Да нет, не бессмысленное даже. Они были полностью пусты. Эта пустота не была ни безумием, ни смертью. Пустота в глазах покойников не пугает своей противоестественностью. Пустота пустоте рознь. Что-то подобное самым краем задело Кенета в лесу возле места средоточия. Но то, что Кенет видел сейчас в глазах Инсанны, было неизмеримо страшнее. Оно все росло и росло и наконец поглотило Инсанну без остатка.
Кенет не очень-то и видел, как это произошло. У него потемнело в глазах: смерть одного мага очень ощутимо отзывается на всех остальных. Теперь только Кенет понял, почему маги обычно сражаются насмерть не посредством магии, а на мечах, как простые смертные. Даже и такая схватка дорого обходится победителю. А победа, одержанная с помощью магии, убила бы победителя наверняка. Потому-то и Инсанна не воспользовался магией против Кенета, хоть и сражался в собственном месте средоточия. Он хотел всего лишь уничтожить врага – но не заплатить за победу жизнью.
Когда Кенет вновь почувствовал себя лучше и обрел утраченное ненадолго зрение, все уже окончилось. От Инсанны нигде и следа не осталось. Белый как траурная одежда Санэ стоял в дверях и беззвучно шевелил губами. По залу гулял веселый сквознячок и шевелил занавеси. Через выбитое окно снаружи доносилось изумленное ржание многочисленных лошадей. На подоконнике сидела худенькая угловатая девушка и показывала Кенету язык.
Глава 26
ИСЦЕЛЕНИЕ ПЕСНИ
– Аритэйни!
Кенет не обрадовался появлению Аритэйни, не испугался за нее и даже не удивился: сил не было. Он просто тихо опустился на пол. Деревянный клинок глухо стукнул о полированный крапчатый нефрит.
Аритэйни соскочила с подоконника, подошла к Кенету и молча села рядом с ним.
Кенету сразу захотелось сказать… сказать ей хоть что-то хорошее… ведь нужно же что-нибудь сказать… или нет?
Трудно представить, что бы подумала о его молчании Аритэйни, будь она человеком. Но у драконов все-таки побольше здравого смысла, да и слова они умеют находить единственно верные.
– Устал? – спросила Аритэйни. Кенет молча кивнул.
– Очень устал, – не сразу ответил он. – Даже и не знал, что можно так устать. И испугался. Мне еще повезло, что не Инсанна меня убил, а наоборот. Если бы не ветер…
– Я так и знала, что смогу тебе помочь! – просияла Аритэйни.
– Помочь? – После пережитого за день соображал Кенет туго. – Ох, ну конечно! Драконы – хозяева ветра. Так это был твой ветер?
– А как же! – кивнула донельзя довольная Аритэйни. – А меня еще пускать не хотели! Представляешь – Хараи с сыном и еще кое-кто из моих родственников полетели к месту битвы, а меня дома оставили.
– А могли бы догадаться, что дома ты не останешься, – усмехнулся Кенет.
– Могли бы, – подтвердила сияющая Аритэйни. – Я сначала хотела полететь за ними, а потом передумала. Все равно бы меня прогнали. Я решила, что тебе пригожусь больше.
Губы Кенета неудержимо расплывались в улыбке – совершенно бессмысленной, но тем не менее крайне красноречивой.
– Извини, если помешал. – Рука Санэ легла Кенету на плечо, и он непроизвольно дернулся.
– Тебе что, опять не терпится песню сложить? – поморщился Кенет. – Может, все-таки подождешь?
– Подождал бы, да не выйдет, – отрезал Санэ. – Петь надо прямо сейчас. Ничего ведь еще не кончено.
Слова его достигли сознания Кенета не сразу. Какое-то время он еще продолжал улыбаться.
– Разве Инсанна не убит?
– Здесь – убит, – нехотя ответил Санэ. – А песен, где упоминается этот мерзавец, а легенд о нем – без счета. Он, конечно, не певец никакой. Но он маг, и он умеет ждать. В мире песен и памяти он еще жив. И когда-нибудь сумеет оттуда выбраться…
Аритэйни охнула.
– Это все моя оплошность, – признался Санэ. – Мне надо было сложить песню о его смерти. Сразу же. Я и пытался. Тогда он и там был бы мертв.
Голос певца звучал необычно глухо. В нем не слышалось и отзвука былой насмешливости.
– Про Юкайгина я успел песню сложить, и про господина наместника тоже…
– Значит, Акейро и в том мире мертв? – не подымая головы, осведомился Кенет.
– Нет, как же можно! Про его смерть я не пел. Там он живой.
– Спасибо, – прошептал Кенет.
– Было бы за что благодарить, – возразил Санэ. – Самого главного я и не успел. Я смотрел на тебя и пел тихонько… все уже почти получилось… а когда он тебя чуть не убил, я испугался… очень я за тебя испугался… и сбился. Ускользнула строка. И не получается теперь, хоть тресни. Так что придется отправиться в мир песен и памяти и убить там его еще раз.
