Проблема начинается с моих ног, и она называется пронация. Ноги при ходьбе развернуты как бы внутрь, друг к другу, и колени поэтому тоже движутся вовнутрь. Колени у меня вывернуты внутрь, и поэтому ноги похожи на букву X. У меня коленные чашечки как у страусихи. Они у меня вроде как в такой впадинке, но из-за пронации и сопутствующих проблем внешние мышцы бедра по сравнению с внутренними работают слишком интенсивно, а потому они лучше развиты. Из-за этого они как бы сильнее тянут коленную чашечку, и она смещается, поэтому приходит в расстройство весь коленный аппарат. Изменяется нагрузка на связки, колени «стараются» работать по-другому, и у меня подсознательно меняется походка. Моя манера ходьбы такая, чтобы помочь костям, суставам и мышцам действовать согласованно. А они взаимодействовать не хотят. Так что я на самом деле – жалкая кляча, заветная мечта хиропрактика.
Джулия была в брюках, и Гиттеридж не мог рассмотреть ее ноги. Девушка подняла голову, внезапно осознав, что она до полусмерти напугана и не говорит – а лепечет.
– Так что, ты говоришь, это за такой термин? – не отставал от нее Гиттеридж. Голос его звучал неприветливо, взгляд был скептическим, даже холодным.
– Не берите в голову. Что-то случилось, господин Гиттеридж? Вас что-то настораживает? Вы так выглядите, будто ваш «лексус» угнали.
– В наших общих интересах, чтобы все прошло как задумано.
– Тогда пойдемте, – поторопила его Джулия. – Давайте скорее с этим покончим.
По дороге Гиттеридж разговорился.
– Год выдался тяжелый. Все никак территорию между собой не поделят. Один байкер взрывает другого, и никто не знает, кто будет следующим. В сентябре банкира байкерского взорвали так, что потом его со стен отскребали. С тех пор парни толком не знают, как деньги крутить. Теперь хоть папаша твой нарисовался, а то им надо кое-кому показать, что они могут деньгами с толком распоряжаться, прокручивать их с наваром, в общем, что они знают что к чему. Твой отец возник в нужное время в нужном месте. Интересно это получилось… Ты должна понимать, Хитер, не зли этих парней зазря, и ты займешь среди них свое скромное место. Им надо отчитываться перед начальством. А когда они столкуются со своими новыми партнерами, ты будешь в шоколаде. Об отце твоем тоже позаботятся.
Джулия шла с ним рядом, и в голове ее вертелась только одна мысль: «Новые партнеры! Новые партнеры! Он наверняка имеет в виду русских! Как и говорил Селвин!»
– Спасибо вам за совет, господин Гиттеридж. Я постараюсь им воспользоваться. А то иногда я сама не понимаю, во что ввязалась.
– Тебе придется совладать с этим, Хитер. И даже не думай вильнуть хвостом. Это важно и для тебя, и для твоего старика, и для меня. Ты даже представить себе не можешь, что с тобой случится, если вздумаешь с ними в игры играть.
Какое-то время Джулия молчала. Она сделала вид, что смирилась.
– Я и не думаю никого подставлять.
– Ты мне вот что скажи…
– Что?
– Как называется, что у тебя там с ногами неладно?
– Зачем вам это надо?
– Из чистого любопытства.
– Не хочется мне об этом еще раз говорить! Это меня унижает, я вообще об этом никому не рассказываю.
Они вышли на забитую машинами авеню Юниверсити и встали у светофора в ожидании зеленого сигнала. Перейдя улицу, они вошли в отделение Канадского имперского банка торговли.
– Что вы хотите здесь сделать? – спросила она его.
– Проверить сколько денег лежит на счете и снять небольшую сумму. Мне совсем не хочется, чтобы меня за это упекли за решетку. Так что я здесь постою и посмотрю, как ты это сделаешь.
– Это один из семи счетов.
– У тебя есть какие-то более интересные дела? Или ты на сегодня что-то другое запланировала?
Она покачала головой. Ей хотелось слегка разрядить обстановку.
– Я хоть смогу получить за это приличный обед?
– В «Макдоналдсе».
– И речи быть не может. Или мы нормально пообедаем в приличном месте, или я с места не сдвинусь.
Гиттеридж взял ее за руку и сильно сжал.
– Когда же ты наконец усвоишь, что мне никогда не надо указывать, что я должен делать?
– Прекрасно, – она высвободила руку, а он подчинился, потому что не хотел сцен в банке, – тогда отправляйтесь к своим «Ангелам» или к кому там еще, – громким шепотом сказала она, – и скажите им, что не смогли снять их деньги, потому что хамили мне в банке вместо того, чтобы заниматься делом. – Она выгнула бровь дугой. – Вы думаете, они отнесутся к этому с пониманием?
– Очень смешно. Что нам надо здесь делать? – спросил он.
– Мы можем попросить распечатку баланса нашей компании и посмотреть, были ли переведены деньги из Восточной Европы. Потом мы предъявим им наши документы и снимем деньги. Чтобы снять их с этого счета, нужны обе наши подписи.
Кассирша – приятная полная женщина в цветастом платье лет за пятьдесят, быстро выполнила их поручение, отсчитала две тысячи долларов и выдала их в обмен на чек, выписанный Джулией. Они вышли на улицу.
– И вы хотите сказать, что этого нам не хватит на обед?
Гиттеридж нехотя усмехнулся.
– Это не наши деньги. Не забывай об этом.
– Я не настолько тупая.
Зазвонил его сотовый телефон.
– Постой здесь.
Он отошел за выступ здания, чтобы не задувал ветер, и с кем-то недолго поговорил. Закончив, махнул девушке рукой. Когда она подошла, Гиттеридж схватил ее за запястье и снова сильно сжал и чуть заломил ей руку.
– Вы мне сделали больно! – Джулия в панике оглянулась по сторонам, но прохожие не обращали на них внимания.
Он сжал ей руку еще сильнее. Она испугалась, что он сломает ей запястье.
– Ну, пожалуйста, хватит!
– Скажи мне, – потребовал он.
– Да что?! Пожалуйста, господин Гиттеридж, отпустите мою руку!
– Скажи мне сейчас же, как называется то, что у тебя с ногами! Говори, или я тебе сломаю руку! Будет очень больно.
Девушку охватил панический ужас, она даже подумать не могла, что Гиттеридж может такое вытворять, вести себя как сумасшедший.
– Что на вас вдруг нашло? Это называется злокачественное смещение, ясно? И, пожалуйста, прекратите!
– Злокачественное смещение. Он отпустил ее.
Джулия терла руку.
– Тебе сегодня подфартило, – спокойно сказал он. – Мы приглашены на обед, причем совсем не в «Макдоналдс».
– А куда?
– В порт. Мы будем обедать на корабле. Улыбнись, милашка. К тебе отнесутся как к почетной гостье.
Они пошли обратно к его «лексусу». Слезы застилали ей глаза, и девушка почти ничего не видела. Сильно болело запястье. Он открыл ей дверь, и она села на переднее сиденье. Гиттеридж сел за руль и включил двигатель.
– А ты молодец, Хитер, – сказал он. – Вы с папашей прошли проверку на ура.
– Зачем вы так больно мне окали руку?
Гиттеридж слегка ухмыльнулся.
– Ты не хотела мне что-то говорить. – Он напряженно смотрел в боковое зеркальце, чтобы выехать на забитую машинами дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146