Ответы продолжали звучать как заученные наизусть.
Он удивленно посмотрел на Кузнецова. Молодой переводчик, получивший образование в Америке, владеющий двумя языками в совершенстве, светский и развитой, относился к Игорю Комарову с собачьей преданностью. Джефферсон сделал новую попытку:
– Вам хорошо известно, сэр, что в России реальная власть находится в руках президента, а это значительно больше, чем у президента Соединенных Штатов или премьер-министра Великобритании. Если бы эта власть была в ваших руках, то что бы вы сделали за первые шесть месяцев, какие бы изменения заметил объективный наблюдатель? Другими словами, каковы приоритеты?
И по– прежнему ответ прозвучал как политический трактат. Обычное упоминание о необходимости уничтожить организованную преступность, реформировать обременительную бюрократию, восстановить сельскохозяйственное производство и провести денежную реформу. На дальнейшие вопросы, каким именно образом можно достигнуть этого, следовали ничего не значащие клише. Ни один политический деятель на Западе не смог бы отделаться такими ответами, но здесь стало ясно: Комаров ожидает, что Джефферсон будет полностью удовлетворен.
Вспомнив инструкции, полученные от своего редактора, Джефферсон спросил Комарова, как он намерен осуществить возрождение былой славы русского народа. И впервые увидел реакцию на свой вопрос.
Что– то в его словах, казалось, ударило Комарова, словно электрический ток. Русский застыл, глядя на него своими немигающими светло-карими глазами. Джефферсон, не выдержав этого взгляда, отвел глаза и посмотрел на магнитофон. Ни он, ни Кузнецов не обратили внимания на то, что лицо президента СП С покрылось смертельной бледностью и на скулах вспыхнули небольшие ярко-красные пятна. Не говоря ни слова, Комаров неожиданно поднялся, прошел в свой кабинет и закрыл за собой дверь. Вопросительно подняв бровь, Джефферсон взглянул на Кузнецова. Молодой человек тоже казался удивленным, но свойственная ему любезность взяла верх.
– Я уверен, господин Комаров скоро вернется. Очевидно, он только что вспомнил о чем-то очень срочном, чего нельзя отложить. Он вернется, как только освободится.
Джефферсон наклонился и выключил магнитофон. Через три минуты, коротко поговорив по телефону, Комаров вернулся, сел и сдержанно ответил на вопрос. Когда он заговорил, Джефферсон опять включил магнитофон.
Час спустя Комаров сделал знак, что интервью окончено. Он встал, с усилием кивнул Джефферсону и направился в свой кабинет. На пороге он подал знак Кузнецову следовать за ним.
Через две минуты советник вышел с явно смущенным видом.
– Боюсь, у нас проблема с транспортом, – сказал он, провожая Джефферсона вниз по лестнице в холл. – Машина, на которой вы приехали, срочно потребовалась, а другие принадлежат сотрудникам, но они работают до позднего времени. Не могли бы вы доехать до «Националя» на такси?
– О да, полагаю, что смогу, – произнес Джефферсон, который теперь жалел, что не взял для себя машину в отеле и не приказал ожидать его. – Может быть, вы закажете для меня такси?
– По телефону больше не принимают заказов, – сказал Кузнецов, – но я покажу вам, как это делается.
Он провел заинтригованного обозревателя от дверей к стальным воротам, которые, раздвинувшись, пропустили их. В переулке Кузнецов указал на находившийся в сотне метров Кисельный бульвар.
– Сразу же на бульваре вы за считанные секунды остановите проезжающее такси и доберетесь до отеля за пятнадцать минут. Надеюсь, вы понимаете? Было приятно, действительно приятно познакомиться с вами.
С этими словами он исчез. Крайне расстроенный, Марк Джефферсон направился по узкой улочке к главной дороге. На ходу он вертел в руках свой магнитофон. Дойдя наконец до Кисельного бульвара, он положил его обратно во внутренний карман блейзера. Он посмотрел по сторонам в поисках такси. Как и следовало ожидать, не было видно ни одного. Раздраженно хмурясь, он повернул налево к центру Москвы, время от времени оглядываясь назад.
Два человека в черных кожаных куртках наблюдали, как он вышел из переулка и направился в их сторону. Один из них открыл заднюю дверцу машины и выскользнул из нее. Когда англичанин оказался в десяти метрах от них, оба сунули руки в карманы и вытащили автоматические пистолеты с глушителями. Никто не произнес ни слова, только раздалось два выстрела. Обе пули ударили журналисту в грудь.
