Я не
побрезговал подобрать медяки из канавы, куда они упали, потому что мне не
на что было поесть, и никакая гордость не могла накормить меня в этом
положении.
Наконец, я повстречал водовоза, делающего свой утренний обход, и
попросил его помочь мне найти Нью Кат. Следуя его замысловатым указаниям,
я вышел на знакомые улицы, и как раз когда последние силы уже начали
покидать меня, увидел долгожданный переулок, и добрался до ступенек,
которые вели к двери моего дома. Я присел на последнюю ступеньку. Можно
было и не стучать: в доме жили более двадцати человек, и рано или поздно,
кто-нибудь из них должен был появиться на пороге. И действительно, в
скором времени сама матушка Краске открыла дверь, чтобы выбросить мусор на
кучу, возвышавшуюся посредине дороги.
- Пшел вон! - крикнула она, завидев меня.
- Миссис Краске, - обратился я к ней. - Помогите мне войти в дом. Со
мной случилось нечто невероятное, и я совсем выбился из сил.
Она не двигалась, возвышаясь на крыльце, как будто окаменела от
увиденного зрелища. Ее широкое бордовое лицо посинело, глазки заморгали.
- Вы не можете меня обвинять, - наконец произнесла она. - Я сделала
для вас все, что было в моих силах. Вы не имеете права приходить сюда и
нападать на меня.
- Я нападаю на вас? Я прошу вас помочь мне войти в дом и дать мне
прилечь, пока я не найду в себе силы снова встать.
- Здесь ничего вашего нет, - невпопад ответила она, не спускаясь с
крыльца.
- Мне нужны только мои башмаки.
Скромность моей просьбы открыла всю глубину моего бедственного
положения. Я был болен и грязен, мои деньги пропали вместе с надеждой, что
я могу помочь Линде. Я даже не знаю, как долго я болел. Попросив башмаки,
я уронил голову на руки, и, не смея поднять глаз, сказал:
- Какой сегодня день?
- Двенадцатое июля. Вы пролежали здесь две недели, а четыре дня тому
назад вас унесли, - сказала она уже почти жалостливо.
- У меня так много дел, - произнес я в крайнем отчаянии. - Помогите
мне войти в дом, вы же добрая душа, дайте мне бумагу и перо. И немного
бренди с яйцом, - добавил я, подумав.
- Но я сказала им, что вы умерли, - и на этот раз голос женщины
прозвучал действительно испуганно.
- Кому сказали?
- Людям, которые спрашивали вас. Я думала, что вы мертвы.
На четвереньках я вполз на крыльцо.
- Когда они приходили? Какие они?
- В тот самый день, когда вас увезли. Молодая женщина и мужчина.
Очень хорошенькая, а у мужчины была огромная светлая борода. Она так
плакала.
- Линда! - вскричал я. - Быстро, миссис Краске, найдите мою рубашку и
мои башмаки, или я буду кричать на всю улицу, что меня обокрали, и даже
ваша репутация не спасет вас от полиции. - Я прополз мимо нее и начал
взбираться по лестнице в свою комнату.
- Принесите горячей воды и бритву! И НАЙДИТЕ МОИ БАШМАКИ!
В комнате, которая когда-то была моей, не осталось ничего из моих
вещей, и по расстеленной постели и грязной воде в умывальнике я понял, что
там уже жил кто-то другой. Но мне было все равно. Миссис Краске, которая
наконец ожила, появилась на пороге с водой, бритвой и яйцом, и - слава
Богу! - моими башмаками. Даже в том состоянии я не мог удержаться, чтобы
не спросить ее, почему, распорядившись всеми моими вещами, она решила
сохранить их.
- Думала, что, может, еще попадется джентльмен с короткой ногой, -
откровенно призналась она. - Никому больше они ведь не могут пригодиться.
Она попятилась было из комнаты, но я остановил ее.
- Минуточку, миссис Краске. Ничего с вами не случится, если вы
увидите мужчину без рубашки. Расскажите, как я болел. Не помню, что
произошло после того, как я спустился за водой той ночью.
