Чтобы решить эту проблему, рыцари стали носить щиты с эмблемой или рисунком. Таким образом, видя щит, например, с изображением медведя и скрытую под железом фигуру, герольд знал, что где-то внутри находится герцог Уорвик.
Эта работа превратила герольдов в экспертов и арбитров при определении «кто есть кто» и, что более важно, кто кем имеет право себя называть. Они прослеживали и записывали все родственные связи аристократии в течение многих поколений.
Дело заключалось не просто в снобизме. К титулам прилагались огромные имения, замки, фермы и особняки. Говоря современным языком, это соответствовало доказательству права на законное владение большинством акций «Дженерал моторс». Речь шла о больших состояниях и власти.
Аристократы имели привычку оставлять целую кучу потомков, некоторых законных, а многих незаконных, поэтому споры о законном наследнике возникали очень часто. Между соперниками разгорались настоящие войны. Герольды, как хранители архивов, выступали в качестве высших судей, определяющих родословную, а также право «носить оружие», что означало не вооружение, а герб, в картинках показывающий происхождение владельца.
Даже в наше время палата разрешит спор соперников, придумает герб для вновь получившего титул банкира или промышленника или за плату составит любому его генеалогическое древо, начиная со времен первых записей.
И нет ничего удивительного в том, что герольды занимались своей странной наукой, погружаясь в изучение загадочного норманно-французского языка и гербов; овладение этими знаниями требует многих лет. Некоторые из них специализируются на происхождении знатных семей Европы, связанных с английской аристократией путем постоянно заключаемых браков между ними.
Путем тихих, но упорных расспросов сэр Найджел Ирвин узнал, что нужный ему человек – один из ведущих мировых экспертов по династии Романовых. О докторе Ланселоте Проубине говорили, что он знал больше фактов о Романовых, чем сами Романовы о себе. Позвонив по телефону и представившись дипломатом в отставке, подготавливающим для министерства иностранных дел документ о возможных монархических тенденциях в России, сэр Найджел пригласил его на чай в «Ритц».
Доктор Проубин оказался невысоким приятным человеком, склонным обсуждать свою науку с добродушным юмором и без напыщенности. Он напоминал старому разведчику иллюстрации к роману Диккенса, изображающие мистера Пиквика.
– Интересно, – произнес сэр Найджел, когда на столе появились сандвичи с огурцами и чай «Эрл Грей», – не могли бы мы рассмотреть вопрос о престолонаследии Романовых?
Пост одного из пяти герольдмейстеров, кларенского, давал доктору Проубину пышный титул, но не очень щедро оплачивался, и маленький толстенький ученый не привык пить чай в «Ритце». Он с удовольствием уплетал сандвичи.
– Знаете ли, линия Романовых – это только мое хобби. А не основная работа.
– Тем не менее я считаю вас автором выдающейся работы в этой области.
– Очень любезно с вашей стороны. Чем могу быть полезен?
– Как обстоят дела с престолонаследием Романовых? Там все ясно?
Доктор Проубин прикончил последний сандвич и с вожделением посмотрел на пирожные.
– Напротив. Путаница, сплошная путаница. Среди выживших немногочисленных потомков старой семьи царит полная неразбериха. Претендентов множество. А почему вы спрашиваете?
– Предположим, – осторожно начал сэр Найджел, – что по каким-то причинам русские пожелают восстановить конституционную монархию, то есть царя.
– Ну, они не смогут этого сделать, потому что у них никогда не было конституционной монархии. Последний император – между прочим, таков правильный титул, и он существовал с 1721 года, но все до сих пор говорят «царь» – Николай Второй являлся абсолютным монархом. У них никогда не было конституционной монархии.
– Просветите меня.
Доктор Проубин положил в рот последний кусочек эклера и запил чаем.
– Вкусные пирожные, – заметил он.
– Рад слышать.
– Так вот, если это совершенно невероятное событие произойдет когда-нибудь, они столкнутся с проблемой. Как вы знаете, Николай вместе с императрицей Александрой и их пятеро детей были убиты в Екатеринбурге вскоре после революции. Прямая линия оборвалась. Все сегодняшние претенденты происходят от побочной линии, предком которых был еще дед Николая.
– Значит, не существует прямого неоспоримого наследника?
