Взгляните. Я перезвоню через четыре часа.
Когда он позвонил, Петровский был в подавленном настроении.
– Четыре лагеря кажутся пустыми. В его личном лагере, к северо-востоку отсюда, царит оживление, как в муравейнике. Заправляются сотни – грузовиков. Кажется, он собрал все свои силы в одном месте.
– Зачем он это сделал, генерал?
– Может, вы скажете?
– Не знаю. Но мне это не нравится. Это пахнет ночными учениями.
– В Новый год? Не говорите ерунду. Все русские под Новый год напиваются.
– Именно так я и думаю. Все до единого солдаты в Москве будут пьяны к полуночи. Если только они не получат приказа не пить. Непопулярный приказ, но, как я уже сказал, будут и другие встречи Нового года. Вы знаете командира полка ОМОНа?
– Конечно. Генерал Козловский.
– А начальника президентской службы безопасности?
– Да, генерал Корин.
– Они оба сейчас дома, с семьями?
– Полагаю, что так.
– Послушайте, поговорим как мужчина с мужчиной. Если произойдет худшее, если Комаров все-таки победит, что будет с вами, вашей женой и Татьяной? Неужели они не стоят одной бессонной ночи? Нескольких телефонных звонков?
Положив трубку, Джейсон Монк взял карту Москвы и Подмосковья. Его палец остановился на участке на северо-востоке от столицы. Здесь, как сказал Петровский, надо искать главную базу СПС и «черной гвардии».
С северо– востока шло Ярославское шоссе, переходящее в проспект Мира. Это была главная артерия города, и она проходила рядом с телевизионным комплексом Останкино. Монк снова взялся за телефон.
– Умар, друг мой, прошу тебя о последней услуге. Да, клянусь, что последней. Машину с телефоном и номер твоего мобильного на сегодняшнюю ночь… Нет, мне не нужны Магомед и телохранители. Это испортит им новогодний праздник. Только машина и телефон. О, и еще ручное оружие. Если это не доставит лишних хлопот.
Он услышал в трубке смех.
– Какой именно марки? Вот. есть…
Монк вспомнил замок Форбс.
– Ты не мог бы достать швейцарский «зауэр»? Пожалуйста…
Глава 20
На расстоянии двух часовых поясов к западу от Москвы погода была совершенно другой, небо – ярко-голубым, а температура – всего лишь два градуса ниже нуля, и Механик тихонько пробирался сквозь лес к загородному дому.
Он, как всегда, тщательно подготовился к путешествию через Европу и не встретил на пути никаких препятствий. Он предпочел путешествовать на машине. Оружие и авиалайнеры плохо сочетаются, а в машине есть много тайников.
В Белоруссии и Польше его «вольво» с московскими номерами не привлекла к себе внимания, а в его документах говорилось, что он обычный русский бизнесмен, направляющийся на конференцию в Германию. Обыск его машины не опроверг этого.
В Германии, где неплохо обосновалась русская мафия, он поменял «вольво» на «мерседес» с германскими номерами и, перед тем как продолжить путь, свободно приобрел охотничье ружье с оптическим прицелом. По новым правилам Европейского Сообщества границы практически не существовало, и он пересек ее в колонне других автомобилей, которым таможенник устало махнул рукой.
Он приобрел крупномасштабную дорожную карту нужного ему района, нашел ближайшую к объекту деревню и затем само имение. Проезжая через деревню, он следил за дорожными указателями, приведшими его к въезду в короткую подъездную аллею, заметил надпись, подтверждающую, что адрес правильный, и поехал дальше.
Проведя почти всю ночь в мотеле, в пятидесяти милях от имения, он выехал перед рассветом и, оставив машину в двух милях от дома, остальную часть пути прошел через лес, выйдя на опушку позади него. Когда поднялось тусклое зимнее солнце, он устроился, прижавшись к стволу, на крепком суку большого бука и приготовился ждать. С этой позиции он мог видеть дом и двор в трехстах метрах от него, оставаясь сам невидимым за стволом дерева.
Ландшафт начал оживать, мимо прошествовал фазан, всего в нескольких метрах от Механика, сердито посмотрел на него и поспешно удалился. Две серенькие белки играли в ветвях у него над головой.
В девять часов во двор вышел человек. Механик поднял бинокль и слегка поправил фокус так, что казалось, человек находится всего в десятке футов от него. Это оказался не объект; слуга набрал корзину дров в сарае у ограды и вернулся в дом.
По одну сторону двора располагались конюшни. Два стойла были заняты. Через открытую верхнюю половинку двери выглядывали две большие лошадиные головы, гнедая и рыжая. В десять часов их ожидание было вознаграждено: вышла девушка и принесла им свежего сена. Затем она вернулась в дом.
