Может вспылить и сказать
мне что-нибудь резкое, пронзить меня презрительным взглядом или словом, но
эта отчужденность, раздражение и насмешка не разделяли нас так, как фраза:
"С тобой так легко разговаривать, что это просто опасно".
Я ощутил глубокое уныние. Это были не просто сумерки души, которые
трудно определить словами, а состояние тела, когда замедляется пульс,
сосет под ложечкой, холодеют конечности. Я выругался про себя, встряхнул
трубку и встал. Но прежде чем уйти с печального места, я бросил прощальный
взгляд на цветок, лежащий на могиле Магитабель, и вспомнил руки Линды,
потрескавшиеся и загрубевшие от холода, покрытые сеточкой морщин, в
которые прочно въелась земля. И память больно пронзила меня еще раз,
неоспоримо подтверждая, что никакие разочарования, никакие слова о силе и
энергии Эли, не могли поколебать и изменить меня. Я любил ее.
Я направился к своему дому и застал там Джудит Свистун, старательно
рассыпавшую все наши запасы соли по контуру огромного креста,
нацарапанному на полу опустевшей комнаты, откуда недавно вынесли тело
несчастной девушки. Я не сводил с нее глаз. Соль была драгоценным
продуктом, который бережно хранился и очень экономно расходовался, поэтому
я не сразу поверил собственным глазам.
- Это что еще за новая идея? - поинтересовался я, убедившись, что это
действительно соль, которая уже начала подвергаться уничтожительному
действию влажного пола.
Джудит выпрямилась и откинула со лба прядь черных волос, падавших ей
в глаза.
- Вы же не хотите, чтобы ее призрак бродил здесь, правда? - резко
бросила она.
- И ты думаешь, это поможет?
- Я уверена.
- Что за чушь! - воскликнул я. - Прекрати портить соль, слышишь? У
нас ее и так не слишком много. С чего бы ей беспокоить нас, если бы она
даже и могла. Мы сделали для бедняжки все, что было в наших силах.
Не обращая ни малейшего внимания на мое возмущение, Джудит положила
последнюю горсть на перекладину креста и прикрыла посудину крышкой.
- Не знаю никаких "с чего бы, почему бы", - отрезала она тоном, не
терпящим возражения. - Я только знаю, что она наложила на себя руки. И
знаю, что мы здесь останемся надолго, и если сделаем все правильно, то
спокойно пройдем наш путь.
По какой-то непонятной причине ее последние слова прозвучали в моем
сознании, как предвестник судьбы. Наверное, дело было в незатейливости и
простоте, или же это "пройдем свой путь" было так неожиданно в ее устах.
"Мы пройдем наш путь". Это прозвучало как провозглашение необратимого
закона.
Я забыл о расточительности и о той невозмутимости, с которой девушка
продолжала разбрасывать соль после моего строгого запрета. Взгляд мой упал
на открытое окно, где брезжил зимний закат. И передо мной, как огромная
карта, раскрылся весь мир. И на этой земле, под этим сводом, подобно
муравьям, копошились люди. От них отделилась небольшая группка, которая
отважно пересекла океан и преодолела тяжкий, полный опасностей путь,
достигнув своей цели. Среди этих существ выделились трое - муравей Эли,
муравей Линда и муравей Филипп. И я подумал, что это просто чудо: на всей
колоссальной земле, из всех живущих на ней, именно эти три мельчайших
атома столкнулись в пространстве.
Было ли это запланировано? Задумано? Предопределено? Если да, то кем?
Каким-то далеким существом, которое, наверное, устав от своего всесилия и
вездесущности, ничему уже не удивляется. Видимо, оно просто попыталось
приукрасить бесцельность своего существования постановкой вот такого
кукольного спектакля. Наверное, эта скоротечная, полная забот жизнь,
которую мы, куклы, считаем важной, исполненной великого смысла, есть не
более чем мимолетное развлечение богов. Затем мысль моя сделала очередной
скачок, и я перенесся обратно в этот мир - к этому небу, к этим людям, с
их надеждами, трудами, устремлениями, бедами и чувствами, несущими их по
склону вечности, делая их не более весомыми или значительными, чем листья,
дождем опадающие с деревьев.
Тогда какое значение имеет моя любовь к Линде или ее брак с Эли?
Ничто, ничто в мире не имеет никакого значения.
- Хозяин, что вы там увидели?
- Ничего, - ответил я. - Совсем ничего. И вернувшись к
действительности, я спокойно произнес: - Что я могу там увидеть, глупое ты
созданье? Тело Магитабель покоится под деревом у реки, а призрак ее, то
есть душа, вернулась назад к Богу, создавшему ее. Прикрой окно и уходи
отсюда.
