Вдруг он почувствовал дикую жажду жизни, хотел что-то сказать, крикнуть, что он хочет жить, но не смог. Больше он не слышал взрывов гранат, треска автоматов, криков и стонов умирающих. Звучал только мотив "Трех танкистов",- эту песню он не смог спеть перед боем. Потом исчез и этот мотив.
Когда Тяэгер очнулся, вокруг было тихо. Это показалось страшнее, чем непрерывные разрывы снарядов. Он попытался пошевелиться, но не смог. Тяжесть давила на спину. Руки были как будто связаны.
С трудом открыл он глаза. Прямо перед глазами виднелись чьи-то бледные, восковые пальцы. Это была не его рука, он пошевелил пальцами, а рука перед ним оставалась недвижимой.
"Я в могиле",- мелькнула в голове страшная мысль. Он начал подниматься. Ему казалось, что если он сможет сесть, все будет спасено.
Напрягая всю силу, он поднялся на четвереньки. Стряхнул что-то тяжелое со спины на землю. Рассветало, и он смог оглядеться. Он был не в могиле, а в придорожной канаве. На его ногах лежал мертвый немец. Другое тело навалилось ему на спину. Левой рукой он оттолкнул немца. Правая рука не слушалась. Он попытался встать, но не смог. На коленях он пополз выше. На обочине дороги лежало еще одно тело. На этот раз в красноармейской шинели. Что-то заставило его перевернуть мертвого на спину.
Зто был Арну.
Уже совсем рассвело, а Тяэгер все еще сидел на месте ночного боя. Он перенес Вййеса под высокий можжевельник.
"Не смог уберечь Арну,-в который уже раз думал он.- Арну мог бы отлежаться у камня". Так рассуждал Тяэгер, а сердце говорило, что поступил он правильно. Ведь он разыскал Вййеса для того, чтобы защитить его до тех пор, пока он стоял на ногах, все шло хорошо. "А ведь так, Биллем,- сказал он себе.- Арну спас тебя, не ты его. Из-за тебя он и лежит теперь здесь".
Неподалеку от шоссе чернел обгорелый танк, немного дальше - орудие, упершееся дулом в землю. И еще разбитые орудия и броневики. Вокруг и между ними лежали трупы. Всюду, куда достигал взгляд Тяэгера, виднелись тела убитых. Местами они лежали друг на друге. Трупы в голубовато-зеленых шинелях виднелись и подальше от дороги. Некоторые гитлеровские солдаты убегали в сторону, в кусты можжевельника, и там находили свою смерть. Взгляд Тяэгера натыкался и на убитых красноармейцев. Посреди дороги двое как бы вклинились в трупы немцев.
"Отчаянные, наверное, парни были",- с уважением подумал Тяэгер.
Его подавляло обилие трупов. Шоссе было как вымощено телами немцев.
"Мы не виноваты, что они так лежат здесь,-рассуждал он про себя.- Они пришли к нам, в нашу страну. Каждый настоящий мужчина защищает свой дом. Разве мало наших они на ют свет отправили.- Тяэгеру вспомнилось поле боя у деревни Таращанка, где остались десятки его товарищей.- Нет, фрицы тысячу раз заслужили это".
Потом он снова попытался встать. Закружилась голова. "Куда я тороплюсь? - подумал он. - Посижу еще немного рядом с Арну".
Сел.
Послышались шаги. "Вдруг немцы..." - мелькнуло в голове. Нет, слишком много их здесь валяется, чтобы они могли выиграть бой. Наверное, свои.
Оказалось, действительно свои. Совсем свои - старший лейтенант Мянд и старшина Рюнк,
"Это они ищут кого-то",- догадался Тяэгер. Его заметили:
- Вон Тяэгер.
Рюнк. Хороший человек. Мог бы быть офицером. Честный. Жена обманула. Хрошему человеку с женщинами редко везет.
- Где? Там одни немцы. Боюсь, что спит наш Тяэгер последним сном. Второго такого в нашей роте не г.
