И то худощавое и высокое слово, которое было наместником Акейро, тоже ведь боец, каких поискать, – живой Акейро и мечтать не мог об этаких подвигах. Да и князь Юкайгин стараниями Санэ творил такие чудеса боевого искусства, что даже его реальные деяния перед ними бледнели. И все же этого было недостаточно.
Замок Пленного Сокола и в обычном мире был крепостью, взять которую не так-то легко: если бы не Санэ, Кенету даже ворота открыть бы не удалось. Но слова сотворили в этом мире обиталище Инсанны неприступной твердыней, а память поколений сделала эти слова крепче гранита. Воинство Инсанны было куда более многочисленным и умелым, чем на самом деле. Немногие одиночки, что осмелились задолго до Кенета бросить вызов великому черному магу, гибли один за другим – они ведь действительно погибли, и их смерть была подробно воспета и благоговейно возвеличена несколькими поколениями певцов, будь они трижды неладны! Хоть бы одного героя оставить в живых догадались. Навеки будь проклято желание описать врага как можно более могущественным, чтобы приукрасить собственное поражение! При жизни Инсанна представлял собой грозную силу – но восемь веков страха и ненависти людской сделали его в мире памяти и легенд непобедимым.
Хоть бы одна душа живая догадалась, что Инсанна не испытывал страха только из неимоверного презрения к роду человеческому, а на самом-то деле он трус! Хоть бы один певец запечатлел его таким, какой он есть! Так ведь нет же – Инсанна, созданный чужим страхом, действительно ничего не боялся. Да и чего ему здесь бояться? Слова, рожденные все тем же страхом, сделали его поистине всемогущим. В его глазах полыхала такая неимоверная мощь, что поневоле хотелось отступить.
Кенет еще успел услышать откуда-то сзади отчаянный крик Санэ, но слов разобрать не успел: Инсанна заметил его, засмеялся презрительно и шагнул к Кенету через полнеба. Нога его отшвырнула небрежно конницу массаоны Рокая. Наоки падал с лошади очень долго. На погибель ему успел Санэ заметить его и воспеть его участие в битве. Неизвестно, что случилось с ним в реальном мире, но здесь после такого падения он едва ли выживет.
Кенет невольно вскрикнул “стой!” – и падение Наоки замедлилось. Тело его мягко коснулось земли рядом с Кенетом.
– Опять ты этого недотепу на помощь зовешь? – загрохотал Инсанна. – Ты не переменился, как я погляжу. Но тебе это и здесь не поможет.
И снова Кенет кинулся в атаку первым, хоть и давал себе зарок не повторять однажды совершенной ошибки. Инсанна хорошо знал, как вывести противника из себя, – а этот Инсанна знал вдобавок, когда это стоит сделать, чтобы ярость не придала противнику сил, а всего лишь ослепила его.
Деревянный клинок сшибся со стальным. Удар, сотрясший все тело Кенета, был просто ужасен. Правая рука Кенета повисла как плеть. В этом мире не только магическая, но и мускульная сила Инсанны была не в пример больше, чем на самом деле.
– Ну вот и все, – приятно улыбнулся Инсанна, занося меч над головой Кенета.
Все естество Кенета возмутилось при мысли о том, что вот сейчас, вот сию минуту он встретит свою смерть от руки того, кто уже и не существует на самом деле.
– Да тебя же больше нет! – выкрикнул Кенет. Не разум подсказал ему эти слова. Их породила горечь расставания с жизнью и лютая досада на небывало глупую гибель.
Но они сработали.
До этих слов Инсанна был, а после них его не стало.
– И вас тоже! – крикнул Кенет воинству Инсанны, но нужды в том уже не было: раз Инсанны нет, то им откуда взяться? Они исчезали медленно, постепенно, но исчезали.
Если бы Санэ не подоспел да не подхватил Кенета, тот бы, пожалуй, все-таки провалился куда-нибудь между словом и предметом: у него не хватало сил даже посмотреть, куда он падает. Он смутно слышал удаляющийся голос Лопоуши… значит, отпустила его Аритэйни… а дорогу он сам найдет… нет, но надо же было догадаться – в мире песен мечом махать… как будто меч в этом мире – оружие… сам ведь остановил словом гибельное падение Наоки, а с Инсанной едва не оплошал…
Потом на некоторое время все исчезло.
Кенет пришел в себя от боли в руке: Аритэйни заканчивала перевязку. Глаза открывать Кенету не хотелось. Он бы еще открыл их, чтобы в последний раз взглянуть на Акейро, князя Юкайгина, Аканэ или Наоки. Но увидеть их ему уже не доведется. Земля, на которой он лежал, не была словом.
– Мы еще там или уже здесь? – еле ворочая языком, на всякий случай осведомился Кенет.