– Нет. Я мог бы предоставить вам более убедительные факты в своем кабинете. Есть все документы. Я не мог бы разложить их все здесь. Они очень большого формата, множество имен, родственные связи повсюду.
– Но теоретически могли бы русские восстановить монархию?
– Вы это серьезно, сэр Найджел?
– Мы только рассуждаем теоретически.
– Ну, теоретически все возможно. Любая монархия может захотеть стать республикой, изгнав своего короля. Или королеву. Так сделала Греция. И любая республика может захотеть восстановить конституционную монархию. Так сделала Испания. И обе в течение последних тридцати лет. Так что – да, это можно сделать.
– Тогда проблемой станет кандидат?
– Абсолютно верно. Генерал Франке издал закон, восстанавливающий монархию после его смерти. Он выбрал внука Алонсо XIII, принца Хуана Карлоса, который правит и сейчас. Но там не было других претендентов. Родословная была четкой. Претенденты создают неприятности.
– А есть претенденты по линии Романовых?
– Повсюду. Их достаточно много.
– Кто-нибудь выделяется среди них?
– Никто не приходит на ум. Нужно как следует поискать. Уж очень давно никто серьезно этим не интересовался.
– Может быть, вы поищете? – попросил сэр Найджел. – Я должен уехать. Скажем, когда я вернусь? Я зайду к вам в Геральдическую палату.
В те времена, когда КГБ представлял собой единую огромную организацию, занимающуюся шпионажем, подавлением и контролем, с одним председателем во главе, его задачи были настолько разнообразны, что комитет пришлось разделить на главные управления, просто управления и отделения.
Среди них образовали Восьмое главное управление и Шестнадцатое управление; оба занимались надзором за электронными средствами связи, радиоперехватами, прослушиванием телефонов и спутниками-шпионами. Таким образом, они являлись эквивалентом американскому управлению по национальной безопасности и национальной разведывательной службе или британской штаб-квартире правительственной связи.
Для такого ветерана КГБ, как председатель Андропов, получение информации через электронные средства связи было высокой технологией, едва ли ему понятной, но по крайней мере важность электроники он признавал. В обществе, где технология на годы отставала от Запада, за исключением случаев, когда дело касалось вооружений или шпионажа, новейшие и наилучшие высокие технологии приобретались для Восьмого главного управления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Эта работа превратила герольдов в экспертов и арбитров при определении «кто есть кто» и, что более важно, кто кем имеет право себя называть. Они прослеживали и записывали все родственные связи аристократии в течение многих поколений.
Дело заключалось не просто в снобизме. К титулам прилагались огромные имения, замки, фермы и особняки. Говоря современным языком, это соответствовало доказательству права на законное владение большинством акций «Дженерал моторс». Речь шла о больших состояниях и власти.
Аристократы имели привычку оставлять целую кучу потомков, некоторых законных, а многих незаконных, поэтому споры о законном наследнике возникали очень часто. Между соперниками разгорались настоящие войны. Герольды, как хранители архивов, выступали в качестве высших судей, определяющих родословную, а также право «носить оружие», что означало не вооружение, а герб, в картинках показывающий происхождение владельца.
Даже в наше время палата разрешит спор соперников, придумает герб для вновь получившего титул банкира или промышленника или за плату составит любому его генеалогическое древо, начиная со времен первых записей.
И нет ничего удивительного в том, что герольды занимались своей странной наукой, погружаясь в изучение загадочного норманно-французского языка и гербов; овладение этими знаниями требует многих лет. Некоторые из них специализируются на происхождении знатных семей Европы, связанных с английской аристократией путем постоянно заключаемых браков между ними.
Путем тихих, но упорных расспросов сэр Найджел Ирвин узнал, что нужный ему человек – один из ведущих мировых экспертов по династии Романовых. О докторе Ланселоте Проубине говорили, что он знал больше фактов о Романовых, чем сами Романовы о себе. Позвонив по телефону и представившись дипломатом в отставке, подготавливающим для министерства иностранных дел документ о возможных монархических тенденциях в России, сэр Найджел пригласил его на чай в «Ритц».
Доктор Проубин оказался невысоким приятным человеком, склонным обсуждать свою науку с добродушным юмором и без напыщенности. Он напоминал старому разведчику иллюстрации к роману Диккенса, изображающие мистера Пиквика.
