Я ответил отрицательно.
- Ты должен приехать в Лондон, - сказал он, и походить по театрам.
Кто знает, может в тебе дремлет драматург. Ты так живописно нарисовал мне
Эли Мейкерса. Я никогда не забуду его. В любом случае, ты должен погостить
в городе, где происходят великие события, где работают величайшие умы. И я
всегда буду рад принять тебя в своем доме, он называется Дом Мошенников,
это рядом с Ессекс Хауз на Стрэнде. Запомнил?
- Спасибо, - сердечно поблагодарил я. - Я не забуду. А почему такое
странное название?
- Когда-то при Елизавете дом служил штаб-квартирой и укрытием для
контрабандистов. Окна выходят прямо на реку.
Натаниэль Горе уехал на следующее утро, и в тот же день управляющий
направился в коттедж Мэдж в сопровождении работников, чтобы
отремонтировать дом. Отец старался изо всех сил, и ко времени прибытия
Сибрука в Колчестер сарай был забит дровами, кладовые наполнены припасами
соленого мяса и селедки, сыра и муки, там же была помещена и огромная
бочка эля. Все эти приготовления вызывали во мне отвращение, так как я
знал, что если бы Сибрук приехал сам или с какой-нибудь простушкой, его
сарай и кладовые были бы так же пусты, как дом старой Мэдж. Все эти
приготовления происходили на моих глазах, но я не проявлял никакого
интереса к приезду гостей. Я был в Колчестере в тот знаменательный день,
когда грум отправился с двумя лошадьми встречать Сибрука, но не удосужился
занять место в толпе, собравшейся поглазеть на прибытие экипажа. Увидеть
новых обитателей дома Мэдж мне довелось несколькими месяцами позже, когда
дни стали немного длиннее, а лес заполнился цветами анемона и примулы. Я
направился в Хантер Вуд в поисках потерявшейся собаки. Вокруг имения
всегда бегала по крайней мере дюжина собак, но Квинс считался моей
собакой, так как он совсем еще щенком лишился матери, и я выкормил его из
тряпки, пропитанной козьим молоком. Он был довольно уродливым щенком, что
в дальнейшем определило нашу привязанность друг к другу, кроме того, у
него был непредсказуемый характер. Щенок вырос в длинноногое, с кривой
походкой существо, склонное к воровству и агрессии, но мне он был очень
дорог. Я не видел Квинса три дня, и, обыскав всю ближайшую округу,
направился в более отдаленные окрестности. Одним из таких мест был Хантер
Вуд, где я в то солнечное утро продирался через кустарник, выкрикивая имя
пса и посвистывая. Я полагал, что он мог попасть в ловушку, иначе он
отозвался бы на мой зов.
Внезапно, выбравшись из чащи на открытую дорогу, я наткнулся на
женщину, шедшую мне навстречу с огромной корзиной, из которой свисали
корни и листва. Я видел ее впервые, но сразу догадался, что это Линда
Сибрук. Было уже поздно нырять в заросли леса, и, кроме того, меня
удерживало на месте какое-то странное любопытство. На ней было славное
платье из темно-красного шелка, из-под широкой шелестящей юбки
поблескивали серебряные пряжки башмаков, а в ушах рдели камушки сережек.
Ни одна из местных жительниц не стала бы разгуливать по лесу в таком
наряде.
Я отпрянул и всем телом прижался к кустарнику. Неожиданность встречи
придала мне, наверное, довольно жалкий вид, но она продолжала идти, не
ускоряя и не замедляя шага, и поравнявшись со мной, остановилась и
посмотрела мне прямо в глаза.
- Я слышала, как вы кричали, - сказала девушка. - Наверное, вы
потеряли собаку?
- Вы видели ее?
- Отец видел. Кажется, ее зовут Квинс?
- Если это та собака, которую я ищу, то да.
Она коротко засмеялась.
- Забавно. Мы думали, что ее могут звать Бобик. Боюсь, с ней не все в
порядке. Мальчишки покалечили ее. Но отец взялся за дело, и она
выздоровеет.
Девушка сделала шаг по покрытой листвой тропинке, платье зашелестело
и блеснула пряжка туфли. И внезапно я почувствовал, как плохо и небрежно
одет; мало того, я знал, что как только выйду из кустарника, железо на
моем башмаке окажется на виду. Поэтому не сдвинулся с места. Она сделала
еще один шаг, повернулась и вопросительно взглянула на меня.
- Вы пойдете со мной, не так ли? Квинса, конечно, нельзя еще
беспокоить, но, я думаю, он будет рад увидеть вас. Он не слишком
дружелюбен с нами.
- Да, я пойду, - ответил я. - Давайте я понесу вашу корзину.
Девушка освободила руку из-под ручки корзины, и я заметил красный
след на белой коже.
