– Я – сержант-детектив Эмиль Санк-Марс. – Он блеснул перед ее глазами полицейским жетоном. – Ты меня помнишь?
– Вы ночью заходили к Андре. Вы там повсюду глазами шарили, а потом в кладовку свой нос совали.
– Ты ведь никому не будешь об этом больше говорить, правда? – серьезно спросил он.
Она взяла пачку сигарет и зажигалку, прикурила и внимательно уставилась на него сквозь клубы выпущенного дыма.
– О том, что вы были у него в кладовке или что глаза пялили, заглядывая мне между ног?
– Вообще, что я там был.
Взгляд у девушки был тяжелый, а контуры подбородка свидетельствовали о ее решительности. В свои молодые годы она уже познала много горя, хотя юность явственно проглядывала под напускной повадкой опытной деловитости. В ней было слишком много неподдельной горечи, которую нельзя было утаить. Она пожала плечами.
– А мне это вроде и ни к чему.
– Как тебя зовут?
– Лиз.
– Лиз Сове, – негромко уточнил Бойл.
– Ты наркотиками балуешься, Лиз?
– Он сказал, что это к делу не относится, – она указала подбородком на журналиста.
– Я просто задал тебе вопрос. Мне нужно определить, каким ты можешь быть свидетелем.
– Я никаким свидетелем не буду.
– Не будешь? – спросил Санк-Марс.
– Я распутничаю для себя, а для закона блудить не собираюсь.
Ее последняя фраза прозвучала так, как будто она кого-то цитировала.
– Проблема в том, что именно об этом мы и собираемся тебя попросить, – ненавязчиво произнес Санк-Марс.
Девушка ненадолго задумалась.
– Если вы меня попросите раздвинуть ноги для медицинской науки, я их раздвину. Но разевать варежку как свидетель я не собираюсь. И уж точно я этого не сделаю для закона.
Это прозвучало уже не как цитата, а как ее собственное кредо, ее собственное представление о пределах дозволенного.
Санк-Марс уже прилично устал и был бы не против присесть. Но поскольку ему не хотелось ни к чему в этой квартире притрагиваться, он продолжал стоять.
– Этот молодой человек сказал мне, что ты готова сделать нам одолжение, что у тебя есть кое-что, что могло бы мне пригодиться. Причем ты готова сделать это добровольно и подписаться под тем, что сделала это по собственному желанию. Это так, Лиз?
– Одолжение? – она непроизвольно улыбнулась. – Клевое вы нашли словечко. Да, я готова сделать вам одолжение, ведь ни на что другое я уже не гожусь, правда? Вот, оказывается, где я теперь торчу. Одолжение. Мне такой прикол нравится. Только я не хочу из-за этого нажить себе потом головную боль, вот и все.
– Из-за меня, Лиз, у тебя голова болеть не будет. Сколько ты еще сможешь продержаться?
Она пожала плечами. Вместо нее ответил Окиндер Бойл:
– Теперь уже меньше двух часов.
– Я не тебя спросил, – сказал ему Санк-Марс.
Девушка снова пожала плечами и спросила:
– Какое это имеет значение?
– Мне нужно быть уверенным, что это на сто процентов чисто. Никаких смесей здесь быть не должно, если ты улавливаешь, о чем я говорю.
– У меня была свежая доза, – сказала она с улыбкой, хоть улыбаться ей сейчас не хотелось, но настроение у девушки было такое игривое, что она даже высунула кончик языка.
– Ладно. Хочешь получить дозу – собирайся и едем. Когда тебе следующий раз приспичит?
– До одиннадцати, наверное, дотяну, а то и до двенадцати.
– Где ты берешь эту дрянь?
– Это забота Андре.
– Ты же с ним спишь.
– Конечно. Он мой ангел-хранитель и змей-искуситель.
Выйдя на улицу, они, цепляясь друг за друга, добрались по заледеневшему тротуару до полицейской машины.
Девушка скользнула на заднее сиденье, а Окиндер Бойл сел вперед. Лиз заметила, что сзади не было дверных и оконных ручек.
– Если вы попадете в аварию, я не смогу выйти из машины.
– У меня, Лиз, коньки на шинах. Я с рождения привык гонять по льду.
По дороге в центр говорил один Санк-Марс, причем говорил он по сотовому телефону с доктором Марком Винетом, патологоанатомом из больницы Ройял Виктория. Он сказал врачу, что ему нужно, и Окиндер Бойл с таким видом покачал головой, как будто не мог поверить, что некоторым людям приходится терпеть такие унижения, чтобы выжить. Он снова покачал головой, когда в больнице Санк-Марс напечатал документ и передал его Лиз, чтоб та его подписала. Бойл прочитал его первым. Он СКЛОНИЛСЯ над ее плечом и, хотя у него были некоторые проблемы с французским, понял и суть написанного, и вытекающие из него последствия.
– Ты неверно это понял, – шепнул ему Санк-Марс. – Это даст ей возможность жить.
– Но если она умрет, этот документ станет вашей страховкой.
– Это – часть моей работы, – напомнил ему детектив.
– Слава богу, я не по этой части, – сказал Бойл и отошел в сторону.
Санк-Марс тем временем прочитал Лиз Сове вслух копию документа. Она подписала его без возражений, и спустя минуту ее вызвали к патологоанатому.
– Наш мир суров, – сказал журналисту Санк-Марс.
– Разве это может служить оправданием?
– Девушка сама хочет это сделать.
– От того, что это чистая правда, лучше не становится.
– Это необходимо сделать.
Журналист подошел к стоявшему неподалеку фонтанчику с водой, чтобы напиться. Потом вернулся и сел на скамейку рядом с полицейским, сидевшим со скрещенными на груди руками.
– Иногда, – сказал журналист, – хочется быть на стороне тех, кого била жизнь. Бывает, сам хочешь их слегка стукнуть! И при этом думаешь, что делаешь им одолжение, что стукаешь, чтобы они шли в ногу с другими, потому что так будет лучше для них самих. Я, Эмиль, полагаю, что если что-то сделать необходимо, это еще не значит, что так делать правильно.
Детектив кивнул.
– Думаю, Окиндер, ты прав. Держись своей линии. У тебя своя работа, и я в нее не лезу. А у меня своя, и я привык ее делать сам.
– Когда-нибудь, когда страсти улягутся, может быть, я о ней напишу. Напишу и о том, что случилось сегодня. И вы в этом рассказе не будете приукрашены.
– Да и ты, пожалуй, тоже, – задумчиво проговорил Санк-Марс.
– Да, я ваш сообщник и не пытаюсь это отрицать.
Санк-Марс бросил на него быстрый взгляд. Он относился к молодому человеку с глубоким уважением.
Они ждали, сидя в мрачной нише в коридоре. Первым из кабинета показался Винет. Просунув в дверь голову, он прощебетал:
– Первая проба, – и снова скрылся за дверью, как будто ему тоже было не очень приятно участвовать в процедуре.
Когда, в конце концов, вышла Лиз Сове, она удивилась, что они все еще там. Девушка привыкла, что в больницах ее бросают, и то, что кто-то ее ждет, оказалось для нее полной неожиданностью.
– Что теперь? Вы меня хотите за что-то арестовать?
– Я отвезу тебя домой.
– Если патрульная тачка по дороге развалится, у нас хотя бы радио останется.
– Я пойду домой пешком, – заявил Бойл.
– Значит, я могу сесть на переднее сиденье? – поинтересовалась Лиз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146