– Здесь, – как-то странно усмехнулся Санэ.
– Вот и хорошо, – вяло отозвался Кенет.
– На твоем месте я бы все-таки открыл глаза, – тем же странным тоном произнес Санэ.
Кенет нехотя открыл глаза – и едва не подскочил. Откуда только силы взялись!
Но ведь и было чему дивиться!
Солнце начинало понемногу клониться к закату. Бледный серпик дневной луны уже повис над горизонтом. Если верить их положению на небе, Кенет лежал возле Замка Пленного Сокола.
Однако никакого замка больше и в помине не было. И ветер не пересыпал мертвый песок – насколько хватало глаз, повсюду расстилалась степь. А там, где раньше одиноко возвышались Лихие Горы, тянулась вдаль могучая горная гряда.
– Г-где мы? – изумился Кенет.
– Я думал, это ты мне скажешь, – невозмутимо ответил Санэ.
Воздух над степью задрожал от рухнувших с неба золотых колес, и у Кенета немного полегчало на душе: хоть что-то знакомое осталось в этой странной незнакомой реальности. Порозовевшие от предзакатных лучей облака спустились на землю почти мгновенно.
– А тебе бы полагалось догадаться, Санэ, – заметил Хараи, принимая человеческий облик. – Певец все-таки.
Аори согласно кивнул. Он обменялся с Аритэйни почти заговорщическим взглядом.
– А ты… догадалась? – ошеломленно спросил Кенет.
– Странно, что ты и сам не додумался, – степенно сказал могучий пожилой дракон.
– Странно, что я вообще еще способен думать, – устало возразил Кенет. – Вы уж лучше мне объясните, что произошло.
– Ничего особенного, – заверил его Хараи. – Просто мир песен – это и мир памяти. Ты ведь не только убил Инсанну – ты сделал так, что его никогда не было. В этом мире о нем и памяти не осталось.
– Значит, все, что он натворил, тоже исчезло! – ахнул Санэ.
– Ну конечно, – улыбнулся дракон. – Империи никогда не было. Никто не ходил войной на степь. И вряд ли пойдет, даже если захочет: Великого Землетрясения тоже никогда не было, и Пограничные Горы стоят себе как стояли. Никто никогда не строил новую столицу. И Имбон. И уж тем более Замок Пленного Сокола. И никто о них не помнит. Их не было.
– А вы почему помните? – выспрашивал Кенет. – А мы?
– Ты это сделал, – последовал незамедлительный ответ. – Санэ был с тобой. А драконы ничего не забывают и не меняются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
Замок Пленного Сокола и в обычном мире был крепостью, взять которую не так-то легко: если бы не Санэ, Кенету даже ворота открыть бы не удалось. Но слова сотворили в этом мире обиталище Инсанны неприступной твердыней, а память поколений сделала эти слова крепче гранита. Воинство Инсанны было куда более многочисленным и умелым, чем на самом деле. Немногие одиночки, что осмелились задолго до Кенета бросить вызов великому черному магу, гибли один за другим – они ведь действительно погибли, и их смерть была подробно воспета и благоговейно возвеличена несколькими поколениями певцов, будь они трижды неладны! Хоть бы одного героя оставить в живых догадались. Навеки будь проклято желание описать врага как можно более могущественным, чтобы приукрасить собственное поражение! При жизни Инсанна представлял собой грозную силу – но восемь веков страха и ненависти людской сделали его в мире памяти и легенд непобедимым.
Хоть бы одна душа живая догадалась, что Инсанна не испытывал страха только из неимоверного презрения к роду человеческому, а на самом-то деле он трус! Хоть бы один певец запечатлел его таким, какой он есть! Так ведь нет же – Инсанна, созданный чужим страхом, действительно ничего не боялся. Да и чего ему здесь бояться? Слова, рожденные все тем же страхом, сделали его поистине всемогущим. В его глазах полыхала такая неимоверная мощь, что поневоле хотелось отступить.
Кенет еще успел услышать откуда-то сзади отчаянный крик Санэ, но слов разобрать не успел: Инсанна заметил его, засмеялся презрительно и шагнул к Кенету через полнеба. Нога его отшвырнула небрежно конницу массаоны Рокая. Наоки падал с лошади очень долго. На погибель ему успел Санэ заметить его и воспеть его участие в битве. Неизвестно, что случилось с ним в реальном мире, но здесь после такого падения он едва ли выживет.
Кенет невольно вскрикнул “стой!” – и падение Наоки замедлилось. Тело его мягко коснулось земли рядом с Кенетом.
– Опять ты этого недотепу на помощь зовешь? – загрохотал Инсанна. – Ты не переменился, как я погляжу. Но тебе это и здесь не поможет.