Мянд. Политрук. Нет, командир. За правду стоит так, что сгоряча и пулю может всадить. "Назад1" И Аава был хороший человек. С командирами им везло. Тотько Симуль был свинья.
- У можжевельника. Сидит.
Командир и старшина роты поспешили к нему.
- Нас, наверное, искали,- снова вслух прошептал Тяэгер.
- А мы тебя уже из списка живых вычеркнули, попытался пошутить Рюнк.
- Меня? Арну здесь.
Мянд и Рюнк обернулись к телу Вийеса. Они увидели, что Вийес лежит, как на катафалке, и оба поняли, что так уложил его Тяэгер.
- Вставай. Пошли, тебе надо отдохнуть,- сказал Рюнк.
- Я не могу ходить. Я, наверное, был мертвый. Мянд улыбнулся:
- С того света и такой медведь, как ты, не верну i-ся бы.
Рюнк и Мянд взяли Тяэгера под руки,- так они и пошли.
На опушке леса они встретили Кирсти Сарапик.
- Я могу уже сам,- сказал Тяэгер.- Нелозко та\г перед женщиной...
Старший лейтенант Мянд снова улыбнулся. И верно, второго такого в роте нет.
Кирсти подошла к Мянду и крепко сжала ему руку:
- Я боялась. Хорошо, что с тобой ничего не случилось.
Потом просто спросила:
- Что с Кальмом? -Здоров.
Кирсти еще сильнее сжала руку Мянда. Почему-то она беспокоилась о Кальме. Почему-то она думала именно о нем. Тревога за Рейна была понятна. С Рейном их связывала дружба. Дружба, которая казалась уже разбившейся, которая причинила ей боль, но в самые тяжелые моменты была для нее поддержкой. Рейн любил ее, любит и сейчас, Кирсти упрямо пыталась внушить себе, что и она любит Рейна. Тревога за Рейна, который был ближе и вернее всех других, была понятна, естественна. Но Энн Кальм? Кем был для нее Кальм? Почти чужой человек, которого она встречала всего несколько раз.
Ей помогал Мартенсон, теперь Мяид. Почему бы Мянду не помочь и Кальму, почему не облегчить его поиски? Об этом Кирсти спрашивала Мянда. Рейн тогда испытующе посмотрел на нее и ответил, что для Кальма он прежде всего начальник, поэтому Кальм все еще относился к нему предвзято. Пусть она, Кирсти, сама поможет Кальму, она достаточно сильна для этого. Слова Рейна и обрадовали и опечалили ее. Ее радовало признание ее способностей, но опечалил тон. Так говорит ревнивец. Рейн не имеет права ревновать. Пусть ревнует к кому хочет, но не к Кальму.
Кирсти начала расспрашивать о подробностях ночного сражения. Она поговорила с Мяндом, Рюнком, Тяэгером, с другими.
- О чем тут рассказывать! - отнекивался Тяэгер.- Драка и каша. Крепкая драка. Не умею сказать всего, что было. Одно время я был мертвый. Очнулся на рассвете. Я-то очнулся, а вот Арну отходился по белу свету. Напишите о нем. Фриц продырявил бы мне шкуру, как решето,- Арну спас. Прикладом разбил башку фрицу. Ни на шаг не отставал. Поборол свой страх, а это уже чего-то стоит. Пел хорошо. Вас называл своей мечтой... Это так, к слову, вы не смущайтесь, Арну годился бы и королевской дочери... Эх, дьявольщина, я все еще цел, а помощники выходят из строя один за другим. На душе нехорошо. Чувствуешь себя виноватым из виноватых... Не должно быть войны на земле.
Кирсти поговорила бы и с Кальмом, но тот как сквозь землю провалился.
- Вы действительно видели его после боя? - допытывалась она у старшины роты.
- Своими глазами видел. Серьезный такой был, ел что-то, но очень вяло, однако руки-ноги были целы.
В конце концов Кирсти нашла Кальма у моря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69