На самом деле доброволец. Как ты в освободительную войну. Ты не забыл этого?
- В классовую войну, Рихард.
- Для меня она останется освободительной войной Когда-то и для тебя это была освободительная война.
Старшина вспылил:
- Тогда у меня в голове еще была мякина. Кому та война принесла свободу? Против кого ты теперь пошел? Против рабочих людей. Против своего брата.
- Я шел против коммунистов. И против русских. Рюнк с трудом сохранил спокойствие:
- Это не твои слова. Это слова гитлеровского наемника.
Рихард Рюнк молчал.
- Немцы драпают, а их прикрываешь? Пленный снова криво усмехнулся.
- В этом ты прав, Отто, немцы - сволочи.,. Поздороваешься Отто Рюнк внимательно посмотрел на брата. Рихард не отвел взгляд. Держатся он нагло. Да, он такой же, как и раньше. Ухе в школьные годы он глядел, волком. Нет, не совсем как раньше. Стал еще наглее. Рихард всегда был вспыльчив и упрям, но так вызывающе нагл он не был. Дергаются мускулы на лице. "Нервничает,- понял OITO Рюнк,- трусит".
То, чего он боялся, сбылось. Рихард воевал против своих.
Убеждения братьев никогда не совпадали. Рихард был на пять лет моложе его. Окончил ремесленную школу. Но слесарем не стал, пошел в полицейские. Вскоре назначили старшим городовым. Дослужился бы и до констебля. Но сороковой год прервал карьеру Рихарда. "Ты всегда меня поддерживал, помоги и теперь",- просил тогда Рихард. Отто удивился. На каку^о помощь он надеялся? "Меня взяли в полицейские потому, что я происхожу из верной государству семьи,- издевался Рихард.- Брат - доброволец освободительной войны, разве это мало значило? Помоги и теперь, при новой власти". И он, Отто, помог. Думал, что работа сделает брата человеком. По его протекции Рихард стал слесарем-водопроводчиком, но человеком он не стал. В мае сорок первого года взял в стройтресте расчет и исчез. Наверное, в лес, к бандитам.
- Когда ты фашистский мундир напялил?
- В январе сорок второго поступил в полицейский батальон. Это к твоему сведению. НКВД скажу, что мобилизовали в сорок четвертом... Здравствуй увидел протянутую ему широкую, сильную руку. Да, Рихард мог бы стать хорошим работником, а теперь... Нет, брат что-то еще скрывает.
-- Не раньше ли ты за оружие взятся?- спросил он, скрывая волнение.
Рихард опустил руку.
- Из тебя вышел бы следователь,- сердито ответил он и цинично признался: - Конечно, раньше. Я был в отряде колонеля Маймеля. О пас народ еще дотго будет говорить. Между прочим, в НКВД я все это буду отрицать. Прими к сведению, если собираешься стать иудой. Всего можно ожидать от человека, который ив хочет поздороваться с родным братом.
Отто РЮНК тяжело дышал
- Лучше бы тебя убили! - сердито сказал OIL
- Зачем ты меня перехватил? Я успокоил бы этого мальчишку и исчез своим путем.
- Ты бы и меня "успокоил", если бы не знал, что слабее.
Рихард исподлобья бросил взгляд на брата:
- Это верно. И ты готов отправить меня на тот свет.
- Готов. И не пытайся бежатц Рихард. Я не пожалею.
Братья умолкли. ОБИ презирали друг друга.
- Ты теперь, наверное, в партии? - нащупывающе спросил пленный.
- Да.
Рихард как-то съежился.
- Этого можно было ожидать,- проворчал он и неуверенно добавил: - У тебя нет ни одного доказательства. Я буду все отрицать. И, в конце концов, выдав меня, ты только повредишь себе. Не забудь, что я твой брат.
- Так что я должен еще раз помочь тебе? - сказал Отто.
- Должен. Логика жизни.
Отто Рюнк вспомнил, что его рога ведет наступательный бой, он не может терять времени, он должен торопиться.
- Что ты знаешь о Вильме?
ОЙ, правда, решил не спрашивать этого у Рихарда, но все же спросил.
- О Вильме? Мало. Я был в Польше, в Белоруссии, последнее время возле Мехикоорма. Все время вне Таллина.
Отто жадно слушал его.
Рихард, внимательно следивший за братом, добавил сквозь зубы:
- Жила, кажется... с немецким фельдфебелем. Старшина роты крепко сжал челюсти, только бы
брат не увидел, как потрясло его это сообщение. Он покачнулся как пьяный.
- Об этом ты мог бы... и промолчать,- с трудом выдавил он из вдруг пересохшего горла.
- Да сам я... ничего.., не виделг- буркнул Рихард,
- Сын? Уно?
- Не знаю... Последнее время молодых брали во вспомогательные войска авиации.
Отто едва смог удержать стон.
- Ладно,- сипло сказал он,- пошли.
Возле переправы был сборный пункт пленных.
- До свидания, Отто,- сказал Рихард.- Для меня война окончилась, для тебя она еще впереди.
