Разрешаешь служанкам перечить мне! Выгнать хочешь?
Мамка Ли заплакала. Но в этот момент вошли Баочай и Дайюй и принялись ее уговаривать:
— Тетушка, будьте великодушнее к ним!
Мамка Ли стала жаловаться, что ее обидели, не преминув упомянуть о том, как она накануне выпила молоко и как из-за чашки чая выгнали Цяньсюэ.
Фэнцзе, которая в это время в верхней комнате подсчитывала доходы и расходы, услышав шум, сразу сообразила, что это опять ворчит мамка Ли. Она проигралась сегодня и теперь ищет, на ком бы сорвать досаду, вот и принялась распекать служанок Баоюя.
Фэнцзе пошла в комнату Баоюя, взяла мамку Ли за руку и сказала:
— Не сердитесь, нянюшка! После большого праздника старая госпожа еще не совсем пришла в себя! Вы человек пожилой, не пристало вам ругаться с девчонками вместо того, чтобы их наставлять! Неужели вы хотите рассердить старую госпожу? Скажите, кто вас обидел, и я накажу обидчика. А сейчас пойдемте ко мне: я угощу вас жареным фазаном, выпьем винца.
Она увела за собой мамку Ли, на ходу приказывая Фэнъэр:
— Возьми нянину палку и подай платок, чтобы вытереть слезы.
Мамка Ли, не чуя под собой ног, причитая, поспешила за Фэнцзе.
— На что мне моя старая жизнь! Пусть я погорячилась, нарушила правила приличия, поскандалила, пусть меня назовут бессовестной, все равно это лучше, чем быть козлом отпущения у этих потаскушек.
Баочай и Дайюй были очень довольны таким оборотом дела, захлопали в ладоши и закричали:
— Спасибо Фэнцзе, что налетела, как ветер, и увела старуху!
Баоюй покачал головой и вздохнул:
— Никак не пойму, зачем обижать слабых! Кто-то из девушек ее обидел, а она всю вину свалила на Сижэнь!
Не успел он договорить, как Цинвэнь, стоявшая рядом, выпалила:
— Мы что, сумасшедшие ее обижать?! Кто обидел, пусть отвечает! А других впутывать нечего!
Сижэнь, чуть не плача, обратилась к Баоюю:
— Это из-за меня твою кормилицу обидели, а ты сейчас других обидел! Мало тебе, что я расстроена?
Баоюй, видя, что Сижэнь нездорова и к тому же огорчена, смягчился и стал ее уговаривать отдохнуть и поспать. Когда же заметил, что у Сижэнь сильный жар, не захотел уходить, а прилег рядом и сказал ласково:
— Лечись и не думай о пустяках!
— А я и не думаю, — с холодной усмешкой возразила Сижэнь, — иначе минуты не смогла бы прожить в вашем доме! Ведь здесь что ни день, то скандал! Но если ты из-за меня будешь других обижать, мне это припомнят, стоит лишь провиниться, и все хорошее, что я сделала, обернется злом для меня!
Из глаз ее полились слезы, но она заставила себя успокоиться, не желая волновать Баоюя.
Вскоре служанка, выполнявшая разные поручения, принесла лекарство второго настоя. Так как Сижэнь уже пропотела, Баоюй не велел ей вставать, а сам подал лекарство, после чего приказал служанкам постелить ей на кане.
Сижэнь сказала Баоюю:
— Тебе пора обедать. А не хочешь — все равно пойди к бабушке, посиди с ней, поиграй с барышнями, а потом вернешься. Мне хочется побыть одной.
Сижэнь вынула из волос шпильки, сняла кольца и легла. Лишь после этого Баоюй встал и отправился в покои матушки Цзя.
После обеда матушка Цзя села играть в кости с несколькими старыми мамками и няньками, а Баоюй, ни на минуту не забывавший о Сижэнь, возвратился к себе. Сижэнь спала глубоким сном. Ему тоже захотелось спать, но время было раннее, и он не лег.