- Она довольно тяжелая. Земля влажная и пристает к корням, - пояснила
она, а потом, взглянув на мою ногу, произнесла:
- Так вы Филипп Оленшоу? Я могла бы раньше догадаться. Вы так похожи
на отца.
- Ничуть, но с вашей стороны очень мило именно так объяснить свою
догадку. Наверняка, мой отец упоминал о своем сыне-калеке.
- Вовсе нет. Это мистер Горе. Он сказал, что вы единственный в
округе, кто мог бы стать моим другом. Я думала, что мы не встречались до
сих пор, потому что вы уезжали куда-то. Но все равно, вы похожи на своего
отца. И я рада этому. Он так добр к нам.
Никогда еще я не видел такую ровную спину, такую узкую талию в
жестких объятиях корсета, никогда еще не встречал головку, так элегантно
сидящую на тонкой длинной шее. Никогда не видел таких темных волос,
ниспадающих мягкими локонами. И мой отец был ее добрым другом! Мне стало
так горько, что будь я один, обязательно сплюнул бы.
- Отец мой так счастлив здесь, - продолжала девушка. - И теперь,
когда пришла весна, это настоящий рай. Особенно после Лондона. Вы ведь
знаете Лондон? Мы жили там на самом верхнем этаже огромного дома, кишащего
людьми. Там плакали младенцы, женщины орали на лестнице, а мужчины,
кажется, никогда не бывали трезвыми.
- А выглядите вы так, будто только что из дворца Уайтхол, - сказал я.
- О! - произнесла она, и прямые плечики вздернулись и опустились,
выражая крайнее удивление. - Вы имеете в виду мой наряд? - И она
запачканным в земле пальчиком коснулась складок платья и сережек. Это
принадлежало моей матери. Я просто достаточно выросла для того, чтобы
носить это платье. Раньше я носила фланель, и если оно сносится до того,
как я умру, мне снова придется надеть фланель. Но платье красивое, не
правда ли? Она отряхнулась, как хорошенькая птичка. И было что-то такое
бесхитростное в этом жесте удовольствия, в этих словах, предшествующих
ему, что я вдруг понял, как она молода. Это раскрепостило меня немного, и
я продолжал путь к дому Мэдж в более спокойном состоянии духа. Если бы я
наткнулся на этот дом внезапно, то ни за что не узнал бы его. Он был
начисто выбелен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
- Ты должен приехать в Лондон, - сказал он, и походить по театрам.
Кто знает, может в тебе дремлет драматург. Ты так живописно нарисовал мне
Эли Мейкерса. Я никогда не забуду его. В любом случае, ты должен погостить
в городе, где происходят великие события, где работают величайшие умы. И я
всегда буду рад принять тебя в своем доме, он называется Дом Мошенников,
это рядом с Ессекс Хауз на Стрэнде. Запомнил?
- Спасибо, - сердечно поблагодарил я. - Я не забуду. А почему такое
странное название?
- Когда-то при Елизавете дом служил штаб-квартирой и укрытием для
контрабандистов. Окна выходят прямо на реку.
Натаниэль Горе уехал на следующее утро, и в тот же день управляющий
направился в коттедж Мэдж в сопровождении работников, чтобы
отремонтировать дом. Отец старался изо всех сил, и ко времени прибытия
Сибрука в Колчестер сарай был забит дровами, кладовые наполнены припасами
соленого мяса и селедки, сыра и муки, там же была помещена и огромная
бочка эля. Все эти приготовления вызывали во мне отвращение, так как я
знал, что если бы Сибрук приехал сам или с какой-нибудь простушкой, его
сарай и кладовые были бы так же пусты, как дом старой Мэдж. Все эти
приготовления происходили на моих глазах, но я не проявлял никакого
интереса к приезду гостей. Я был в Колчестере в тот знаменательный день,
когда грум отправился с двумя лошадьми встречать Сибрука, но не удосужился
занять место в толпе, собравшейся поглазеть на прибытие экипажа. Увидеть
новых обитателей дома Мэдж мне довелось несколькими месяцами позже, когда
дни стали немного длиннее, а лес заполнился цветами анемона и примулы. Я
направился в Хантер Вуд в поисках потерявшейся собаки. Вокруг имения
всегда бегала по крайней мере дюжина собак, но Квинс считался моей
собакой, так как он совсем еще щенком лишился матери, и я выкормил его из
тряпки, пропитанной козьим молоком. Он был довольно уродливым щенком, что
в дальнейшем определило нашу привязанность друг к другу, кроме того, у
него был непредсказуемый характер. Щенок вырос в длинноногое, с кривой
походкой существо, склонное к воровству и агрессии, но мне он был очень
дорог. Я не видел Квинса три дня, и, обыскав всю ближайшую округу,
направился в более отдаленные окрестности. Одним из таких мест был Хантер
Вуд, где я в то солнечное утро продирался через кустарник, выкрикивая имя
пса и посвистывая. Я полагал, что он мог попасть в ловушку, иначе он
отозвался бы на мой зов.