– Интересно, – произнес сэр Найджел, когда на столе появились сандвичи с огурцами и чай «Эрл Грей», – не могли бы мы рассмотреть вопрос о престолонаследии Романовых?
Пост одного из пяти герольдмейстеров, кларенского, давал доктору Проубину пышный титул, но не очень щедро оплачивался, и маленький толстенький ученый не привык пить чай в «Ритце». Он с удовольствием уплетал сандвичи.
– Знаете ли, линия Романовых – это только мое хобби. А не основная работа.
– Тем не менее я считаю вас автором выдающейся работы в этой области.
– Очень любезно с вашей стороны. Чем могу быть полезен?
– Как обстоят дела с престолонаследием Романовых? Там все ясно?
Доктор Проубин прикончил последний сандвич и с вожделением посмотрел на пирожные.
– Напротив. Путаница, сплошная путаница. Среди выживших немногочисленных потомков старой семьи царит полная неразбериха. Претендентов множество. А почему вы спрашиваете?
– Предположим, – осторожно начал сэр Найджел, – что по каким-то причинам русские пожелают восстановить конституционную монархию, то есть царя.
– Ну, они не смогут этого сделать, потому что у них никогда не было конституционной монархии. Последний император – между прочим, таков правильный титул, и он существовал с 1721 года, но все до сих пор говорят «царь» – Николай Второй являлся абсолютным монархом. У них никогда не было конституционной монархии.
– Просветите меня.
Доктор Проубин положил в рот последний кусочек эклера и запил чаем.
– Вкусные пирожные, – заметил он.
– Рад слышать.
– Так вот, если это совершенно невероятное событие произойдет когда-нибудь, они столкнутся с проблемой. Как вы знаете, Николай вместе с императрицей Александрой и их пятеро детей были убиты в Екатеринбурге вскоре после революции. Прямая линия оборвалась. Все сегодняшние претенденты происходят от побочной линии, предком которых был еще дед Николая.
– Значит, не существует прямого неоспоримого наследника?
– Нет. Я мог бы предоставить вам более убедительные факты в своем кабинете. Есть все документы. Я не мог бы разложить их все здесь. Они очень большого формата, множество имен, родственные связи повсюду.
– Но теоретически могли бы русские восстановить монархию?
– Вы это серьезно, сэр Найджел?
– Мы только рассуждаем теоретически.
– Ну, теоретически все возможно. Любая монархия может захотеть стать республикой, изгнав своего короля. Или королеву. Так сделала Греция. И любая республика может захотеть восстановить конституционную монархию. Так сделала Испания. И обе в течение последних тридцати лет. Так что – да, это можно сделать.
– Тогда проблемой станет кандидат?
– Абсолютно верно. Генерал Франке издал закон, восстанавливающий монархию после его смерти. Он выбрал внука Алонсо XIII, принца Хуана Карлоса, который правит и сейчас. Но там не было других претендентов. Родословная была четкой. Претенденты создают неприятности.
– А есть претенденты по линии Романовых?
– Повсюду. Их достаточно много.
– Кто-нибудь выделяется среди них?
– Никто не приходит на ум. Нужно как следует поискать. Уж очень давно никто серьезно этим не интересовался.
– Может быть, вы поищете? – попросил сэр Найджел. – Я должен уехать. Скажем, когда я вернусь? Я зайду к вам в Геральдическую палату.
В те времена, когда КГБ представлял собой единую огромную организацию, занимающуюся шпионажем, подавлением и контролем, с одним председателем во главе, его задачи были настолько разнообразны, что комитет пришлось разделить на главные управления, просто управления и отделения.
Среди них образовали Восьмое главное управление и Шестнадцатое управление; оба занимались надзором за электронными средствами связи, радиоперехватами, прослушиванием телефонов и спутниками-шпионами. Таким образом, они являлись эквивалентом американскому управлению по национальной безопасности и национальной разведывательной службе или британской штаб-квартире правительственной связи.
Для такого ветерана КГБ, как председатель Андропов, получение информации через электронные средства связи было высокой технологией, едва ли ему понятной, но по крайней мере важность электроники он признавал. В обществе, где технология на годы отставала от Запада, за исключением случаев, когда дело касалось вооружений или шпионажа, новейшие и наилучшие высокие технологии приобретались для Восьмого главного управления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139