Спускаясь вниз под тревожным взглядом Джудит, не сводившей с меня
глаз, я думал, что мы бессознательно цепляемся за идею Бога, потому что
без мысли, без веры в идею, предначертание, план, в направляющую десницу
Господа, ведущую нас, управляющую нами, все кажется ужасающим и
бессмысленным. Но преодолевая последнюю ступеньку, я пришел к выводу, что
это вовсе не обязательно должен быть тот суровый Иегова, которого
проповедует Эли. И до него ведь были боги, и будут еще и после него, и
каждый человек создает себе свое божество.
- Теперь по одной солонке на стол, и то не полной, - распорядился я
через плечо.
- Да, хозяин, - отозвалась Джудит, на этот раз без всякой насмешки в
голосе.
В начале января Ханна Райт родила ребенка, так и не узнавшего своего
отца Хэрри Якова. Ему суждено было расти не только сиротой, но и
безвредным деревенским блаженным. Как только Ханна стала на ноги, она
объявила о своем намерении вернуться на мельницу и продолжать дело
погибшего мужа. Двойная трагедия этого жилища, уже не таила в себе ничего
более ужасного, чем пережитое, для этой женщины, вечно угрюмой и
преждевременно состарившейся. - В этой бабенке хорошее нутро, несмотря на
наружность, - с восхищением отметил как-то Ральф. Вскоре, когда вечера
стали не такими темными, он, поспешно проглотив ужин, находил себе
какое-то срочное дело и убегал из дому. И однажды смущенно признался, что
помогает Ханне на мельнице. Это ведь не женский труд. Мы все понимающе
заулыбались, и начали следить за развитием событий. Пришла весна,
сопровождающаяся напряженными полевыми работами, и несущая беспокойство и
неудовлетворенность желаний. Были мгновения, когда любовь охватывала меня
при виде дерева, усыпанного набухшими почками будущих плодов, когда она
звучала в самом пении птиц.
Черномордые овечки принесли свой второй выводок длинноногих пушистых
ягнят. И это было не единственное пополнение. Люси Стеглс и Мэри Картер
тоже родили. И то ли весна, то ли что-то еще повлияло на ранее
отвергнутого Джудит Джейка Крейна, но он женился на Эдит Ломакс, которая
буквально на глазах в один день из тихой, вялой, бледнолицей девицы
превратилась в розовощекую и жизнерадостную молодую жену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
мне что-нибудь резкое, пронзить меня презрительным взглядом или словом, но
эта отчужденность, раздражение и насмешка не разделяли нас так, как фраза:
"С тобой так легко разговаривать, что это просто опасно".
Я ощутил глубокое уныние. Это были не просто сумерки души, которые
трудно определить словами, а состояние тела, когда замедляется пульс,
сосет под ложечкой, холодеют конечности. Я выругался про себя, встряхнул
трубку и встал. Но прежде чем уйти с печального места, я бросил прощальный
взгляд на цветок, лежащий на могиле Магитабель, и вспомнил руки Линды,
потрескавшиеся и загрубевшие от холода, покрытые сеточкой морщин, в
которые прочно въелась земля. И память больно пронзила меня еще раз,
неоспоримо подтверждая, что никакие разочарования, никакие слова о силе и
энергии Эли, не могли поколебать и изменить меня. Я любил ее.
Я направился к своему дому и застал там Джудит Свистун, старательно
рассыпавшую все наши запасы соли по контуру огромного креста,
нацарапанному на полу опустевшей комнаты, откуда недавно вынесли тело
несчастной девушки. Я не сводил с нее глаз. Соль была драгоценным
продуктом, который бережно хранился и очень экономно расходовался, поэтому
я не сразу поверил собственным глазам.
- Это что еще за новая идея? - поинтересовался я, убедившись, что это
действительно соль, которая уже начала подвергаться уничтожительному
действию влажного пола.
Джудит выпрямилась и откинула со лба прядь черных волос, падавших ей
в глаза.
- Вы же не хотите, чтобы ее призрак бродил здесь, правда? - резко
бросила она.
- И ты думаешь, это поможет?
- Я уверена.
- Что за чушь! - воскликнул я. - Прекрати портить соль, слышишь? У
нас ее и так не слишком много. С чего бы ей беспокоить нас, если бы она
даже и могла. Мы сделали для бедняжки все, что было в наших силах.
Не обращая ни малейшего внимания на мое возмущение, Джудит положила
последнюю горсть на перекладину креста и прикрыла посудину крышкой.
- Не знаю никаких "с чего бы, почему бы", - отрезала она тоном, не
терпящим возражения. - Я только знаю, что она наложила на себя руки. И
знаю, что мы здесь останемся надолго, и если сделаем все правильно, то
спокойно пройдем наш путь.