У старшины роты хватило сил спокойно ответить:
- Да, для тебя война окончилась, для меня она продолжается. Как она окончится, это ты, Рихард, теперь, наверное, и сам соображаешь.
Рихард знал, как любил Отто жену и сына. И он подумал, что брат у него сильный человек.
- "Здравствуй" ты мне не сказал. И на прощание, наверное, руки не подашь. Бессердечный ты человек.. До свидания.
Старшина роты резко повернулся и, грузно ступая, пошел вверх по склону.
Рихард Рюнк заметил рядом с собой немца, что-то бубнившего себе под нос. Он яростно ударил сто в лицо.
Отто Рюнк не оглядывался и не видел, что произошло на берегу, среди пленных. В кустах он вдруг сдал, Мысли смешались. Он слышал треск пулеметов, разрывы снарядов где-то впереди, но все это больше не доходило до его сознания
XIV
1
Когда утром третьего дня наступления полк от Харувере повернул к поселку Мяэрнсти, сержант Юри Вески понял, что дорога войны ведет его в родные края. Отсюда до поселка было рукой подать, и здесь он знал каждый клочок поля, каждую тропинку, лесок, каждый дом и даже деревья на обочине шоссе. Справа остались кивимяэские поля. Здесь он выворачивал и колол камни. По-разному: и клиньями, и огонь под ними разводил, и взрывал. Там, в Кивпмяэ, Юта как-то пришла посмотреть, как он клиньями раскалывал синевато-черный валун. Юта удивилась, что такой огромный камень так аккуратненько раскололся пополам. А он, Юри, ходил и искал еще больший камень, хотел показать свою силу.
Для хозяйской дочки он готов расколоть пополам, как брюкву, даже валун с бедняцкий дом высотой. Тот самый валун, который лежит у них за домом, под черемухой. Так он похвалялся и называл Юту хозяйской дочерью, хотя знал, что она батрачка. Девушки никогда не обижались на титул хозяйской дочки, но Юте это не понравилось. Она заносчиво ответила: "Л разве батрачку порадовать негоже?" Четыре года дружили они, прежде чем пожениться. И все четыре года Юта подтрунивала над ним из-за этой хозяйской дочки. Дразнила и позднее, когда они стали мужем и женой. Но он, Юри, на хозяйских дочерей и не засматривался. Когда какая-нибудь падкая на мужчин навязывалась, он, конечно, не зарекался, потому что в молодости кровь беспокойная. А в тот раз, называя Юту хозяйской дочкой, он хотел только ее.
Все припомнилось Вески, когда он маршировал по шоссе к Мяэристи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
- В классовую войну, Рихард.
- Для меня она останется освободительной войной Когда-то и для тебя это была освободительная война.
Старшина вспылил:
- Тогда у меня в голове еще была мякина. Кому та война принесла свободу? Против кого ты теперь пошел? Против рабочих людей. Против своего брата.
- Я шел против коммунистов. И против русских. Рюнк с трудом сохранил спокойствие:
- Это не твои слова. Это слова гитлеровского наемника.
Рихард Рюнк молчал.
- Немцы драпают, а их прикрываешь? Пленный снова криво усмехнулся.
- В этом ты прав, Отто, немцы - сволочи.,. Поздороваешься Отто Рюнк внимательно посмотрел на брата. Рихард не отвел взгляд. Держатся он нагло. Да, он такой же, как и раньше. Ухе в школьные годы он глядел, волком. Нет, не совсем как раньше. Стал еще наглее. Рихард всегда был вспыльчив и упрям, но так вызывающе нагл он не был. Дергаются мускулы на лице. "Нервничает,- понял OITO Рюнк,- трусит".
То, чего он боялся, сбылось. Рихард воевал против своих.
Убеждения братьев никогда не совпадали. Рихард был на пять лет моложе его. Окончил ремесленную школу. Но слесарем не стал, пошел в полицейские. Вскоре назначили старшим городовым. Дослужился бы и до констебля. Но сороковой год прервал карьеру Рихарда. "Ты всегда меня поддерживал, помоги и теперь",- просил тогда Рихард. Отто удивился. На каку^о помощь он надеялся? "Меня взяли в полицейские потому, что я происхожу из верной государству семьи,- издевался Рихард.- Брат - доброволец освободительной войны, разве это мало значило? Помоги и теперь, при новой власти". И он, Отто, помог. Думал, что работа сделает брата человеком. По его протекции Рихард стал слесарем-водопроводчиком, но человеком он не стал. В мае сорок первого года взял в стройтресте расчет и исчез. Наверное, в лес, к бандитам.
- Когда ты фашистский мундир напялил?
- В январе сорок второго поступил в полицейский батальон. Это к твоему сведению. НКВД скажу, что мобилизовали в сорок четвертом... Здравствуй увидел протянутую ему широкую, сильную руку. Да, Рихард мог бы стать хорошим работником, а теперь... Нет, брат что-то еще скрывает.
-- Не раньше ли ты за оружие взятся?- спросил он, скрывая волнение.
Рихард опустил руку.
