Каэнцы берегли и холили свои дороги, как степняк-кочевник холит и лелеет любимого скакуна. За умышленную порчу дороги в Каэне полагалась смертная казнь, за неумышленную – пожизненные каторжные работы по ремонту дорог. И даже герб Каэна украшала широкая дорога, исходящая из отверстого рта огромной рыбы – покровительницы Каэна.
* * *
Кенету в своей глухой деревушке неоткуда было знать подробности истории Каэна. Но отношение каэнцев к своим дорогам было ему известно. Оно вошло в пословицы. Кенет не раз их слышал, даже не зная, что такое этот самый Каэн и где он находится. “Возится, как каэнец с дорогой”, “В Каэне чаще дорогу мостят, чем досыта едят”, и прочее, прочее, прочее. Пословица насчет частоты дорожных работ, кстати, отнюдь не была преувеличением: с точки зрения обычных горожан, каэнцы и впрямь ели не досыта. Несмотря на свое неимоверное богатство и долгие века мирной жизни, оседлые потомки воинов-кочевников сохранили привычку к умеренности в еде. Они сделали уступку качеству пищи – деликатесы каэнской кухни славились повсеместно, – но не ее количеству. Питались в Каэне очень разнообразно, очень вкусно, очень изысканно. Но каэнского полного обеда из шести-семи блюд жителю императорской столицы не хватило бы и червячка заморить в промежутке между третьим завтраком и обедом. А каэнцы при случае обходились после подобного обеда и вовсе без ужина и притом голодными себя не чувствовали. Пословица была права: в Каэне действительно чаще мостили дороги, чем набивали брюхо едой. Не всякий чужеземец смог бы прожить в Каэне и не быть прозванным обжорой. Для Кенета это не составило бы труда: он и забыл, когда съедал за один присест больше, чем было принято в этом странном городе. Но Кенет не направлялся в Каэн. Во всяком случае, пока не направлялся. Его интересовали каэнские дороги. Раз их мостят часто, то дорожные рабочие требуются почти постоянно. При небольшом везении он сможет наняться на дорожные работы и выполнить требование магического устава. А уж потом можно будет пойти в Каэн. Или еще куда-нибудь.
Свой синий хайю вместе с узким воинским поясом Кенет заботливо уложил в дорожную сумку: незачем им пылиться и пачкаться на дорожных работах. Немного подумав, он отправил в сумку и рубашку, вышитую знаками-оберегами, как предписано уставом. Это невестки старика знахаря постарались. А может, и он сам? На прощание старый знахарь, бывшие разбойники и благодарные деревенские жители едва не завалили его самыми разнообразными подарками. Прими их Кенет даже не все, а половину, и странствовать ему бы пришлось в крытой повозке. Он твердо решил отказаться от всех подарков, чтобы не обидеть никого из дарителей, но отвергнуть уставную одежду ученика мага у него духу не хватило. Ему удалось каким-то образом отказаться от остальных даров, не оскорбив ничьих чувств, но вышитую рубашку Кенет все же принял и берег ее ничуть не меньше, чем свой синий воинский кафтан.
Без кафтана и рубашки Кенет являл собой зрелище хотя и редкостное, но отнюдь не необычное. Полуголый мускулистый парень с огромным деревянным мечом за спиной. Что ж, случается и такое. Ученику воина иной раз доводится зарабатывать отхожим промыслом. Уставы не воспрещают. А уж если учитель болен или ранен, так даже и поощряют. Воины-ученики не так уж и редко грузили бочки, мостили дороги, вырезали узоры на деревянных шкатулочках или помогали в лавке приказчику, на что гильдии обычно смотрели сквозь пальцы. Не всем же так везет, как Кенету, который в подобных промыслах не нуждался и мог всецело посвятить себя изучению воинского ремесла. Аканэ видел в Кенете не только ученика, но и что-то вроде младшего брата и не раз, как младшему брату, давал ему денег на расходы и напутствие поразвлечься. Однако Кенет был до городских развлечений не охотник и за исключением платы за обед во время вылазки в “Весенний рассвет” ни разу ни гроша не потратил. Лесная зимовка тоже не истощила его кошелька: никто и слышать не хотел о плате за ту невеликую толику еды, которой деревня единственно и смогла отблагодарить своего спасителя. Тем более не могло идти и речи о плате за еду после сражения с драконом: гордые перечники оскорбились бы до глубины души. Впервые в жизни Кенет располагал собственными наличными деньгами. В городе на такую сумму можно было прожить месяц-другой, ни в чем себе не отказывая, а по деревенским меркам Кенет стал просто зажиточным человеком. Он мог выбирать себе работу, не торопясь: разрешение наместника Акейро позволяло ему заняться чем угодно, а деньги, подаренные учителем Аканэ, избавляли от необходимости хвататься за первый же подвернувшийся приработок. А решение наняться на дорожные работы давало ему возможность не притрагиваться покуда к деньгам Аканэ: они все еще вызывали у него некоторую неловкость, даже недоумение. При его более чем скромных запросах заработка дорожного рабочего должно было хватить Кенету на жизнь. Не всем будущим воинам так везет. Многие зарабатывают на кусок хлеба себе, а то и учителю тяжким трудом. Так что распорядитель дорожных работ вовсе не был удивлен, когда пред ним предстал обнаженный до пояса юноша с дорожной котомкой и громадным деревянным мечом. Не только этот меч изобличал в пришельце воина. Его гибкая мускулистая худоба без малейших признаков лишнего жира говорила сама за себя. Правда, обычно ему подобные даже на самых грязных работах не расстаются с синим воинским кафтаном, а этот парень полураздет… но, в конце-то концов, разве это не его дело?