И снова Кенет кинулся в атаку первым, хоть и давал себе зарок не повторять однажды совершенной ошибки. Инсанна хорошо знал, как вывести противника из себя, – а этот Инсанна знал вдобавок, когда это стоит сделать, чтобы ярость не придала противнику сил, а всего лишь ослепила его.
Деревянный клинок сшибся со стальным. Удар, сотрясший все тело Кенета, был просто ужасен. Правая рука Кенета повисла как плеть. В этом мире не только магическая, но и мускульная сила Инсанны была не в пример больше, чем на самом деле.
– Ну вот и все, – приятно улыбнулся Инсанна, занося меч над головой Кенета.
Все естество Кенета возмутилось при мысли о том, что вот сейчас, вот сию минуту он встретит свою смерть от руки того, кто уже и не существует на самом деле.
– Да тебя же больше нет! – выкрикнул Кенет. Не разум подсказал ему эти слова. Их породила горечь расставания с жизнью и лютая досада на небывало глупую гибель.
Но они сработали.
До этих слов Инсанна был, а после них его не стало.
– И вас тоже! – крикнул Кенет воинству Инсанны, но нужды в том уже не было: раз Инсанны нет, то им откуда взяться? Они исчезали медленно, постепенно, но исчезали.
Если бы Санэ не подоспел да не подхватил Кенета, тот бы, пожалуй, все-таки провалился куда-нибудь между словом и предметом: у него не хватало сил даже посмотреть, куда он падает. Он смутно слышал удаляющийся голос Лопоуши… значит, отпустила его Аритэйни… а дорогу он сам найдет… нет, но надо же было догадаться – в мире песен мечом махать… как будто меч в этом мире – оружие… сам ведь остановил словом гибельное падение Наоки, а с Инсанной едва не оплошал…
Потом на некоторое время все исчезло.
Кенет пришел в себя от боли в руке: Аритэйни заканчивала перевязку. Глаза открывать Кенету не хотелось. Он бы еще открыл их, чтобы в последний раз взглянуть на Акейро, князя Юкайгина, Аканэ или Наоки. Но увидеть их ему уже не доведется. Земля, на которой он лежал, не была словом.
– Мы еще там или уже здесь? – еле ворочая языком, на всякий случай осведомился Кенет.
– Здесь, – как-то странно усмехнулся Санэ.
– Вот и хорошо, – вяло отозвался Кенет.
– На твоем месте я бы все-таки открыл глаза, – тем же странным тоном произнес Санэ.
Кенет нехотя открыл глаза – и едва не подскочил. Откуда только силы взялись!
Но ведь и было чему дивиться!
Солнце начинало понемногу клониться к закату. Бледный серпик дневной луны уже повис над горизонтом. Если верить их положению на небе, Кенет лежал возле Замка Пленного Сокола.
Однако никакого замка больше и в помине не было. И ветер не пересыпал мертвый песок – насколько хватало глаз, повсюду расстилалась степь. А там, где раньше одиноко возвышались Лихие Горы, тянулась вдаль могучая горная гряда.
– Г-где мы? – изумился Кенет.
– Я думал, это ты мне скажешь, – невозмутимо ответил Санэ.
Воздух над степью задрожал от рухнувших с неба золотых колес, и у Кенета немного полегчало на душе: хоть что-то знакомое осталось в этой странной незнакомой реальности. Порозовевшие от предзакатных лучей облака спустились на землю почти мгновенно.
– А тебе бы полагалось догадаться, Санэ, – заметил Хараи, принимая человеческий облик. – Певец все-таки.
Аори согласно кивнул. Он обменялся с Аритэйни почти заговорщическим взглядом.
– А ты… догадалась? – ошеломленно спросил Кенет.
– Странно, что ты и сам не додумался, – степенно сказал могучий пожилой дракон.
– Странно, что я вообще еще способен думать, – устало возразил Кенет. – Вы уж лучше мне объясните, что произошло.
– Ничего особенного, – заверил его Хараи. – Просто мир песен – это и мир памяти. Ты ведь не только убил Инсанну – ты сделал так, что его никогда не было. В этом мире о нем и памяти не осталось.
– Значит, все, что он натворил, тоже исчезло! – ахнул Санэ.
– Ну конечно, – улыбнулся дракон. – Империи никогда не было. Никто не ходил войной на степь. И вряд ли пойдет, даже если захочет: Великого Землетрясения тоже никогда не было, и Пограничные Горы стоят себе как стояли. Никто никогда не строил новую столицу. И Имбон. И уж тем более Замок Пленного Сокола. И никто о них не помнит. Их не было.
– А вы почему помните? – выспрашивал Кенет. – А мы?
– Ты это сделал, – последовал незамедлительный ответ. – Санэ был с тобой. А драконы ничего не забывают и не меняются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152