- Из тебя вышел бы следователь,- сердито ответил он и цинично признался: - Конечно, раньше. Я был в отряде колонеля Маймеля. О пас народ еще дотго будет говорить. Между прочим, в НКВД я все это буду отрицать. Прими к сведению, если собираешься стать иудой. Всего можно ожидать от человека, который ив хочет поздороваться с родным братом.
Отто РЮНК тяжело дышал
- Лучше бы тебя убили! - сердито сказал OIL
- Зачем ты меня перехватил? Я успокоил бы этого мальчишку и исчез своим путем.
- Ты бы и меня "успокоил", если бы не знал, что слабее.
Рихард исподлобья бросил взгляд на брата:
- Это верно. И ты готов отправить меня на тот свет.
- Готов. И не пытайся бежатц Рихард. Я не пожалею.
Братья умолкли. ОБИ презирали друг друга.
- Ты теперь, наверное, в партии? - нащупывающе спросил пленный.
- Да.
Рихард как-то съежился.
- Этого можно было ожидать,- проворчал он и неуверенно добавил: - У тебя нет ни одного доказательства. Я буду все отрицать. И, в конце концов, выдав меня, ты только повредишь себе. Не забудь, что я твой брат.
- Так что я должен еще раз помочь тебе? - сказал Отто.
- Должен. Логика жизни.
Отто Рюнк вспомнил, что его рога ведет наступательный бой, он не может терять времени, он должен торопиться.
- Что ты знаешь о Вильме?
ОЙ, правда, решил не спрашивать этого у Рихарда, но все же спросил.
- О Вильме? Мало. Я был в Польше, в Белоруссии, последнее время возле Мехикоорма. Все время вне Таллина.
Отто жадно слушал его.
Рихард, внимательно следивший за братом, добавил сквозь зубы:
- Жила, кажется... с немецким фельдфебелем. Старшина роты крепко сжал челюсти, только бы
брат не увидел, как потрясло его это сообщение. Он покачнулся как пьяный.
- Об этом ты мог бы... и промолчать,- с трудом выдавил он из вдруг пересохшего горла.
- Да сам я... ничего.., не виделг- буркнул Рихард,
- Сын? Уно?
- Не знаю... Последнее время молодых брали во вспомогательные войска авиации.
Отто едва смог удержать стон.
- Ладно,- сипло сказал он,- пошли.
Возле переправы был сборный пункт пленных.
- До свидания, Отто,- сказал Рихард.- Для меня война окончилась, для тебя она еще впереди.
У старшины роты хватило сил спокойно ответить:
- Да, для тебя война окончилась, для меня она продолжается. Как она окончится, это ты, Рихард, теперь, наверное, и сам соображаешь.
Рихард знал, как любил Отто жену и сына. И он подумал, что брат у него сильный человек.
- "Здравствуй" ты мне не сказал. И на прощание, наверное, руки не подашь. Бессердечный ты человек.. До свидания.
Старшина роты резко повернулся и, грузно ступая, пошел вверх по склону.
Рихард Рюнк заметил рядом с собой немца, что-то бубнившего себе под нос. Он яростно ударил сто в лицо.
Отто Рюнк не оглядывался и не видел, что произошло на берегу, среди пленных. В кустах он вдруг сдал, Мысли смешались. Он слышал треск пулеметов, разрывы снарядов где-то впереди, но все это больше не доходило до его сознания
XIV
1
Когда утром третьего дня наступления полк от Харувере повернул к поселку Мяэрнсти, сержант Юри Вески понял, что дорога войны ведет его в родные края. Отсюда до поселка было рукой подать, и здесь он знал каждый клочок поля, каждую тропинку, лесок, каждый дом и даже деревья на обочине шоссе. Справа остались кивимяэские поля. Здесь он выворачивал и колол камни. По-разному: и клиньями, и огонь под ними разводил, и взрывал. Там, в Кивпмяэ, Юта как-то пришла посмотреть, как он клиньями раскалывал синевато-черный валун. Юта удивилась, что такой огромный камень так аккуратненько раскололся пополам. А он, Юри, ходил и искал еще больший камень, хотел показать свою силу.
Для хозяйской дочки он готов расколоть пополам, как брюкву, даже валун с бедняцкий дом высотой. Тот самый валун, который лежит у них за домом, под черемухой. Так он похвалялся и называл Юту хозяйской дочерью, хотя знал, что она батрачка. Девушки никогда не обижались на титул хозяйской дочки, но Юте это не понравилось. Она заносчиво ответила: "Л разве батрачку порадовать негоже?" Четыре года дружили они, прежде чем пожениться. И все четыре года Юта подтрунивала над ним из-за этой хозяйской дочки. Дразнила и позднее, когда они стали мужем и женой. Но он, Юри, на хозяйских дочерей и не засматривался. Когда какая-нибудь падкая на мужчин навязывалась, он, конечно, не зарекался, потому что в молодости кровь беспокойная. А в тот раз, называя Юту хозяйской дочкой, он хотел только ее.
Все припомнилось Вески, когда он маршировал по шоссе к Мяэристи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69