– Трамбовщика из вас, господин ученик воина, не выйдет, – сказал распорядитель, окидывая Кенета цепким взглядом знатока. – Силой вы не обижены, но для этой работы нужен детина дюжий, не вам чета.
С этим Кенет не мог не согласиться. Он уже видел трамбовщиков. Из самого хлипкого из них можно было бы выкроить трех таких, как Кенет.
– Притом же это еще уметь надо, – задумчиво продолжал распорядитель. – Месить и укладывать глину… тут тоже свои хитрости есть. Зря только глину испортите. Вот если щебенку дробить?.. На это вы в самый раз годитесь. Только платят дробильщикам не так уж много.
– Мне много и не надо, – возразил Кенет.
– Значит, дробить, – кивнул распорядитель. – Поди возьми свободную кирку вон у того лопоухого толстяка и иди к тем троим дробильщикам, они тебе все покажут. Да поживей поворачивайся, парень! Заснул, что ли? А ну шевелись!
Кенет побежал за киркой, посмеиваясь в душе над тем, как легко и непринужденно распорядитель перешел от обращения “господин ученик воина” к обращению “эй ты, парень”. Потом, когда Кенет отработает свое на починке Каэнского тракта и получит расчет, распорядитель снова станет его величать “господином учеником воина”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
* * *
Кенету в своей глухой деревушке неоткуда было знать подробности истории Каэна. Но отношение каэнцев к своим дорогам было ему известно. Оно вошло в пословицы. Кенет не раз их слышал, даже не зная, что такое этот самый Каэн и где он находится. “Возится, как каэнец с дорогой”, “В Каэне чаще дорогу мостят, чем досыта едят”, и прочее, прочее, прочее. Пословица насчет частоты дорожных работ, кстати, отнюдь не была преувеличением: с точки зрения обычных горожан, каэнцы и впрямь ели не досыта. Несмотря на свое неимоверное богатство и долгие века мирной жизни, оседлые потомки воинов-кочевников сохранили привычку к умеренности в еде. Они сделали уступку качеству пищи – деликатесы каэнской кухни славились повсеместно, – но не ее количеству. Питались в Каэне очень разнообразно, очень вкусно, очень изысканно. Но каэнского полного обеда из шести-семи блюд жителю императорской столицы не хватило бы и червячка заморить в промежутке между третьим завтраком и обедом. А каэнцы при случае обходились после подобного обеда и вовсе без ужина и притом голодными себя не чувствовали. Пословица была права: в Каэне действительно чаще мостили дороги, чем набивали брюхо едой. Не всякий чужеземец смог бы прожить в Каэне и не быть прозванным обжорой. Для Кенета это не составило бы труда: он и забыл, когда съедал за один присест больше, чем было принято в этом странном городе. Но Кенет не направлялся в Каэн. Во всяком случае, пока не направлялся. Его интересовали каэнские дороги. Раз их мостят часто, то дорожные рабочие требуются почти постоянно. При небольшом везении он сможет наняться на дорожные работы и выполнить требование магического устава. А уж потом можно будет пойти в Каэн. Или еще куда-нибудь.