- Ну, - начала она довольно неохотно, - вы не вышли на следующий
день, и я решила подняться к вам. Вы лежали на кровати и называли меня тем
именем, которое только что произнесли - Линда - вы просили меня не
поддаваться никаким уговорам. Я приносила вам воду и молоко, иногда вы
пили, иногда нет, затем настал день оплаты. Я порылась у вас в вещах и
нашла деньги. Я бедная женщина, мистер Оленшоу, и я должна обеспечивать
себя. Когда я взяла деньги, то подумала, что вы могли бы заплатить лекарю,
и позвала тут одного. Он сказал, что у вас жар, взял горсть монет и потом
передал лекарство, которое вы отказывались пить. Вы бредили ужасно. - Она
поскребла голову, едва прикрытую редкими волосами. - Говорили что-то там
нехорошее про вашего отца. Я, бывало, подходила к вам и говорила:
"Успокойтесь, вы переполошили весь дом", а вы глядели мне в глаза и
отвечали: "Так ты думал, что получишь ее, старый развратник? Погоди,
немощная навозная куча еще покажет тебе". Под конец недели снова пришел
лекарь и сказал, что это чума и что у вас бычье здоровье, если вы так
долго протянули, но что вы все равно умрете ночью, поэтому вас надо
отвезти в морг, иначе его арестуют за то, что он не сразу распознал
болезнь. И мы послали за телегой. Эти мужики или сам доктор забрали все
деньги, и когда опять подошло время платить, я продала ваши книги и вещи,
чтобы заплатить самой себе. И вы не имеете права меня ни в чем обвинять.
Родная мать не сделала бы для вас больше, чем я.
С некоторыми оговорками я принял ее версию.
- А теперь, идите, - сказал я. - Мне нужно помыться.
Она удалилась, и я медленно помылся и оделся. Вещи, которые принесла
хозяйка, были не совсем чистыми, но по крайней мере, от них не несло
моргом, и я был не в том положении, чтобы привередничать.
Цепляясь за черные от грязи перила, я спустился на первый этаж и
попросил:
- Подайте мне носилки.
Усевшись, я приказал носильщикам доставить меня к дому сэра Джона
Талбота и задернул занавески. Они несли меня довольно быстро - их
презрение к Нью Кат исчезло, когда они услышали адрес, который я им дал, -
и вскоре мы были у дверей друга мистера Горе.
- Подождите, - приказал я. - Вы можете еще понадобиться.
Я застал сэра Джона в кабинете за бутылкой портвейна.
- О да, - сказал он, пытаясь разглядеть меня. - Вы навещали меня по
поводу Сибрука. Я наводил о них справки на следующий же день после вашего
визита и узнал, что они в надежных руках, а именно, у вашего отца. Почему
вы не сказали мне об этом? А? Я ведь чуть было не написал своим друзьям в
Букингемшир и чуть не начал строить разные планы. Вы говорили мне, что им
очень нужно найти пристанище, а они все это время были в безопасности!
- Забудьте все это, - я даже не пытался оправдываться. Я ведь не
соврал, сказав, что они в опасности. - Скажите лучше:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
побрезговал подобрать медяки из канавы, куда они упали, потому что мне не
на что было поесть, и никакая гордость не могла накормить меня в этом
положении.
Наконец, я повстречал водовоза, делающего свой утренний обход, и
попросил его помочь мне найти Нью Кат. Следуя его замысловатым указаниям,
я вышел на знакомые улицы, и как раз когда последние силы уже начали
покидать меня, увидел долгожданный переулок, и добрался до ступенек,
которые вели к двери моего дома. Я присел на последнюю ступеньку. Можно
было и не стучать: в доме жили более двадцати человек, и рано или поздно,
кто-нибудь из них должен был появиться на пороге. И действительно, в
скором времени сама матушка Краске открыла дверь, чтобы выбросить мусор на
кучу, возвышавшуюся посредине дороги.
- Пшел вон! - крикнула она, завидев меня.
- Миссис Краске, - обратился я к ней. - Помогите мне войти в дом. Со
мной случилось нечто невероятное, и я совсем выбился из сил.
Она не двигалась, возвышаясь на крыльце, как будто окаменела от
увиденного зрелища. Ее широкое бордовое лицо посинело, глазки заморгали.
- Вы не можете меня обвинять, - наконец произнесла она. - Я сделала
для вас все, что было в моих силах. Вы не имеете права приходить сюда и
нападать на меня.
- Я нападаю на вас? Я прошу вас помочь мне войти в дом и дать мне
прилечь, пока я не найду в себе силы снова встать.
- Здесь ничего вашего нет, - невпопад ответила она, не спускаясь с
крыльца.
- Мне нужны только мои башмаки.
Скромность моей просьбы открыла всю глубину моего бедственного
положения. Я был болен и грязен, мои деньги пропали вместе с надеждой, что
я могу помочь Линде. Я даже не знаю, как долго я болел. Попросив башмаки,
я уронил голову на руки, и, не смея поднять глаз, сказал:
- Какой сегодня день?
- Двенадцатое июля. Вы пролежали здесь две недели, а четыре дня тому
назад вас унесли, - сказала она уже почти жалостливо.
- У меня так много дел, - произнес я в крайнем отчаянии. - Помогите
мне войти в дом, вы же добрая душа, дайте мне бумагу и перо. И немного
бренди с яйцом, - добавил я, подумав.
- Но я сказала им, что вы умерли, - и на этот раз голос женщины
прозвучал действительно испуганно.