Служанки Цинвэнь, Цися, Цювэнь и Бихэнь отправились поразвлечься к Юаньян и Хупо. В передней сидела одна Шэюэ. От нечего делать она бросала игральные кости. Баоюй с улыбкой спросил:
— Почему ты не пошла с ними?
— Денег нет, — ответила Шэюэ.
— Под кроватью лежит целая куча денег, — сказал Баоюй, — неужели тебе мало?
— Все уйдут веселиться, а кто будет присматривать за комнатами? Сижэнь заболела. А в доме горят лампы, топятся печи. Старые служанки за день и без того сбились с ног, пусть отдохнут. Девочки тоже устали, им надо немного развлечься. А я тут посижу.
Баоюй подумал, что девушка эта очень напоминает Сижэнь, и улыбнулся:
— Можешь идти, я здесь побуду!
— Тогда мне тем более надо остаться, — возразила Шэюэ. — А чем плохо, если мы посидим и поговорим?
— О чем? — спросил Баоюй. — По-моему, это неинтересно! Да, кстати, ты утром жаловалась, что у тебя голова чешется. Все равно делать нечего, давай расчешу тебе волосы.
— Что ж, давай, — согласилась Шэюэ.
Она принесла шкатулку с туалетными принадлежностями, зеркало, вынула шпильки и распустила волосы. Баоюй взял гребень и начал расчесывать. Но едва он успел два-три раза провести гребнем, как на пороге появилась запыхавшаяся Цинвэнь — она прибежала за деньгами. Увидев Шэюэ и Баоюя, Цинвэнь усмехнулась:
— Ах, вот оно что! Кубками обменяться не успели, а уже до волос добрались!
— Иди, я и тебя причешу! — со смехом сказал Баоюй.
— Я недостойна такой великой чести! — съязвила Цинвэнь.
Она схватила деньги и выбежала из комнаты.
Шэюэ сидела у зеркала, Баоюй стоял у нее за спиной, и оба в зеркале улыбались друг другу.
— Во всем доме она самая болтливая, — заметил Баоюй.
Шэюэ жестом остановила его. В этот момент из-за дверной занавески с шумом вбежала Цинвэнь.
— Это я болтливая? Ну-ка, давай объяснимся!
— Иди своей дорогой, — со смехом сказала Шэюэ. — Чего привязалась?
— Защищаешь его! — рассмеялась Цинвэнь. — Вы меня не морочьте! Думаете, я ничего не понимаю? Погодите, вот отыграюсь, потом с вами счеты сведу!
С этими словами она убежала.
Баоюй расчесал Шэюэ волосы и приказал постелить ему, чтобы не тревожить Сижэнь. Ночью ничего примечательного не случилось.
На следующее утро Сижэнь почувствовала себя лучше и съела немного рисового отвара. Лишь тогда Баоюй успокоился и после завтрака отправился навестить тетушку Сюэ.
Наступил первый месяц. Время, когда занятия в школе прекращаются, женщины перестают заниматься вышиванием и делать всем совершенно нечего. И вот в эту пору Цзя Хуаню захотелось развлечься. Выйдя как-то из дому, он увидел Баочай, Сянлин и Инъэр, которые играли в облавные шашки, и решил тоже сыграть.
Баочай всегда хорошо относилась к Цзя Хуаню, как и к Баоюю, и уступила ему свое место. Каждый ставил по десять монет.
Первую партию Цзя Хуань выиграл и был очень доволен. Но, проиграв затем несколько партий подряд, стал горячиться. В последней партии пришла его очередь метать кости. Чтобы выиграть, надо было набрать не меньше шести очков. Цзя Хуань в сердцах швырнул кости на стол. Одна легла тут же, на ней было два очка, другая откатилась в сторону.
— Одно очко! Одно! — крикнула Инъэр, захлопав в ладоши.
Цзя Хуань вытаращил глаза и заорал:
— Шесть! Семь! Восемь!