Около полудня появился старый мужчина; перейдя двор, он потрепал лошадей по морде. Механик разглядывал его лицо в бинокль, сравнивая с лежащей рядом фотографией. Все правильно.
Он поднял охотничье ружье, посмотрел через прицел. Окуляр заполнил твидовый пиджак. Человек стоял лицом к лошадям и спиной к холмам. Предохранитель снят. Теперь спокойно. нажимай не спеша.
Эхо выстрела разнеслось по долине. Во дворе человека в твидовом пиджаке словно вдавило в дверь конюшни. Отверстие в спине на уровне сердца не было заметно на фоне твида, а выходное отверстие оказалось прижатым к белой двери. Его колени подогнулись, и тело сползло вниз, оставляя кровавый след. Второй выстрел снес половину головы.
Механик распрямился, сунул ружье в чехол и, перекинув его через плечо, побежал. Он бежал быстро, потому что хорошо запомнил дорогу к своей машине, когда шел по ней шесть часов назад.
Два выстрела, раздавшиеся зимним утром в сельской местности, не вызовут особого удивления. Наверное, какой-нибудь фермер стреляет в кролика или ворону. Потом кто-нибудь выглянет из окна и выбежит во двор. Будут крики, отчаяние, попытки оживить тело – все пустая трата времени. Затем кто-то побежит в дом, вызовет по телефону полицию, последуют путаные объяснения, нудные полицейские вопросы. Затем приедет полицейская машина, и, наконец, может быть, перекроют дороги.
Но слишком поздно. Пятнадцать минут спустя он добрался до машины, а через двадцать уже мчался по дороге. Через двадцать пять минут после выстрелов он был уже на шоссе, влившись в поток сотен других машин. К этому времени местный полицейский снимет показания и по радио попросит прислать детективов.
Спустя шестьдесят минут после выстрелов Механик перебросил чехол с ружьем через парапет моста, выбранного им заранее, и смотрел, как он исчезает в черной воде. Затем он отправился в долгую дорогу домой.
Первые огни автомобильных фар появились вскоре после семи вечера; они медленно двигались в темноте в направлении ярко освещенных зданий, составляющих Останкинский телецентр. Джейсон Монк сидел за рулем своей машины с работающим двигателем, чтобы не замерзнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Когда он позвонил, Петровский был в подавленном настроении.
– Четыре лагеря кажутся пустыми. В его личном лагере, к северо-востоку отсюда, царит оживление, как в муравейнике. Заправляются сотни – грузовиков. Кажется, он собрал все свои силы в одном месте.
– Зачем он это сделал, генерал?
– Может, вы скажете?
– Не знаю. Но мне это не нравится. Это пахнет ночными учениями.
– В Новый год? Не говорите ерунду. Все русские под Новый год напиваются.
– Именно так я и думаю. Все до единого солдаты в Москве будут пьяны к полуночи. Если только они не получат приказа не пить. Непопулярный приказ, но, как я уже сказал, будут и другие встречи Нового года. Вы знаете командира полка ОМОНа?
– Конечно. Генерал Козловский.
– А начальника президентской службы безопасности?
– Да, генерал Корин.
– Они оба сейчас дома, с семьями?
– Полагаю, что так.
– Послушайте, поговорим как мужчина с мужчиной. Если произойдет худшее, если Комаров все-таки победит, что будет с вами, вашей женой и Татьяной? Неужели они не стоят одной бессонной ночи? Нескольких телефонных звонков?
Положив трубку, Джейсон Монк взял карту Москвы и Подмосковья. Его палец остановился на участке на северо-востоке от столицы. Здесь, как сказал Петровский, надо искать главную базу СПС и «черной гвардии».
С северо– востока шло Ярославское шоссе, переходящее в проспект Мира. Это была главная артерия города, и она проходила рядом с телевизионным комплексом Останкино. Монк снова взялся за телефон.
– Умар, друг мой, прошу тебя о последней услуге. Да, клянусь, что последней. Машину с телефоном и номер твоего мобильного на сегодняшнюю ночь… Нет, мне не нужны Магомед и телохранители. Это испортит им новогодний праздник. Только машина и телефон. О, и еще ручное оружие. Если это не доставит лишних хлопот.
Он услышал в трубке смех.
– Какой именно марки? Вот. есть…
Монк вспомнил замок Форбс.
– Ты не мог бы достать швейцарский «зауэр»? Пожалуйста…
Глава 20
На расстоянии двух часовых поясов к западу от Москвы погода была совершенно другой, небо – ярко-голубым, а температура – всего лишь два градуса ниже нуля, и Механик тихонько пробирался сквозь лес к загородному дому.
