил Цзя Чжэнь. — И одна с помостом, для прогулок, но они еще не готовы.
— Жаль, что не удастся побывать в гроте! — произнес Цзя Чжэн.
— Туда можно пройти через горку, по узкой извилистой тропинке, — сказал Цзя Чжэнь и стал подниматься наверх, остальные — за ним, хватаясь за кусты и лианы. Когда добрались до вершины и глянули вниз, на озерко, воды не увидели — поверхность была сплошь усеяна лепестками, ручеек же, бежавший между камней, казался прозрачным и чистым. На берегу озерка, над самой водой, склонились плакучие ивы, росли абрикосы и персики, всюду царили чистота и порядок. Между ивами виднелся деревянный арочный мостик с красными перилами, от мостика в разные стороны разбегались тропинки, чуть поодаль стоял чистенький домик под черепичной крышей, обнесенный кирпичной стеной, утопавшей в цветах. Отроги главной горки доходили до самой стены и проникали во двор.
— Чтобы выстроить дом в таком месте, надо быть начисто лишенным вкуса! — недовольно заметил Цзя Чжэн.
Возле дома, как только вошли в ворота, неожиданно увидели изящную горку из самых разнообразных камней причудливой формы; эта горка заслоняла собой скрытые в глубине двора строения. Ни деревьев, ни цветов не было, зато росли различные травы: диковинные лианы и плющ свешивались с горки, пробивались между камней, обвивали колонны строений, опутывали ступени крыльца, ползли по крыше, изумрудными гирляндами колыхались в воздухе, переплетаясь между собой подобно золотым шнурам; некоторые цвели, и цветы их напоминали не то киноварь, не то коричник и так благоухали, что аромата прочих цветов совсем не чувствовалось.
— Ого, интересно! — воскликнул Цзя Чжэн. — Что это за растения?
Ему пояснили, что это плющ и лианы.
— Разве они так чудесно пахнут? — удивился Цзя Чжэн.
— Нет, конечно, — снова вмешался Баоюй. — Среди этих растений есть, конечно, плющ и лианы, но аромат исходит от поллии и душистой лигулярии. А это, вероятно, гардения, а то — золотистая пуэрария. Вот эта трава называется зверобой, а там растет душистая яшмовая лиана. Красные цветы — это пурпурная рута, синие — ирис. Мне кажется, здесь собраны все удивительные травы, упоминавшиеся в «Лисао», а среди них, кажется, мята, имбирь, шелковый шнур и фиолетовый бархат. Есть еще каменный парус, прозрачная сосна, камыш фулю — они встречаются у Цзо Тайчуна в его «Оде о столице княжества У». А зеленые ростки, красный перец и изящный лотос, которые я вижу здесь, можно найти в «Оде о столице княжества Шу». Но они созданы в незапамятные времена, старые названия забыты, и эти растения теперь называют по-другому, в зависимости от их формы…
— Тебя не спрашивают, — одернул сына Цзя Чжэн.
Баоюй сразу умолк и попятился.
Цзя Чжэн огляделся и пошел к крытым галереям по обе стороны домика. Сам домик состоял из пяти комнат, там были террасы и навесы из циновок; искусно выкрашенные стены и затянутые тонким зеленым шелком окна придавали ему скромный и строгий вид.
— Что может быть приятнее, чем готовить чай на этих террасах и играть на цине, — со вздохом произнес Цзя Чжэн, — здесь даже благовония не нужны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158