Но кость вдруг повернулась кверху единицей и остановилась. Цзя Хуань схватил ее и потянулся за деньгами, заявив, что было четыре очка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
Мамка Ли заплакала. Но в этот момент вошли Баочай и Дайюй и принялись ее уговаривать:
— Тетушка, будьте великодушнее к ним!
Мамка Ли стала жаловаться, что ее обидели, не преминув упомянуть о том, как она накануне выпила молоко и как из-за чашки чая выгнали Цяньсюэ.
Фэнцзе, которая в это время в верхней комнате подсчитывала доходы и расходы, услышав шум, сразу сообразила, что это опять ворчит мамка Ли. Она проигралась сегодня и теперь ищет, на ком бы сорвать досаду, вот и принялась распекать служанок Баоюя.
Фэнцзе пошла в комнату Баоюя, взяла мамку Ли за руку и сказала:
— Не сердитесь, нянюшка! После большого праздника старая госпожа еще не совсем пришла в себя! Вы человек пожилой, не пристало вам ругаться с девчонками вместо того, чтобы их наставлять! Неужели вы хотите рассердить старую госпожу? Скажите, кто вас обидел, и я накажу обидчика. А сейчас пойдемте ко мне: я угощу вас жареным фазаном, выпьем винца.
Она увела за собой мамку Ли, на ходу приказывая Фэнъэр:
— Возьми нянину палку и подай платок, чтобы вытереть слезы.
Мамка Ли, не чуя под собой ног, причитая, поспешила за Фэнцзе.
— На что мне моя старая жизнь! Пусть я погорячилась, нарушила правила приличия, поскандалила, пусть меня назовут бессовестной, все равно это лучше, чем быть козлом отпущения у этих потаскушек.
Баочай и Дайюй были очень довольны таким оборотом дела, захлопали в ладоши и закричали:
— Спасибо Фэнцзе, что налетела, как ветер, и увела старуху!
Баоюй покачал головой и вздохнул:
— Никак не пойму, зачем обижать слабых! Кто-то из девушек ее обидел, а она всю вину свалила на Сижэнь!
Не успел он договорить, как Цинвэнь, стоявшая рядом, выпалила:
— Мы что, сумасшедшие ее обижать?! Кто обидел, пусть отвечает! А других впутывать нечего!
Сижэнь, чуть не плача, обратилась к Баоюю:
— Это из-за меня твою кормилицу обидели, а ты сейчас других обидел! Мало тебе, что я расстроена?
Баоюй, видя, что Сижэнь нездорова и к тому же огорчена, смягчился и стал ее уговаривать отдохнуть и поспать. Когда же заметил, что у Сижэнь сильный жар, не захотел уходить, а прилег рядом и сказал ласково:
— Лечись и не думай о пустяках!
— А я и не думаю, — с холодной усмешкой возразила Сижэнь, — иначе минуты не смогла бы прожить в вашем доме! Ведь здесь что ни день, то скандал! Но если ты из-за меня будешь других обижать, мне это припомнят, стоит лишь провиниться, и все хорошее, что я сделала, обернется злом для меня!
Из глаз ее полились слезы, но она заставила себя успокоиться, не желая волновать Баоюя.
Вскоре служанка, выполнявшая разные поручения, принесла лекарство второго настоя. Так как Сижэнь уже пропотела, Баоюй не велел ей вставать, а сам подал лекарство, после чего приказал служанкам постелить ей на кане.
Сижэнь сказала Баоюю:
— Тебе пора обедать. А не хочешь — все равно пойди к бабушке, посиди с ней, поиграй с барышнями, а потом вернешься. Мне хочется побыть одной.
Сижэнь вынула из волос шпильки, сняла кольца и легла. Лишь после этого Баоюй встал и отправился в покои матушки Цзя.
После обеда матушка Цзя села играть в кости с несколькими старыми мамками и няньками, а Баоюй, ни на минуту не забывавший о Сижэнь, возвратился к себе. Сижэнь спала глубоким сном. Ему тоже захотелось спать, но время было раннее, и он не лег.