Сила удара остановила идущего, ноги у него подломились, и он опустился на землю. Тело начало опрокидываться, но убийцы подбежали к нему. Один поддерживал его, а второй, сунув руку под пиджак, быстро вытащил магнитофон из одного кармана и бумажник из другого.
К ним подъехала машина, и они быстро забрались в нее. Когда машина с ревом унеслась прочь, проходившая женщина посмотрела на тело, думая, что это пьяный, но, увидев струйку крови, громко закричала. Никто не записал номер машины. Впрочем, он наверняка был фальшивый.
Глава 8
В ресторане, находившемся недалеко от места убийства, кто-то из посетителей услышал крики женщины, выглянул на улицу и, воспользовавшись телефоном администратора, вызвал «Скорую помощь».
Поначалу медики думали, что имеют дело с остановкой сердца, пока не увидели отверстия от пуль на двубортном синем блейзере и не заметили кровь. По дороге в ближайшую больницу они вызвали милицию.
Час спустя инспектор Василий Лопатин из отдела убийств стоял в травматологическом отделении Боткинской больницы и мрачно смотрел на труп, лежавший перед ним на каталке, в то время как дежуривший этой ночью хирург снимал резиновые перчатки.
– У него не было ни единого шанса, – сказал хирург. – Единственная пуля, прямо сквозь сердце, с близкого расстояния. Она еще там, внутри. При вскрытии ее достанут для вас.
Лопатин кивнул. Большое спасибо. В Москве столько оружия, что хватило бы перевооружить целую армию, и его шансы найти пистолет, из которого выпущена эта пуля, не говоря уж о владельце оружия, почти равны нулю, и он знал это. Отправившись на Кисельный бульвар, он установил, что женщина, которая, по всей видимости, оказалась свидетельницей убийства, исчезла. Кажется, она видела двух убийц и машину. Никаких примет.
Над бледным, все еще выражавшим удивление веснушчатым лицом сердито торчала рыжая бородка. Санитар накрыл тело зеленой простыней, чтобы яркий свет висевших над ним ламп не падал на глаза, которые уже ничего не могли увидеть.
Тело было обнажено. Рядом на столике в овальном металлическом лотке лежали одежда и личные вещи. Следователь подошел и, взяв пиджак, посмотрел на ярлык с внутренней стороны воротника. Сердце у него упало.
– Можете прочитать? – спросил он у хирурга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Он удивленно посмотрел на Кузнецова. Молодой переводчик, получивший образование в Америке, владеющий двумя языками в совершенстве, светский и развитой, относился к Игорю Комарову с собачьей преданностью. Джефферсон сделал новую попытку:
– Вам хорошо известно, сэр, что в России реальная власть находится в руках президента, а это значительно больше, чем у президента Соединенных Штатов или премьер-министра Великобритании. Если бы эта власть была в ваших руках, то что бы вы сделали за первые шесть месяцев, какие бы изменения заметил объективный наблюдатель? Другими словами, каковы приоритеты?
И по– прежнему ответ прозвучал как политический трактат. Обычное упоминание о необходимости уничтожить организованную преступность, реформировать обременительную бюрократию, восстановить сельскохозяйственное производство и провести денежную реформу. На дальнейшие вопросы, каким именно образом можно достигнуть этого, следовали ничего не значащие клише. Ни один политический деятель на Западе не смог бы отделаться такими ответами, но здесь стало ясно: Комаров ожидает, что Джефферсон будет полностью удовлетворен.
Вспомнив инструкции, полученные от своего редактора, Джефферсон спросил Комарова, как он намерен осуществить возрождение былой славы русского народа. И впервые увидел реакцию на свой вопрос.
Что– то в его словах, казалось, ударило Комарова, словно электрический ток. Русский застыл, глядя на него своими немигающими светло-карими глазами. Джефферсон, не выдержав этого взгляда, отвел глаза и посмотрел на магнитофон. Ни он, ни Кузнецов не обратили внимания на то, что лицо президента СП С покрылось смертельной бледностью и на скулах вспыхнули небольшие ярко-красные пятна. Не говоря ни слова, Комаров неожиданно поднялся, прошел в свой кабинет и закрыл за собой дверь. Вопросительно подняв бровь, Джефферсон взглянул на Кузнецова. Молодой человек тоже казался удивленным, но свойственная ему любезность взяла верх.
– Я уверен, господин Комаров скоро вернется. Очевидно, он только что вспомнил о чем-то очень срочном, чего нельзя отложить. Он вернется, как только освободится.
Джефферсон наклонился и выключил магнитофон. Через три минуты, коротко поговорив по телефону, Комаров вернулся, сел и сдержанно ответил на вопрос. Когда он заговорил, Джефферсон опять включил магнитофон.