Внезапно, выбравшись из чащи на открытую дорогу, я наткнулся на
женщину, шедшую мне навстречу с огромной корзиной, из которой свисали
корни и листва. Я видел ее впервые, но сразу догадался, что это Линда
Сибрук. Было уже поздно нырять в заросли леса, и, кроме того, меня
удерживало на месте какое-то странное любопытство. На ней было славное
платье из темно-красного шелка, из-под широкой шелестящей юбки
поблескивали серебряные пряжки башмаков, а в ушах рдели камушки сережек.
Ни одна из местных жительниц не стала бы разгуливать по лесу в таком
наряде.
Я отпрянул и всем телом прижался к кустарнику. Неожиданность встречи
придала мне, наверное, довольно жалкий вид, но она продолжала идти, не
ускоряя и не замедляя шага, и поравнявшись со мной, остановилась и
посмотрела мне прямо в глаза.
- Я слышала, как вы кричали, - сказала девушка. - Наверное, вы
потеряли собаку?
- Вы видели ее?
- Отец видел. Кажется, ее зовут Квинс?
- Если это та собака, которую я ищу, то да.
Она коротко засмеялась.
- Забавно. Мы думали, что ее могут звать Бобик. Боюсь, с ней не все в
порядке. Мальчишки покалечили ее. Но отец взялся за дело, и она
выздоровеет.
Девушка сделала шаг по покрытой листвой тропинке, платье зашелестело
и блеснула пряжка туфли. И внезапно я почувствовал, как плохо и небрежно
одет; мало того, я знал, что как только выйду из кустарника, железо на
моем башмаке окажется на виду. Поэтому не сдвинулся с места. Она сделала
еще один шаг, повернулась и вопросительно взглянула на меня.
- Вы пойдете со мной, не так ли? Квинса, конечно, нельзя еще
беспокоить, но, я думаю, он будет рад увидеть вас. Он не слишком
дружелюбен с нами.
- Да, я пойду, - ответил я. - Давайте я понесу вашу корзину.
Девушка освободила руку из-под ручки корзины, и я заметил красный
след на белой коже.
- Она довольно тяжелая. Земля влажная и пристает к корням, - пояснила
она, а потом, взглянув на мою ногу, произнесла:
- Так вы Филипп Оленшоу? Я могла бы раньше догадаться. Вы так похожи
на отца.
- Ничуть, но с вашей стороны очень мило именно так объяснить свою
догадку. Наверняка, мой отец упоминал о своем сыне-калеке.
- Вовсе нет. Это мистер Горе. Он сказал, что вы единственный в
округе, кто мог бы стать моим другом. Я думала, что мы не встречались до
сих пор, потому что вы уезжали куда-то. Но все равно, вы похожи на своего
отца. И я рада этому. Он так добр к нам.
Никогда еще я не видел такую ровную спину, такую узкую талию в
жестких объятиях корсета, никогда еще не встречал головку, так элегантно
сидящую на тонкой длинной шее. Никогда не видел таких темных волос,
ниспадающих мягкими локонами. И мой отец был ее добрым другом! Мне стало
так горько, что будь я один, обязательно сплюнул бы.
- Отец мой так счастлив здесь, - продолжала девушка. - И теперь,
когда пришла весна, это настоящий рай. Особенно после Лондона. Вы ведь
знаете Лондон? Мы жили там на самом верхнем этаже огромного дома, кишащего
людьми. Там плакали младенцы, женщины орали на лестнице, а мужчины,
кажется, никогда не бывали трезвыми.
- А выглядите вы так, будто только что из дворца Уайтхол, - сказал я.
- О! - произнесла она, и прямые плечики вздернулись и опустились,
выражая крайнее удивление. - Вы имеете в виду мой наряд? - И она
запачканным в земле пальчиком коснулась складок платья и сережек. Это
принадлежало моей матери. Я просто достаточно выросла для того, чтобы
носить это платье. Раньше я носила фланель, и если оно сносится до того,
как я умру, мне снова придется надеть фланель. Но платье красивое, не
правда ли? Она отряхнулась, как хорошенькая птичка. И было что-то такое
бесхитростное в этом жесте удовольствия, в этих словах, предшествующих
ему, что я вдруг понял, как она молода. Это раскрепостило меня немного, и
я продолжал путь к дому Мэдж в более спокойном состоянии духа. Если бы я
наткнулся на этот дом внезапно, то ни за что не узнал бы его. Он был
начисто выбелен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83