Служанки Цинвэнь, Цися, Цювэнь и Бихэнь отправились поразвлечься к Юаньян и Хупо. В передней сидела одна Шэюэ. От нечего делать она бросала игральные кости. Баоюй с улыбкой спросил:
— Почему ты не пошла с ними?
— Денег нет, — ответила Шэюэ.
— Под кроватью лежит целая куча денег, — сказал Баоюй, — неужели тебе мало?
— Все уйдут веселиться, а кто будет присматривать за комнатами? Сижэнь заболела. А в доме горят лампы, топятся печи. Старые служанки за день и без того сбились с ног, пусть отдохнут. Девочки тоже устали, им надо немного развлечься. А я тут посижу.
Баоюй подумал, что девушка эта очень напоминает Сижэнь, и улыбнулся:
— Можешь идти, я здесь побуду!
— Тогда мне тем более надо остаться, — возразила Шэюэ. — А чем плохо, если мы посидим и поговорим?
— О чем? — спросил Баоюй. — По-моему, это неинтересно! Да, кстати, ты утром жаловалась, что у тебя голова чешется. Все равно делать нечего, давай расчешу тебе волосы.
— Что ж, давай, — согласилась Шэюэ.
Она принесла шкатулку с туалетными принадлежностями, зеркало, вынула шпильки и распустила волосы. Баоюй взял гребень и начал расчесывать. Но едва он успел два-три раза провести гребнем, как на пороге появилась запыхавшаяся Цинвэнь — она прибежала за деньгами. Увидев Шэюэ и Баоюя, Цинвэнь усмехнулась:
— Ах, вот оно что! Кубками обменяться не успели, а уже до волос добрались!
— Иди, я и тебя причешу! — со смехом сказал Баоюй.
— Я недостойна такой великой чести! — съязвила Цинвэнь.
Она схватила деньги и выбежала из комнаты.
Шэюэ сидела у зеркала, Баоюй стоял у нее за спиной, и оба в зеркале улыбались друг другу.
— Во всем доме она самая болтливая, — заметил Баоюй.
Шэюэ жестом остановила его. В этот момент из-за дверной занавески с шумом вбежала Цинвэнь.
— Это я болтливая? Ну-ка, давай объяснимся!
— Иди своей дорогой, — со смехом сказала Шэюэ. — Чего привязалась?
— Защищаешь его! — рассмеялась Цинвэнь. — Вы меня не морочьте! Думаете, я ничего не понимаю? Погодите, вот отыграюсь, потом с вами счеты сведу!
С этими словами она убежала.
Баоюй расчесал Шэюэ волосы и приказал постелить ему, чтобы не тревожить Сижэнь. Ночью ничего примечательного не случилось.
На следующее утро Сижэнь почувствовала себя лучше и съела немного рисового отвара. Лишь тогда Баоюй успокоился и после завтрака отправился навестить тетушку Сюэ.
Наступил первый месяц. Время, когда занятия в школе прекращаются, женщины перестают заниматься вышиванием и делать всем совершенно нечего. И вот в эту пору Цзя Хуаню захотелось развлечься. Выйдя как-то из дому, он увидел Баочай, Сянлин и Инъэр, которые играли в облавные шашки, и решил тоже сыграть.
Баочай всегда хорошо относилась к Цзя Хуаню, как и к Баоюю, и уступила ему свое место. Каждый ставил по десять монет.
Первую партию Цзя Хуань выиграл и был очень доволен. Но, проиграв затем несколько партий подряд, стал горячиться. В последней партии пришла его очередь метать кости. Чтобы выиграть, надо было набрать не меньше шести очков. Цзя Хуань в сердцах швырнул кости на стол. Одна легла тут же, на ней было два очка, другая откатилась в сторону.
— Одно очко! Одно! — крикнула Инъэр, захлопав в ладоши.
Цзя Хуань вытаращил глаза и заорал:
— Шесть! Семь! Восемь!
Но кость вдруг повернулась кверху единицей и остановилась. Цзя Хуань схватил ее и потянулся за деньгами, заявив, что было четыре очка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158