Большинство сдавшихся были эстонцы.
- Чего их караулить! - рассуждал Тяэгер.- Эти отвоевались, они и в лес-то не убегут.
Вески с ненавистью смотрел на пленных. Рауднаск рассматривал их с любопытством. Тяэгер сплюнул.
- Они больше и на людей-то не похожи. Жалкое стадо.
- Qualis rex, talis grex - сказал Рауднаск.
- Опять ты начинаешь! -с упреком посмотрел Тяэгер.- Если твоя башка в политике не разбирается, то держи хоть язык за зубами. А я уже начал тебя человеком считать...
Рауднаск улыбнулся. Вески скрипнул зубами:
- Эта самая банда убила капитана Аава. И еще многих хороших ребят. В землю их загнть - вот где им место.
Тяэгер подошел к строю.
- Ты зачем немецкий мундир напялил? - спросил он у такого же плечистого, ширококостного мужчины, как и он сам, Тяэгер.
Рослый пленный смотрел мимо него и странно шевелил губами.
- Мобилизовали,- сказал стоявший рядом невысокий узколицый солдат.
Каков царь, таково и стадо (лат.).
- Нас расстреляют? - спросил теперь плечистый, который сперва молчал.
- Я бы расстрелял,- тяжело сказал Тяэгер,- Черт побери,- не мог он удержаться,- сколько ты убил моих товарищей? Кто заставлял палить из леса? А теперь - "мобилизованные"...
Рослый пленный снова как-то странно почмокал губами.
- Разберутся, кто вы такие,- продолжал Тяэгьр,
- Честное слово, мобилизованные,- снова заверил узколицый солдат.- Дуло моей винтовки чистое, я не сделал ни одного выстрела. Это можно проверить. По номеру оружия.
Вески перебил его:
- А кто же стрелял из леса? Волки, что ли?
- Мы и впрямь мобилизованные,- сказал сосед широкоплечего, солдат с широким щербатым лицом.- Но уж если на тебе мундир и ружье носишь, так и стреляешь.
- Прямой разговор, - согласился Тяэгер, - Такого, как ты, и я бы помиловал. Еще можешь поумнеть.
- Да если бы мы так уж крепко за немцев стояли, разве тогда так легко в плен сдались бы?
- Теперь и чистой воды эсэсовцы, а не только эрзацы вроде вас начали свою шкуру спасать,- отрезал Вески.
- Так не расстреляют? - допытывался рослый.
- Чего ты стонешь? - рассердился маленький.- Сказано тебе!
- Уже весной, когда нас мобилизовали, видно было, что дело идет к концу,- сказал широколицый.- Дураки были, что не сумели вовремя спрягаться.
- Куда ты спрячешься от власти! - вздохнул стоявший в заднем ряду пленный в очках.
- Главное, чтоб не расстреляли,- снова упорно повторил рослый пленный.
Тяэгер повернулся к нему спиной. Закинув пулемет за плечо, как будто это была винтовка, он обошел строй. Лица пленных казались ему одинаковыми. Большинство или отводили взгляд, или смотрели на него исподлобья. Он не стал размышлять над тем, что сдавшиеся и перепуганные люди всегда выглядят одинаково. Мундир, правда, тоже придает людям известное сходство, но пленные были настолько на одно лицо, что только одинаковой голубовато-зеленой формой это объяснить трудно. Людей отличают друг от друга не только форма носа или подбородка, цвет глаз и волос, но и внутреннее "я", выражающееся во взгляде, проявляющееся во всей сущности человека. Сейчас этого внутреннего "я" не ощущалось. Этого внутреннего "я" не было. Оно было обмануто и обманулось. Животный страх господствовал над чувствами и мыслями. Тяэгер не раздумывал об этом. Он только констатировал, что если здесь даже и есть его знакомые, то узнать их нелегко. А он хотел встретить знакомого, кого-нибудь с фабрики, чтобы услыхать честный ответ - что погнало их на фронт. "Власть и насилие, больше ничего, - рассуждал он по себя. - И глупость и темнота". Но знакомых он не нашел. Поэтому он вернулся к широколицему и спросил:
- А вы, иуды, знали, против кого воевали?