- Кому сказали?
- Людям, которые спрашивали вас. Я думала, что вы мертвы.
На четвереньках я вполз на крыльцо.
- Когда они приходили? Какие они?
- В тот самый день, когда вас увезли. Молодая женщина и мужчина.
Очень хорошенькая, а у мужчины была огромная светлая борода. Она так
плакала.
- Линда! - вскричал я. - Быстро, миссис Краске, найдите мою рубашку и
мои башмаки, или я буду кричать на всю улицу, что меня обокрали, и даже
ваша репутация не спасет вас от полиции. - Я прополз мимо нее и начал
взбираться по лестнице в свою комнату.
- Принесите горячей воды и бритву! И НАЙДИТЕ МОИ БАШМАКИ!
В комнате, которая когда-то была моей, не осталось ничего из моих
вещей, и по расстеленной постели и грязной воде в умывальнике я понял, что
там уже жил кто-то другой. Но мне было все равно. Миссис Краске, которая
наконец ожила, появилась на пороге с водой, бритвой и яйцом, и - слава
Богу! - моими башмаками. Даже в том состоянии я не мог удержаться, чтобы
не спросить ее, почему, распорядившись всеми моими вещами, она решила
сохранить их.
- Думала, что, может, еще попадется джентльмен с короткой ногой, -
откровенно призналась она. - Никому больше они ведь не могут пригодиться.
Она попятилась было из комнаты, но я остановил ее.
- Минуточку, миссис Краске. Ничего с вами не случится, если вы
увидите мужчину без рубашки. Расскажите, как я болел. Не помню, что
произошло после того, как я спустился за водой той ночью.
- Ну, - начала она довольно неохотно, - вы не вышли на следующий
день, и я решила подняться к вам. Вы лежали на кровати и называли меня тем
именем, которое только что произнесли - Линда - вы просили меня не
поддаваться никаким уговорам. Я приносила вам воду и молоко, иногда вы
пили, иногда нет, затем настал день оплаты. Я порылась у вас в вещах и
нашла деньги. Я бедная женщина, мистер Оленшоу, и я должна обеспечивать
себя. Когда я взяла деньги, то подумала, что вы могли бы заплатить лекарю,
и позвала тут одного. Он сказал, что у вас жар, взял горсть монет и потом
передал лекарство, которое вы отказывались пить. Вы бредили ужасно. - Она
поскребла голову, едва прикрытую редкими волосами. - Говорили что-то там
нехорошее про вашего отца. Я, бывало, подходила к вам и говорила:
"Успокойтесь, вы переполошили весь дом", а вы глядели мне в глаза и
отвечали: "Так ты думал, что получишь ее, старый развратник? Погоди,
немощная навозная куча еще покажет тебе". Под конец недели снова пришел
лекарь и сказал, что это чума и что у вас бычье здоровье, если вы так
долго протянули, но что вы все равно умрете ночью, поэтому вас надо
отвезти в морг, иначе его арестуют за то, что он не сразу распознал
болезнь. И мы послали за телегой. Эти мужики или сам доктор забрали все
деньги, и когда опять подошло время платить, я продала ваши книги и вещи,
чтобы заплатить самой себе. И вы не имеете права меня ни в чем обвинять.
Родная мать не сделала бы для вас больше, чем я.
С некоторыми оговорками я принял ее версию.
- А теперь, идите, - сказал я. - Мне нужно помыться.
Она удалилась, и я медленно помылся и оделся. Вещи, которые принесла
хозяйка, были не совсем чистыми, но по крайней мере, от них не несло
моргом, и я был не в том положении, чтобы привередничать.
Цепляясь за черные от грязи перила, я спустился на первый этаж и
попросил:
- Подайте мне носилки.
Усевшись, я приказал носильщикам доставить меня к дому сэра Джона
Талбота и задернул занавески. Они несли меня довольно быстро - их
презрение к Нью Кат исчезло, когда они услышали адрес, который я им дал, -
и вскоре мы были у дверей друга мистера Горе.
- Подождите, - приказал я. - Вы можете еще понадобиться.
Я застал сэра Джона в кабинете за бутылкой портвейна.
- О да, - сказал он, пытаясь разглядеть меня. - Вы навещали меня по
поводу Сибрука. Я наводил о них справки на следующий же день после вашего
визита и узнал, что они в надежных руках, а именно, у вашего отца. Почему
вы не сказали мне об этом? А? Я ведь чуть было не написал своим друзьям в
Букингемшир и чуть не начал строить разные планы. Вы говорили мне, что им
очень нужно найти пристанище, а они все это время были в безопасности!
- Забудьте все это, - я даже не пытался оправдываться. Я ведь не
соврал, сказав, что они в опасности. - Скажите лучше:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83