Свой синий хайю вместе с узким воинским поясом Кенет заботливо уложил в дорожную сумку: незачем им пылиться и пачкаться на дорожных работах. Немного подумав, он отправил в сумку и рубашку, вышитую знаками-оберегами, как предписано уставом. Это невестки старика знахаря постарались. А может, и он сам? На прощание старый знахарь, бывшие разбойники и благодарные деревенские жители едва не завалили его самыми разнообразными подарками. Прими их Кенет даже не все, а половину, и странствовать ему бы пришлось в крытой повозке. Он твердо решил отказаться от всех подарков, чтобы не обидеть никого из дарителей, но отвергнуть уставную одежду ученика мага у него духу не хватило. Ему удалось каким-то образом отказаться от остальных даров, не оскорбив ничьих чувств, но вышитую рубашку Кенет все же принял и берег ее ничуть не меньше, чем свой синий воинский кафтан.
Без кафтана и рубашки Кенет являл собой зрелище хотя и редкостное, но отнюдь не необычное. Полуголый мускулистый парень с огромным деревянным мечом за спиной. Что ж, случается и такое. Ученику воина иной раз доводится зарабатывать отхожим промыслом. Уставы не воспрещают. А уж если учитель болен или ранен, так даже и поощряют. Воины-ученики не так уж и редко грузили бочки, мостили дороги, вырезали узоры на деревянных шкатулочках или помогали в лавке приказчику, на что гильдии обычно смотрели сквозь пальцы. Не всем же так везет, как Кенету, который в подобных промыслах не нуждался и мог всецело посвятить себя изучению воинского ремесла. Аканэ видел в Кенете не только ученика, но и что-то вроде младшего брата и не раз, как младшему брату, давал ему денег на расходы и напутствие поразвлечься. Однако Кенет был до городских развлечений не охотник и за исключением платы за обед во время вылазки в “Весенний рассвет” ни разу ни гроша не потратил. Лесная зимовка тоже не истощила его кошелька: никто и слышать не хотел о плате за ту невеликую толику еды, которой деревня единственно и смогла отблагодарить своего спасителя. Тем более не могло идти и речи о плате за еду после сражения с драконом: гордые перечники оскорбились бы до глубины души. Впервые в жизни Кенет располагал собственными наличными деньгами. В городе на такую сумму можно было прожить месяц-другой, ни в чем себе не отказывая, а по деревенским меркам Кенет стал просто зажиточным человеком. Он мог выбирать себе работу, не торопясь: разрешение наместника Акейро позволяло ему заняться чем угодно, а деньги, подаренные учителем Аканэ, избавляли от необходимости хвататься за первый же подвернувшийся приработок. А решение наняться на дорожные работы давало ему возможность не притрагиваться покуда к деньгам Аканэ: они все еще вызывали у него некоторую неловкость, даже недоумение. При его более чем скромных запросах заработка дорожного рабочего должно было хватить Кенету на жизнь. Не всем будущим воинам так везет. Многие зарабатывают на кусок хлеба себе, а то и учителю тяжким трудом. Так что распорядитель дорожных работ вовсе не был удивлен, когда пред ним предстал обнаженный до пояса юноша с дорожной котомкой и громадным деревянным мечом. Не только этот меч изобличал в пришельце воина. Его гибкая мускулистая худоба без малейших признаков лишнего жира говорила сама за себя. Правда, обычно ему подобные даже на самых грязных работах не расстаются с синим воинским кафтаном, а этот парень полураздет… но, в конце-то концов, разве это не его дело?
– Трамбовщика из вас, господин ученик воина, не выйдет, – сказал распорядитель, окидывая Кенета цепким взглядом знатока. – Силой вы не обижены, но для этой работы нужен детина дюжий, не вам чета.
С этим Кенет не мог не согласиться. Он уже видел трамбовщиков. Из самого хлипкого из них можно было бы выкроить трех таких, как Кенет.
– Притом же это еще уметь надо, – задумчиво продолжал распорядитель. – Месить и укладывать глину… тут тоже свои хитрости есть. Зря только глину испортите. Вот если щебенку дробить?.. На это вы в самый раз годитесь. Только платят дробильщикам не так уж много.
– Мне много и не надо, – возразил Кенет.
– Значит, дробить, – кивнул распорядитель. – Поди возьми свободную кирку вон у того лопоухого толстяка и иди к тем троим дробильщикам, они тебе все покажут. Да поживей поворачивайся, парень! Заснул, что ли? А ну шевелись!
Кенет побежал за киркой, посмеиваясь в душе над тем, как легко и непринужденно распорядитель перешел от обращения “господин ученик воина” к обращению “эй ты, парень”. Потом, когда Кенет отработает свое на починке Каэнского тракта и получит расчет, распорядитель снова станет его величать “господином учеником воина”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152