– Хорошо бы насовсем, – попытался пошутить Кенет. – Если мне придется по нескольку раз на дню убивать Инсанну, мне даже пообедать некогда будет.
Он вздохнул и тяжело встал.
– Постой, – неожиданно вмешалась Аритэйни, – ты куда собрался? А как же я?
– Подожди меня немного, – попросил Кенет, отлично сознавая, как нелепо звучат его слова. – Я скоро вернусь.
– В этой каменной ловушке? – возмутилась Аритэйни. – Ни за что! Мне будет страшно. А если меня здесь найдут родственники, мне здорово попадет.
– Так, может, домой вернешься? – предложил Кенет. – Как будто ты никуда и не уходила…
– Лучше возьми девушку с собой, – внезапно пришел ей на помощь Санэ.
– Но там ведь будет опасно, – возразил Кенет.
– Здесь не безопаснее, – не уступал Санэ. – Магов своих цепных Инсанна на тебя натравливать не стал, они бы ему только помешали. А ведь кто-то из них может оказаться неподалеку.
Судя по мимолетному возмущению Аритэйни, она явно собиралась сказать, что она утворит с этими магами, если они попадутся ей под руку, но вовремя спохватилась.
– Ты прав, – согласился Кенет. – Только как мы попадем в мир песен? Ты можешь там жить, но ведь ты певец, а я только раз в жизни песню придумал, да и то едва не надорвался с натуги.
– Возьмите меня за руки, – улыбнулся Санэ.
Он крепко сжал руки Кенета и Аритэйни и запел.
У самых их ног возникла призрачная дорога. Она уходила прямо в стену. Санэ продолжал петь, и реальность дороги становилась все более несомненной, а реальность стены все более сомнительной. Когда Кенет окончательно уверился в существовании дороги, он сделал шаг вперед, потом еще и еще.
Он испытывал необыкновенно странное ощущение. Ноги его ступали по камням, которые были словами, и меж камней росла трава мелодии. А потом трое путников прошли сквозь стену, и обычный мир исчез, а вокруг было… да, что-то вокруг, несомненно, было.
Вокруг были слова, было неясное звучание, оплетенное мелодией и ритмом. “Вода”, – говорил Санэ – и из неназванного начинала струиться река. “Трава”, – говорил Санэ – и Кенет увидел траву под ногами. “Небо”, – говорил Санэ – и синева развернулась у него над головой.
По мере того как первое смятение отступало, Кенет начинал слышать не только голос Санэ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
Кенет не очень-то и видел, как это произошло. У него потемнело в глазах: смерть одного мага очень ощутимо отзывается на всех остальных. Теперь только Кенет понял, почему маги обычно сражаются насмерть не посредством магии, а на мечах, как простые смертные. Даже и такая схватка дорого обходится победителю. А победа, одержанная с помощью магии, убила бы победителя наверняка. Потому-то и Инсанна не воспользовался магией против Кенета, хоть и сражался в собственном месте средоточия. Он хотел всего лишь уничтожить врага – но не заплатить за победу жизнью.
Когда Кенет вновь почувствовал себя лучше и обрел утраченное ненадолго зрение, все уже окончилось. От Инсанны нигде и следа не осталось. Белый как траурная одежда Санэ стоял в дверях и беззвучно шевелил губами. По залу гулял веселый сквознячок и шевелил занавеси. Через выбитое окно снаружи доносилось изумленное ржание многочисленных лошадей. На подоконнике сидела худенькая угловатая девушка и показывала Кенету язык.
Глава 26
ИСЦЕЛЕНИЕ ПЕСНИ
– Аритэйни!
Кенет не обрадовался появлению Аритэйни, не испугался за нее и даже не удивился: сил не было. Он просто тихо опустился на пол. Деревянный клинок глухо стукнул о полированный крапчатый нефрит.
Аритэйни соскочила с подоконника, подошла к Кенету и молча села рядом с ним.
Кенету сразу захотелось сказать… сказать ей хоть что-то хорошее… ведь нужно же что-нибудь сказать… или нет?
Трудно представить, что бы подумала о его молчании Аритэйни, будь она человеком. Но у драконов все-таки побольше здравого смысла, да и слова они умеют находить единственно верные.
– Устал? – спросила Аритэйни. Кенет молча кивнул.
– Очень устал, – не сразу ответил он. – Даже и не знал, что можно так устать. И испугался. Мне еще повезло, что не Инсанна меня убил, а наоборот. Если бы не ветер…
– Я так и знала, что смогу тебе помочь! – просияла Аритэйни.
– Помочь? – После пережитого за день соображал Кенет туго. – Ох, ну конечно! Драконы – хозяева ветра. Так это был твой ветер?