Час спустя Комаров сделал знак, что интервью окончено. Он встал, с усилием кивнул Джефферсону и направился в свой кабинет. На пороге он подал знак Кузнецову следовать за ним.
Через две минуты советник вышел с явно смущенным видом.
– Боюсь, у нас проблема с транспортом, – сказал он, провожая Джефферсона вниз по лестнице в холл. – Машина, на которой вы приехали, срочно потребовалась, а другие принадлежат сотрудникам, но они работают до позднего времени. Не могли бы вы доехать до «Националя» на такси?
– О да, полагаю, что смогу, – произнес Джефферсон, который теперь жалел, что не взял для себя машину в отеле и не приказал ожидать его. – Может быть, вы закажете для меня такси?
– По телефону больше не принимают заказов, – сказал Кузнецов, – но я покажу вам, как это делается.
Он провел заинтригованного обозревателя от дверей к стальным воротам, которые, раздвинувшись, пропустили их. В переулке Кузнецов указал на находившийся в сотне метров Кисельный бульвар.
– Сразу же на бульваре вы за считанные секунды остановите проезжающее такси и доберетесь до отеля за пятнадцать минут. Надеюсь, вы понимаете? Было приятно, действительно приятно познакомиться с вами.
С этими словами он исчез. Крайне расстроенный, Марк Джефферсон направился по узкой улочке к главной дороге. На ходу он вертел в руках свой магнитофон. Дойдя наконец до Кисельного бульвара, он положил его обратно во внутренний карман блейзера. Он посмотрел по сторонам в поисках такси. Как и следовало ожидать, не было видно ни одного. Раздраженно хмурясь, он повернул налево к центру Москвы, время от времени оглядываясь назад.
Два человека в черных кожаных куртках наблюдали, как он вышел из переулка и направился в их сторону. Один из них открыл заднюю дверцу машины и выскользнул из нее. Когда англичанин оказался в десяти метрах от них, оба сунули руки в карманы и вытащили автоматические пистолеты с глушителями. Никто не произнес ни слова, только раздалось два выстрела. Обе пули ударили журналисту в грудь.
Сила удара остановила идущего, ноги у него подломились, и он опустился на землю. Тело начало опрокидываться, но убийцы подбежали к нему. Один поддерживал его, а второй, сунув руку под пиджак, быстро вытащил магнитофон из одного кармана и бумажник из другого.
К ним подъехала машина, и они быстро забрались в нее. Когда машина с ревом унеслась прочь, проходившая женщина посмотрела на тело, думая, что это пьяный, но, увидев струйку крови, громко закричала. Никто не записал номер машины. Впрочем, он наверняка был фальшивый.
Глава 8
В ресторане, находившемся недалеко от места убийства, кто-то из посетителей услышал крики женщины, выглянул на улицу и, воспользовавшись телефоном администратора, вызвал «Скорую помощь».
Поначалу медики думали, что имеют дело с остановкой сердца, пока не увидели отверстия от пуль на двубортном синем блейзере и не заметили кровь. По дороге в ближайшую больницу они вызвали милицию.
Час спустя инспектор Василий Лопатин из отдела убийств стоял в травматологическом отделении Боткинской больницы и мрачно смотрел на труп, лежавший перед ним на каталке, в то время как дежуривший этой ночью хирург снимал резиновые перчатки.
– У него не было ни единого шанса, – сказал хирург. – Единственная пуля, прямо сквозь сердце, с близкого расстояния. Она еще там, внутри. При вскрытии ее достанут для вас.
Лопатин кивнул. Большое спасибо. В Москве столько оружия, что хватило бы перевооружить целую армию, и его шансы найти пистолет, из которого выпущена эта пуля, не говоря уж о владельце оружия, почти равны нулю, и он знал это. Отправившись на Кисельный бульвар, он установил, что женщина, которая, по всей видимости, оказалась свидетельницей убийства, исчезла. Кажется, она видела двух убийц и машину. Никаких примет.
Над бледным, все еще выражавшим удивление веснушчатым лицом сердито торчала рыжая бородка. Санитар накрыл тело зеленой простыней, чтобы яркий свет висевших над ним ламп не падал на глаза, которые уже ничего не могли увидеть.
Тело было обнажено. Рядом на столике в овальном металлическом лотке лежали одежда и личные вещи. Следователь подошел и, взяв пиджак, посмотрел на ярлык с внутренней стороны воротника. Сердце у него упало.
– Можете прочитать? – спросил он у хирурга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139