- Опять бредит, - сказал старик, многозначительно покрутив у виска
грязным пальцем.
- Да и не можем мы его отпустить. Он разболтает по всему Лондону про
шиллинг. Нет, придется ему отправляться вниз.
- Ага, - сказал Том.
Я был очень слаб, но намеревался любой ценой выжить. Я поставил свою
больную ногу на подушку и, приобретя эту, пусть шаткую, но все же опору,
приготовился защищать свою жизнь. К счастью, старик был полоумным, а Том -
начисто лишен всякой сообразительности и смекалки. Я слабым кулаком ударил
по бородатому лицу, а другой рукой сорвал фонарь с его запястья. Я начал
размахивать им, и железным прутом угодил Тому по переносице, а когда он
схватился рукой за рану, свеча упала на пол и погасла. Я видел, как
старик, оправившись от удара, направился ко мне. Так как в помещении было
темно, я стал на колени и начал незаметно ползти вдоль стены. Я
передвигался бесшумно, а они громыхали сапогами, и это давало мне какое-то
преимущество. Но я полз по комнате, которую никогда в жизни не видел, в то
время как они были на своей территории. Я слышал, как старик сказал:
- Зажги свет, Том. Где спички?
Через секунду послышался щелчок и ругань.
- Это моя голова, проклятый идиот. Куда я шел?
Пока они разбирались, я, как кошка, переползал с подстилки на
подстилку, руками ощупывая стену. Наконец, я наткнулся на острый край
ступеньки. Это была самая нижняя ступенька крутой лестницы. Я преодолел
два винтовых оборота, прежде чем добрался до верхней ступеньки, позади не
было никаких признаков преследования. Действуя вслепую, я головой
наткнулся на дверь, в которую упиралась лестница, и она загромыхала
железными засовами. Внизу, послышались крики старика, и я понял, что через
минуту-другую они будут здесь. Я поднялся, стал на свою здоровую ногу,
бешено шаря в темноте в поисках задвижки, и отодвинул ее. Дверь открылась
довольно легко, и я выбрался в летнюю ночь, которая казалась просто серой
по сравнению с адской темнотой погреба.
Перед дверью, через которую я вышел, было крыльцо, как в церкви. Я
обошел его и остановился на темном пятачке, в том месте, где лесенки
примыкали к строению. Только бы появился сторож с фонарем и палкой! Хотя
он наверняка поддержит служителей этого заведения, а не меня. Мне трудно
было бы объяснить что-либо сторожу, или даже прохожему. Я был грязен, от
меня нестерпимо воняло. И кроме того, я был почти нагой. Послышался звук
шагов, а затем с крыльца донеслись голоса.
- Ты иди налево, я пойду направо, - командовал старик. - Мы должны
поймать его, пока он никого не встретил. Не мог он уйти далеко. Мне
показалось, что он хромой.
- Ага! - ответил Том.
Я увидел, как свет озарил что-то желтое перед крыльцом, и снова
раздался стук.
- Проклятье, Том, - снова заскрежетал старческий голос. - Я же велел
тебе идти налево. Ты что, не знаешь, где у тебя левая рука, ты неуклюжий
болван?
Выйдя, я инстинктивно направился направо. Так, говорят, делает всякий
человек, передвигающийся вслепую. Я услышал шаги Тома, удалившегося
налево, и увидел, как старик вышел на крыльцо и поднял фонарь, вглядываясь
в темноту, которая сгущалась от света фонаря. Он казалось, не спешил, или
просто не мог уже быстро передвигаться. Когда старик обошел крыльцо,
раскачивая фонарем, я наклонился вперед и схватил его за колени. Он с
грохотом рухнул на землю, перевернулся и замер, но был ли он действительно
оглушен или просто притворялся, чтобы избежать дальнейших ударов, этого я
понять не мог. Дыхание его было достаточно ровным. Я стянул с него
полотняные штаны и надел их на себя, натянул ему рубаху на голову и туго
связал ноги его же шейным платком. Затем вынул свечу из фонаря и ползком
направился направо. Один только раз я остановился, чтобы попить из лужи,
образовавшейся в щели между булыжниками, и это был самый сладкий напиток в
моей жизни.
Вскоре кожа на моих руках и ногах была содрана до крови, сердце
колотилось так, что сотрясалось все тело. Наконец я увидел крыльцо,
ведущее к какой-то двери. Под ним стояли дубовые скамейки, я забрался под
одну из них и замер. Я не думал ни о чем, но и не спал. Я даже не думал об
опасности, которой мне едва удалось избежать, и о разбойном поведении
служителей. Я просто лежал, наслаждаясь возможностью отдохнуть от погони,
и прошло много времени, прежде чем я увидел, что серое небо над крышами
домов стало озаряться золотисто-розовым светом.

Было еще очень рано, хотя уже довольно светло, когда я вздрогнул от
звука открывающегося засова. Я отодвинулся и встал на ноги, опираясь на
ступеньки крыльца. Дверь отворилась, и на пороге показалась миловидная
девушка в рабочем чепце с метлой в руках. При виде меня она тихонько
вскрикнула, но я поспешил сказать:
- Не бойтесь, я не причиню вам зла.
Она стояла, недоверчиво глядя на меня, готовая в любой момент
запереть дверь на засов. Затем я увидел, что взгляд ее остановился на моей
больной ноге, которая беспомощно болталась на четыре дюйма над землей.
- Я калека, - пояснил я. - Кто-то украл мой костыль, и я не могу
продолжать свой путь без него.
- Но у меня нет костыля, - растерянно ответила она, убедившись, что я
не сделаю ей ничего плохого.
- Метла могла бы заменить его, - сказал я, покосившись на ее метлу.
- Но она совсем новая, еще и двух недель не прошло, как ее купили, -
запротестовала девушка.
- А старая?
- Ее можете взять.
Она пошла в дом, закрыв дверь на задвижку. Я думал, что она не
вернется, но через некоторое время она показалась на крыльце со старой
метлой в одной руке и куском пирога в другой.
- Мой хозяин очень благоволит к нищим и калекам, - сказала она
довольно почтительно. - Он хочет, чтобы вы приняли вот это.
Она положила пирог на мою ладонь и резко отпрянула, учуяв неприятный
запах.
- Сейчас достаточно тепло, чтобы помыться, - резко бросила она, и на
вытянутой руке подала мне метлу.
Я поставил ее под мышку, поблагодарил девушку и заковылял прочь.
Если ничего другого не получится, я пойду в Лондон, пусть без
башмака, просто опираясь на метлу! Задолго до того, как я нашел пожитки и
добрался до своего дома в Лондоне, какая-то леди, идущая, как я полагаю, к
утренней службе, бросила мне серебряную монету. Я поднял ее. Потом
джентльмен, выехавший на раннюю прогулку верхом, швырнул мне два медяка. И
эта благотворительность была вызвана отнюдь не тем, что нищие и калеки
были редкостью, напротив, город просто кишел ими. Но многие из них были
притворщиками, в то время как моя беда была совершенно очевидной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83