– А как же! – кивнула донельзя довольная Аритэйни. – А меня еще пускать не хотели! Представляешь – Хараи с сыном и еще кое-кто из моих родственников полетели к месту битвы, а меня дома оставили.
– А могли бы догадаться, что дома ты не останешься, – усмехнулся Кенет.
– Могли бы, – подтвердила сияющая Аритэйни. – Я сначала хотела полететь за ними, а потом передумала. Все равно бы меня прогнали. Я решила, что тебе пригожусь больше.
Губы Кенета неудержимо расплывались в улыбке – совершенно бессмысленной, но тем не менее крайне красноречивой.
– Извини, если помешал. – Рука Санэ легла Кенету на плечо, и он непроизвольно дернулся.
– Тебе что, опять не терпится песню сложить? – поморщился Кенет. – Может, все-таки подождешь?
– Подождал бы, да не выйдет, – отрезал Санэ. – Петь надо прямо сейчас. Ничего ведь еще не кончено.
Слова его достигли сознания Кенета не сразу. Какое-то время он еще продолжал улыбаться.
– Разве Инсанна не убит?
– Здесь – убит, – нехотя ответил Санэ. – А песен, где упоминается этот мерзавец, а легенд о нем – без счета. Он, конечно, не певец никакой. Но он маг, и он умеет ждать. В мире песен и памяти он еще жив. И когда-нибудь сумеет оттуда выбраться…
Аритэйни охнула.
– Это все моя оплошность, – признался Санэ. – Мне надо было сложить песню о его смерти. Сразу же. Я и пытался. Тогда он и там был бы мертв.
Голос певца звучал необычно глухо. В нем не слышалось и отзвука былой насмешливости.
– Про Юкайгина я успел песню сложить, и про господина наместника тоже…
– Значит, Акейро и в том мире мертв? – не подымая головы, осведомился Кенет.
– Нет, как же можно! Про его смерть я не пел. Там он живой.
– Спасибо, – прошептал Кенет.
– Было бы за что благодарить, – возразил Санэ. – Самого главного я и не успел. Я смотрел на тебя и пел тихонько… все уже почти получилось… а когда он тебя чуть не убил, я испугался… очень я за тебя испугался… и сбился. Ускользнула строка. И не получается теперь, хоть тресни. Так что придется отправиться в мир песен и памяти и убить там его еще раз.
– Хорошо бы насовсем, – попытался пошутить Кенет. – Если мне придется по нескольку раз на дню убивать Инсанну, мне даже пообедать некогда будет.
Он вздохнул и тяжело встал.
– Постой, – неожиданно вмешалась Аритэйни, – ты куда собрался? А как же я?
– Подожди меня немного, – попросил Кенет, отлично сознавая, как нелепо звучат его слова. – Я скоро вернусь.
– В этой каменной ловушке? – возмутилась Аритэйни. – Ни за что! Мне будет страшно. А если меня здесь найдут родственники, мне здорово попадет.
– Так, может, домой вернешься? – предложил Кенет. – Как будто ты никуда и не уходила…
– Лучше возьми девушку с собой, – внезапно пришел ей на помощь Санэ.
– Но там ведь будет опасно, – возразил Кенет.
– Здесь не безопаснее, – не уступал Санэ. – Магов своих цепных Инсанна на тебя натравливать не стал, они бы ему только помешали. А ведь кто-то из них может оказаться неподалеку.
Судя по мимолетному возмущению Аритэйни, она явно собиралась сказать, что она утворит с этими магами, если они попадутся ей под руку, но вовремя спохватилась.
– Ты прав, – согласился Кенет. – Только как мы попадем в мир песен? Ты можешь там жить, но ведь ты певец, а я только раз в жизни песню придумал, да и то едва не надорвался с натуги.
– Возьмите меня за руки, – улыбнулся Санэ.
Он крепко сжал руки Кенета и Аритэйни и запел.
У самых их ног возникла призрачная дорога. Она уходила прямо в стену. Санэ продолжал петь, и реальность дороги становилась все более несомненной, а реальность стены все более сомнительной. Когда Кенет окончательно уверился в существовании дороги, он сделал шаг вперед, потом еще и еще.
Он испытывал необыкновенно странное ощущение. Ноги его ступали по камням, которые были словами, и меж камней росла трава мелодии. А потом трое путников прошли сквозь стену, и обычный мир исчез, а вокруг было… да, что-то вокруг, несомненно, было.
Вокруг были слова, было неясное звучание, оплетенное мелодией и ритмом. “Вода”, – говорил Санэ – и из неназванного начинала струиться река. “Трава”, – говорил Санэ – и Кенет увидел траву под ногами. “Небо”, – говорил Санэ – и синева развернулась у него над головой.
По мере того как первое смятение отступало, Кенет начинал слышать не только голос Санэ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152