Он, как всегда, тщательно подготовился к путешествию через Европу и не встретил на пути никаких препятствий. Он предпочел путешествовать на машине. Оружие и авиалайнеры плохо сочетаются, а в машине есть много тайников.
В Белоруссии и Польше его «вольво» с московскими номерами не привлекла к себе внимания, а в его документах говорилось, что он обычный русский бизнесмен, направляющийся на конференцию в Германию. Обыск его машины не опроверг этого.
В Германии, где неплохо обосновалась русская мафия, он поменял «вольво» на «мерседес» с германскими номерами и, перед тем как продолжить путь, свободно приобрел охотничье ружье с оптическим прицелом. По новым правилам Европейского Сообщества границы практически не существовало, и он пересек ее в колонне других автомобилей, которым таможенник устало махнул рукой.
Он приобрел крупномасштабную дорожную карту нужного ему района, нашел ближайшую к объекту деревню и затем само имение. Проезжая через деревню, он следил за дорожными указателями, приведшими его к въезду в короткую подъездную аллею, заметил надпись, подтверждающую, что адрес правильный, и поехал дальше.
Проведя почти всю ночь в мотеле, в пятидесяти милях от имения, он выехал перед рассветом и, оставив машину в двух милях от дома, остальную часть пути прошел через лес, выйдя на опушку позади него. Когда поднялось тусклое зимнее солнце, он устроился, прижавшись к стволу, на крепком суку большого бука и приготовился ждать. С этой позиции он мог видеть дом и двор в трехстах метрах от него, оставаясь сам невидимым за стволом дерева.
Ландшафт начал оживать, мимо прошествовал фазан, всего в нескольких метрах от Механика, сердито посмотрел на него и поспешно удалился. Две серенькие белки играли в ветвях у него над головой.
В девять часов во двор вышел человек. Механик поднял бинокль и слегка поправил фокус так, что казалось, человек находится всего в десятке футов от него. Это оказался не объект; слуга набрал корзину дров в сарае у ограды и вернулся в дом.
По одну сторону двора располагались конюшни. Два стойла были заняты. Через открытую верхнюю половинку двери выглядывали две большие лошадиные головы, гнедая и рыжая. В десять часов их ожидание было вознаграждено: вышла девушка и принесла им свежего сена. Затем она вернулась в дом.
Около полудня появился старый мужчина; перейдя двор, он потрепал лошадей по морде. Механик разглядывал его лицо в бинокль, сравнивая с лежащей рядом фотографией. Все правильно.
Он поднял охотничье ружье, посмотрел через прицел. Окуляр заполнил твидовый пиджак. Человек стоял лицом к лошадям и спиной к холмам. Предохранитель снят. Теперь спокойно. нажимай не спеша.
Эхо выстрела разнеслось по долине. Во дворе человека в твидовом пиджаке словно вдавило в дверь конюшни. Отверстие в спине на уровне сердца не было заметно на фоне твида, а выходное отверстие оказалось прижатым к белой двери. Его колени подогнулись, и тело сползло вниз, оставляя кровавый след. Второй выстрел снес половину головы.
Механик распрямился, сунул ружье в чехол и, перекинув его через плечо, побежал. Он бежал быстро, потому что хорошо запомнил дорогу к своей машине, когда шел по ней шесть часов назад.
Два выстрела, раздавшиеся зимним утром в сельской местности, не вызовут особого удивления. Наверное, какой-нибудь фермер стреляет в кролика или ворону. Потом кто-нибудь выглянет из окна и выбежит во двор. Будут крики, отчаяние, попытки оживить тело – все пустая трата времени. Затем кто-то побежит в дом, вызовет по телефону полицию, последуют путаные объяснения, нудные полицейские вопросы. Затем приедет полицейская машина, и, наконец, может быть, перекроют дороги.
Но слишком поздно. Пятнадцать минут спустя он добрался до машины, а через двадцать уже мчался по дороге. Через двадцать пять минут после выстрелов он был уже на шоссе, влившись в поток сотен других машин. К этому времени местный полицейский снимет показания и по радио попросит прислать детективов.
Спустя шестьдесят минут после выстрелов Механик перебросил чехол с ружьем через парапет моста, выбранного им заранее, и смотрел, как он исчезает в черной воде. Затем он отправился в долгую дорогу домой.
Первые огни автомобильных фар появились вскоре после семи вечера; они медленно двигались в темноте в направлении ярко освещенных зданий, составляющих Останкинский телецентр. Джейсон Монк сидел за рулем своей машины с работающим двигателем, чтобы не замерзнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139