- Против русских,- быстро ответил узколицый солдат.
- Вы не тронете, а вдруг русские поставят нас к стенке? - опять спросил рослый.
- Нечего гитлеровскую чушь пороть! - рявкнул Тяэгер пленным.- Против власти трудового народа воевали. Правительство фашистов и буржуев действительно накормило бы вас свинцом. А теперь останетесь с целой шкурой. Конечно, тюремного хлеба попробовать придется.
- Трагика эстонцев,- заметил тощий мужчина в роговых очках, стоявший во втором ряду.
Тяэгер не совсем понял, что он хочет этим сказать, но незамедлительно ответил:
- Это ты трагика эстонцев. Разница только в том, мобилизованная или добровольная трагика.
- Добровольцев расстреливают? - взволнованно спросил рослый.
- Даже и этих убийц мы не расстреливаем,- проворчал Тяэгер. Теперь он был по горло сыт разговором с пленными.- Ей-богу, трагика,- бормотал он про себя, возвращаясь к товарищам.
- Что? - спросил у него Рауднаск.
- Эти там,- показал Тяэгер на пленных,- трагика эстонцев.
- А ты что или кто ты?
- Я не трагика,- спокойно ответил Тяэгер. - Я знаю, что делаю. Если бы нас, ребята, не было, вот тогда была бы трагика эстонского народа.
Вдруг Тяэгеру что-то пришло в голову. Он снова по" дошел и спросил:
- Где ваши начальники?
- Часть тут. Кое-кто со страху сменил мундир фюрера на гренадерский. Часть начальства сбежала еще вчера,- объяснил широколицый.- Оберфюрер Кикс-бергер и другие фюреры покрупнее. Начальник нашего батальона штурмбаннфюрер Рейноп удрал в штатском! гренадер Ээпик сам видел.
Гренадером Ээпиком оказался узколицый солдат.
- Видел, да. Я стоял на часах у штаба. Рано утром он прокрался в соседнюю усадьбу. Оттуда он и удрал в домотканом костюме... Мы мобилизованные... Эсэсовские нашивки нам налепили.
Теперь спросил Кальм:
- Рейноп? Вашего начальника звали Рейноп?
- Рейноп. Штурмбаннфюрер Мати Рейноп. Писали, что он настоящий патриот. Под Великими Луками перешел фронт и привел с собой тысячу человек. Он говорил нам, что в Красной Армии есть приказ: убивать всех эстонцев - стариков, детей и женщин, всех.
- Об этом он не говорил,- поправил пленный в очках,- это было в газетах - черным по белому. Не Путай.
- Все одно.
- А вы не убьете? Вдруг все же расстреляете? -> все еще допытывался рослый.
Его не слушали.
- Рейноп? Как будто знакомое имя.- Тяэгер вопросительно посмотрел на Кальма.
- Рейноп служил в штабе нашего полка. Старший лейтенант,- сказал Кальм.
- Тысячу человек? Это же сказки! - удивился Тяэгер.
- Брехня,- согласился Кальм.- Это брехня. Он перебежал, как вор.
Тяэгер сообщил об этом пленным.
Рассказ пленных взволновал Кальма. Он, значит, видел Рейнопа и не поверил, что это Рейноп. Примерно за час до начала боя их взвод прошел мимо усадьбы на опушке леса. На дворе, в тени сиреневого куста, стоял
мужчина. Сперва взгляд Кальма равнодушно скользнул по нему. Мало ли любопытных глазеет на них. Мало ли они видели на дорогах мужчин, торопливо прятавшихся при приближении советских частей... И без особой проницательности в этих крестьянах легко было узнать гренадеров, для спасения своей шкуры сменивших мундир на штатскую одежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69