По какой-то непонятной причине ее последние слова прозвучали в моем
сознании, как предвестник судьбы. Наверное, дело было в незатейливости и
простоте, или же это "пройдем свой путь" было так неожиданно в ее устах.
"Мы пройдем наш путь". Это прозвучало как провозглашение необратимого
закона.
Я забыл о расточительности и о той невозмутимости, с которой девушка
продолжала разбрасывать соль после моего строгого запрета. Взгляд мой упал
на открытое окно, где брезжил зимний закат. И передо мной, как огромная
карта, раскрылся весь мир. И на этой земле, под этим сводом, подобно
муравьям, копошились люди. От них отделилась небольшая группка, которая
отважно пересекла океан и преодолела тяжкий, полный опасностей путь,
достигнув своей цели. Среди этих существ выделились трое - муравей Эли,
муравей Линда и муравей Филипп. И я подумал, что это просто чудо: на всей
колоссальной земле, из всех живущих на ней, именно эти три мельчайших
атома столкнулись в пространстве.
Было ли это запланировано? Задумано? Предопределено? Если да, то кем?
Каким-то далеким существом, которое, наверное, устав от своего всесилия и
вездесущности, ничему уже не удивляется. Видимо, оно просто попыталось
приукрасить бесцельность своего существования постановкой вот такого
кукольного спектакля. Наверное, эта скоротечная, полная забот жизнь,
которую мы, куклы, считаем важной, исполненной великого смысла, есть не
более чем мимолетное развлечение богов. Затем мысль моя сделала очередной
скачок, и я перенесся обратно в этот мир - к этому небу, к этим людям, с
их надеждами, трудами, устремлениями, бедами и чувствами, несущими их по
склону вечности, делая их не более весомыми или значительными, чем листья,
дождем опадающие с деревьев.
Тогда какое значение имеет моя любовь к Линде или ее брак с Эли?
Ничто, ничто в мире не имеет никакого значения.
- Хозяин, что вы там увидели?
- Ничего, - ответил я. - Совсем ничего. И вернувшись к
действительности, я спокойно произнес: - Что я могу там увидеть, глупое ты
созданье? Тело Магитабель покоится под деревом у реки, а призрак ее, то
есть душа, вернулась назад к Богу, создавшему ее. Прикрой окно и уходи
отсюда.
Спускаясь вниз под тревожным взглядом Джудит, не сводившей с меня
глаз, я думал, что мы бессознательно цепляемся за идею Бога, потому что
без мысли, без веры в идею, предначертание, план, в направляющую десницу
Господа, ведущую нас, управляющую нами, все кажется ужасающим и
бессмысленным. Но преодолевая последнюю ступеньку, я пришел к выводу, что
это вовсе не обязательно должен быть тот суровый Иегова, которого
проповедует Эли. И до него ведь были боги, и будут еще и после него, и
каждый человек создает себе свое божество.
- Теперь по одной солонке на стол, и то не полной, - распорядился я
через плечо.
- Да, хозяин, - отозвалась Джудит, на этот раз без всякой насмешки в
голосе.
В начале января Ханна Райт родила ребенка, так и не узнавшего своего
отца Хэрри Якова. Ему суждено было расти не только сиротой, но и
безвредным деревенским блаженным. Как только Ханна стала на ноги, она
объявила о своем намерении вернуться на мельницу и продолжать дело
погибшего мужа. Двойная трагедия этого жилища, уже не таила в себе ничего
более ужасного, чем пережитое, для этой женщины, вечно угрюмой и
преждевременно состарившейся. - В этой бабенке хорошее нутро, несмотря на
наружность, - с восхищением отметил как-то Ральф. Вскоре, когда вечера
стали не такими темными, он, поспешно проглотив ужин, находил себе
какое-то срочное дело и убегал из дому. И однажды смущенно признался, что
помогает Ханне на мельнице. Это ведь не женский труд. Мы все понимающе
заулыбались, и начали следить за развитием событий. Пришла весна,
сопровождающаяся напряженными полевыми работами, и несущая беспокойство и
неудовлетворенность желаний. Были мгновения, когда любовь охватывала меня
при виде дерева, усыпанного набухшими почками будущих плодов, когда она
звучала в самом пении птиц.
Черномордые овечки принесли свой второй выводок длинноногих пушистых
ягнят. И это было не единственное пополнение. Люси Стеглс и Мэри Картер
тоже родили. И то ли весна, то ли что-то еще повлияло на ранее
отвергнутого Джудит Джейка Крейна, но он женился на Эдит Ломакс, которая
буквально на глазах в один день из тихой, вялой, бледнолицей девицы
превратилась в розовощекую и жизнерадостную молодую жену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83